- Как это, не как все? Мы тут одни живем. Живем и живем. Хорошо живем. И не бывает других деревней.
- Не бывает? Да их тысячи, сотни тысяч…
- Замолчи, замолчи. Что ты врешь. Зачем? Все вы, приблудники, врете такое. И мама моя врала. Все говорила, говорила… вот и договорилась… ушла и пропала. Все кто уходят, пропадают…
Валерий оторопело посмотрел на Лиду. Ее лицо вдруг стало злым и неприятным. Она била ладонью по воде и чуть не плакала.
- Если других не бывает, так откуда же я взялся?
- Не знаю, откуда. И знать не хочу! Наверно, с другого света приблуждаетесь, или с неба падаете, но не надо врать, что за болотами другие деревни есть. Мисос их всю жизнь ищет, и ничего не нашел. И дороги никакой не нашел, потому что не бывает дорог в болотах.
- Да чего ты сердишься. Что я сказал такого страшного?
- А то! Кто про деревни выдумывает - все время уйти пытается, а потом… - Лида вывернула воду на пол. - Все, не хочу я мыться больше. Чистая уже. - Она задула свечку и вышла в предбанник. - Вот полотенце - вытрись. А завтра я одежду твою постираю. Грязная она, воняет противно. Я ее в травах замочу. Будет душистая…
5.
В избушке дед сразу начал присматриваться. То на Лиду взглянет, то на Валерия. Девушка запахнулась платком и ушла в уголок. Взяла спицы.
- Сердитая, что ли? - спросил Сом раздумчиво. - Спину ты ей потер?
- Потер, - буркнула из угла Лида.
- Небось, про деревни да города завирался? - догадался дед.
Валерий хотел ответить, но отмахнулся. Сел на лавку. Что взять с сумасшедших?..
- Уйду я завтра, - сказал он, - дорогу покажете?
- Да какую такую дорогу?! - Ни с того ни с сего разозлился дед. - Нету тут дороги. Кочки, дрягвы, мох, трясины с вадьями, кое-где камыши… Озерца встречаются, да вакорники - вот это все есть, а дорога - то сказки ваши, фантасии. Вы как с неба грохнитесь, так у вас, видать, разум вредится от удара. Мох хоть и мягкий, но с высоты, небось, больно получается. Отшибает малость умишко. Да, Лидусь?
- Ладно, - согласился Валерий, - направление мне покажете?
- Какое направление. Куда?
- Туда, где люди жи… в общем, на юг хотя бы.
- Какой такой юг?! Еще одна выдумка. Николай поначалу что-то про юг бормотал. Даже искать пытался. Такой швыдкий был. Пока в мочилище не угряз. Пока уши не обкромсали. Теперь сам удивляется, что искал, зачем искал. Я помоложе был - все болота в округе обходил, все Чарусы знаю, где какая забока проходит, где зыбень, где вадья прячется, а вот юг ни в одной стороне не видел. Что за место такое? Наверное, далеко очень, не бывали мы там…
- Видать не бывали, - вздохнул Валерий. - Это действительно не близко.
- Ой, парень, зря я видать размечтался. Не отдам я за тебя Лидку. А направление покажу. В Читовую. Там за Солохиными зыбунами, прямо перед Гнилыми Топями, островок притулился. Какие там подосиновики растут!.. Жирные, вкусные, что свиньи. К озеру Мореному - там рыбу ловить можно. В Сосновую Гриву направление покажу - деревья там хорошие, толстые, но далековато. А хочешь в Замошье - там ничего нет, одни трясины, но я покажу. Не жалко. А вообще-то, иди-ка ты куда хошь, что тебя направлять. Тебе ж юг надобен, а где он - не ведаю. Тока все одно назад возвернешься, а заблудишься, так мы тебя сами разыщем, а потом посоветуемся: может, жить отпустим, а может, и съедим…
Валерий, уже совсем не слушавший бормотание Сома, вздрогнул. Лида уронила спицы.
- Дед… хватит… ну что ты злишься? Хочет уйти, пусть уходит. Сам знаешь, что никуда он не денется. Вот только если утонет - жалко. И зачем пугать человека? Пусть идет. Пусть походит, пока не надоест. Он и до деревни нашей пока добрел, небось, дорогу искал. Или этот самый, как его - юг. А видишь, к нам пришел. Нету юга. Не нашел он его.
- А ну вас, - отмахнулся дед. - Спать буду. Что-то сомжа одолела. - Он полез на полати, с них на печку. Повозился там, покряхтел и затих.
- И ты ложись, - сказала Лида. - Давай-давай… вот одеяло. А завтра к Николаю пойдем. Может, он присоветует чего, а может, отговорит…
Гость забрался на кровать, вернее некое сооружение, настланное из жердей от печки и вдоль стены. Лида накрыла его одеялом, сделанным как будто из шкур, затушила лампаду и сама, отвернувшись, легла рядом.…
Валерий проснулся первым. На улице уже рассвело. Он приподнял голову и в призрачном свете, негусто сочившемся сквозь странные матовые окна, попытался рассмотреть небогатое убранство избушки. Грубый неструганый стол. Доски для него, по-видимому, вырубались топором из половинок бревен. Вдоль стен располагались лавки, изготовленные таким же примитивным способом. Полное отсутствие мебели (кроме сундука под полатями и полки с занавеской), да печь с набором ухватов и еще каких-то непонятных приспособлений. Убогое жилище… И электричества в нем нет. Хотя это как раз понятно. Кто через болота потянет линию к этим чудакам, но хотя бы керосиновыми лампами они могли бы обзавестись?
