Они добрались до главного корпуса обсерватории, вошли внутрь и вновь кунулись в тепло. На состояние Ренне тем не менее это никак не повлияло: ее: ердце по-прежнему старалось выскочить из груди. Она была вынуждена опуститься на стул в первом же кабинете - и встать с него ее не заставили бы никакие силы. Снимать куртку пришлось уже сидя, и это обычное действие иптило лейтенанта последних сил. Об обратном пути ей даже думать не хотелось, - возможно, остальным придется нести ее до самолета на руках.
- А на вас высота не действует? - поинтересовалась Ренне у Фила.
- К ней можно привыкнуть, хоть и не сразу, - признал он.
Лейтенант Кампаса начала понимать, с каким пренебрежением к ней относились сотрудники местного подразделения флота. Для них она была важной шишкой, прилетевшей установить причину провала операции и выискивающей з их действиях оплошности, чтобы свалить ответственность на оперативников. Все не так!" - хотела сказать она. Но это было бы равносильно признанию в собственной слабости, а офисные интриги были ей хорошо знакомы.
- Ладно, давайте начнем с директора, - вздохнула Ренне.
Дженнифер Сейтц прошла процедуру омоложения всего пять лет назад и была миниатюрной ухоженной женщиной с красивыми зелеными глазами и смуглой кожей. Одета она была в мешковатый светло-коричневый свитер - настолько длинный, что его можно было принять за платье, - и его подвернутые рукава свободно болтались на ее худощавых руках. Ренне решила, что свое одеяние Дженнифер позаимствовала у человека, значительно превосходившего ее ростом. Казалось, что визит представителя разведки флота в обсерваторию вызвал у ее директора не испуг или беспокойство, а сильнейшее раздражение. Впрочем высокомерно-презрительное выражение лица Дженнифер изрядно смягчала обманчиво юная улыбка. Фила Мандия, учтиво пригласившего ее в кабинет, женщина удостоила сердитым взглядом, но даже он казался безобидной гримаской, а не проявлением искреннего недовольства.
Ренне указала на окошко-иллюминатор и три больших радиотелескопа за ним.
- Который из них, - она помедлила, чтобы сделать вдох, - направлен на Марс?
- Ни одного, - ответила Дженнифер Сейтц. - Основные антенны предназначены для радиоастрономии далекого космоса, с Марса же сигнал поступает на один из вспомогательных приемников: это не самый сложный процесс.
- А мы уверены, что Каффлин передал Макфостеру информацию, полученную именно с Марса? - Ренне обернулась за поддержкой к Филу.
- В сетевой памяти обсерватории нет никаких следов этих данных, - сказал офицер. - После передачи копии Макфостеру Каффлин внедрил программу-червя, уничтожившую все записи.
- Должны же быть другие копии! - настаивала Ренне. - Как давно вы получаете информацию с Марса?
Уголок рта Дженнифер Сейтц непроизвольно дернулся.
- Около двадцати лет.
- Двадцать лет! Что же вы, черт возьми, с ней делаете?
- Мы собираем данные для научно-исследовательской ассоциации. Для нас это лишь незначительный контракт: его сумма составляет меньше одного процента от всего бюджета. Такой проект даже не требует человеческого участия - весь процесс осуществляет наш СИ. Сигналы поступают раз в месяц. Мы принимаем их и храним для передачи ассоциации. Заявленная длительность программы - тридцать лет. - Дженнифер Сейтц заметила удивление в глазах Ренне. - Вы считаете, что это очень долго? - продолжила директор. - Некоторые наблюдения ведутся на протяжении сотни лет, и это еще не предел.
- Ладно, давайте остановимся здесь поподробнее, - сказала Ренне. - Я даже не подозревала, что у Содружества есть какая-то аппаратура на Марсе. Откуда конкретно поступают сигналы?
- С удаленной научной станции в районе Аравийской Земли.
- И какой же наукой она там занимается?
- Полномасштабным дистанционным сбором планетарных данных: метеорологических, геологических - я бы сказала, аэрологических, - гелиофизиче-ских и радиационных. Список можно продолжить, я назвала лишь основные направления исследований, но их полный перечень зависит от набора имеюще-нося там оборудования: датчики разбросаны по всему Марсу, их показания собираются на станции Аравийской Земли и уже оттуда пересылаются нам. Со: путниками та же история. На полярной орбите их сейчас четыре штуки, хотя зсе давно уже пора заменить.
- Не думала, что кто-то все еще интересуется Марсом.