Лида пошевелилась. Валерий опустил голову на подушку и закрыл глаза. Кажется, ему удалось задремать, но вдруг послышались громкие крики птиц. Он перевернулся на спину. Потолок расплывался, словно в тумане, доски на нем то расширялись, то сужались, потом, вообще расползлись в стороны и сквозь образовавшиеся щели не совсем отчетливо, но вполне различимо стали просматриваться макушки окружавших избушку деревьев. Там в ветвях чем-то кормилась стая черных, похожих на ворон, птиц. Одна их них - та, что сидела пониже, - уставилась на Валерия. В ее клюве извивалась огромная мохнатая гусеница. Птица перелетела пониже и, вытянув шею, молча глядела на нежданного в их краях пришельца пустыми колдовскими глазами. Валерий показал ей язык. Птица вскрикнула. Взмахнув большими черными крыльями, резко взлетела, уронив свою добычу сквозь щель в потолке. Гусеница шлепнулась на одеяло, шустро поползла к ногам и, видимо обнаружив дырку, мгновенно скрылась в ней. Отчетливо чувствовалось, как тварь эта ползает по одежде, намереваясь проникнуть к телу. Она тыкалась в швы и пыталась прокусить ткань. Валерий вскрикнул и, отбросив одеяло, соскочил на пол. Стал прыгать, отряхиваться, стараясь сбросить гусеницу на пол, но та видимо где-то уже спряталась. Он сорвал рубашку, принялся расстегивать брюки…
- Пей! - Послышался чей-то далекий голос. Лида стояла перед ним, держа в руках туесок с красной жидкостью. Судорожно глотнув эту соленую дрянь, он опять начал трясти одежду.
- Не надо, - сказала Лида. - Перестань! Сейчас пройдет. Поспи еще, а я пойду козу подою.
Валерий забрался под одеяло и, к своему удивлению, тут же забылся… Когда открыл глаза, в горнице никого не было. Вспомнил свой бред. - "Приснилось, что ли? - Нервно поежился. - Прямо, как наяву".
6.
Дед Сом все еще похрапывал на печке. Во дворе негромко блеяла коза. Валерий сполз с полатей, подошел к окну и стал его рассматривать. Оно показалось очень странным. Без стекол. Затянуто какой-то полупрозрачной, похожей на грубую бумагу пленкой. Потрогал рукой. Прогибается, но вроде бы крепкая. В комнате был полумрак. И не удивительно при таких-то окнах. - "Пузырь", - вспомнил Валерий. Нечто подобное упоминалось в древней истории. - "Что же это за деревня такая, в которой нет стекол, и вместо них в рамы вставляют пузыри от животных?" Он подошел к божнице, всмотрелся. Опять бред какой-то… Вместо иконы - портрет Ленина, в грубой самодельной раме. Подивился, покачал головой. Глубоко вздохнул и почувствовал, что дышится тяжело и даже как-то неприятно. Решил выйти на улицу. На крыльце столкнулся с Лидой, которая держала в руках глиняный горшочек с густым пенистым молоком.
- Иди, попей, - позвала девушка.
Валерий вернулся в дом и уселся за стол. "Странные хозяева, но гостеприимные. Хорошо, хоть в шею не гонят".
Лида нарезала хлеб, пододвинула поближе.
- Не смотри так, - сказала она.
- Как?
- Пристально.
- Почему?
- Надеешься уйти, а смотришь, как будто хочешь остаться.
"Ишь ты", - подумал Валерий. Он глотнул молока, молча подивился его вкусу и сказал:
- Я не просто надеюсь, я уйду…
- Ну и не пялься тогда. Мне неприятно!
- Не буду, - буркнул Валерий. - Дед долго спать будет?
- Сколько захочет, столько и будет. Может сейчас встанет, а может на три дня заспится.
Валерий сделал удивленное лицо.
- А что, нельзя? Хочет, спит до обеда, хочет, до вечера. Не тебе здесь порядки устанавливать.
- Я не возражаю.
- Ешь, и пойдем к Николаю. Они с Мисосом только что мимо проходили. Шлялись где-то всю ночь.
- Дорогу искали?
- Это их дело.
Гость быстро проглотил молоко.
- Первый раз в жизни такое пробую, - сказал он.
- А разве другое бывает?
- Бывает.
- Хлеб вот ешь.
Валерий с трудом откусил от горбушки.
- Да, хлеб у вас явно не из магазина, - сказал он, рассматривая черный кусок.
- А у вас и такого нет.
- Зато у нас клюквы много. - Валерию не хотелось цапаться, и он решил перейти на шуточный тон.
- Какой клюквы?! - раздался с печи голос деда Сома. - Пришел чуть живой. Все растерял, пока мыкался. Клюкву-то в чем носил? В мешке? В ведерке? Али в корзине?
- Рюкзак был и сумка большая.
- Потерял, дурачина. Но жаль, что не в ведерке.
- Вам-то, что за дело до этого?
- Так самое насущее. Сумки твои мы найдем, конечно. Тоже ведь вещь судобная, но ведерко… это вам не долбушка деревянная. Да… Эх, какие у блудявых ведерки бывают! Чистое загляденье. Легкие и не текут никогда.
- Вы что, мои сумки себе заберете?
- Найдем - заберем, а что такого?..
- Так они же мои все-таки. Я их владелец.