- На самом деле таких очень немного, - язвительно ответила Дженнифер Сейтц. - В конце концов, мы ведь говорим об астрономии. Даже после шумихи, поднятой Дадли Боузом, это направление не стало пользоваться высокой популярностью в Содружестве. В нашей Вселенной много планет, представляющих гораздо больший интерес для человечества, чем Марс. Тем не менее скромный комплект датчиков, работающих на Марсе в течение продолжительного времени, обеспечивает не меньший результат, чем краткосрочное, но интенсивное исследование. Строго говоря, данные, собираемые за долгий временной период, считаются более полными и достоверными. Удаленные станции работают по всей Солнечной системе: они по каплям собирают информацию и от-тылают ее нам и другим таким же обсерваториям. Небольшие отделы для изучения каждого из небесных тел имеются почти во всех крупных университетах и фондах Земли. Все эти организации, занимающиеся каталогизацией и анали-зом данных, вынуждены обходиться минимальными ресурсами. Используемые ими приборы по современным меркам стоят недорого, работают на солнечной пли геотермальной энергии и надежно служат по нескольку десятков лет. А получаемых ими сведений как раз хватает, чтобы обеспечить работой немногих: ставшихся на Земле планетологов.
- Я бы хотела получить полный список этих организаций.
- Ассоциация, финансирующая исследование Марса, находится в Лондоне п называется, если я не ошибаюсь, "Межпланетная ассоциация Ламбета". Бог в нает, кто им дает на это гранты. В наше время надо быть законченным филантропом, чтобы поддерживать чистую науку.
- А что это за проект, требующий сведений о Марсе?
- Понятия не имею.
- Вот как?
Удивленный возглас лишил Ренне последних остатков кислорода, и ей пришлось резко вдохнуть, чтобы снова наполнить легкие. В результате она закашлялась и ощутила, как в висках начинает пульсировать боль.
- Это не мое дело, - пояснила Дженнифер Сейтц. - Строго говоря, я радиоастроном и работаю с главными антеннами, которые являются частью сети, хватывающей всю Солнечную систему. Наша опорная база находится на орбите Плутона и обеспечивает отличные технические возможности для приема л п налов. Вот почему у нас здесь так много второстепенных ресиверов - чтобы поддерживать связь с наиболее удаленными объектами Солнечной системы. Так что сами можете видеть: я не имею ни малейшего отношения ни к составу пыли на Марсе, ни к уровню ледяных приливов Европы, ни к сверхпроводящим сло-чм оболочки Харона. Ну а если вы пожелаете узнать о действительно интересных явлениях вроде остаточного излучения после Большого взрыва или магнитном эхе квазаров, я смогу занять вас не на один день.
- А здесь есть планетологи?
- Нет. У нас в штате имеются только два радиоастронома - это я и мой напарник Кэрри, - а также четыре техника, поддерживающие нормальное функционирование аппаратуры. Ну, настолько нормальное, насколько позволяет спонсирование. А после нападения праймов наша жизнь стала еще интереснее: Исследовательское агентство ФОН собирается на некоторое время и вовсе прикрыть обсерваторию. Мне приходится ломать голову еще и над тем, как законсервировать все оборудование. Надо было при последнем омоложении переместить всю память об астрономии в хранилище и заменить чем-нибудь другим, что способно приносить реальные деньги. В конце концов, кому сейчас интересно поддерживать людей, скромно посвятивших не одну жизнь расширению знаний о происхождении человеческой расы? Только не нашему чертову правительству. Ну а теперь можете спустить на меня всех собак.
- Мне жаль, что обсерватория пребывает в таком состоянии, - сдержанно заметила Ренне. - Но сейчас идет война, и Содружеству приходится менять приоритеты.
- Да, конечно.
- Скажите, а "Межпланетная ассоциация Ламбета" получила хотя бы часть собираемой для нее информации?
- Нет. Марс фигурирует примерно в половине проектов удаленного наблюдения в Солнечной системе. Их длительность рассчитана на многие годы. Нужно признать, что тридцать лет - довольно большой промежуток, но не максимальный.
- Какие именно датчики передавали информацию с Марса? Есть точная маркировка?
Дженнифер Сейтц пожала плечами.
- После этого происшествия я, конечно, заглянула в контракт. Но там почти ничего не указано. Используемое оборудование просто обеспечивает стандартное наблюдение за марсианской средой.
- А могло оно вместе с научными данными принимать какие-либо зашифрованные сообщения?
- Могло. Впрочем, не представляю, откуда бы им взяться.
- Но у вас есть хотя бы список установленных там приборов?