Девушка на мгновение отвлекается. Леонту кажется, что официант и Анастасия знакомы. Впрочем, то же самое можно сказать о половине людей в этом зале. Кастул постными глазами следит за Анастасией. Пеон уже заметно порозовел. А швейцар почему-то подмигивает Леонту второй раз.
- Это не по правилам, - наклоняется к Тамиле Леонт. - Удар ниже пояса…
- Прекрасный повод провести вечер вместе. - Она смеется.
Кажется, пляшущая игривость вот-вот выплеснется наружу.
- Я - за, но… - и он глазами делает странные знаки.
- Нет, к тебе это не имеет никакого отношения.
- А я уж было подумал…
Он с трудом осваивается.
- Увы… - В глазах у нее лишь легкое сожаление.
- Ты, как всегда, не оставляешь мне никаких шансов.
- Слишком расточительно для нас обоих…
Она вовремя успевает ретироваться за свою челку.
- И все-таки это нечестно!
- Я бы не употребляла этого слова, прошлого не вернешь.
- Ты заставляешь меня делать то, что я бы никогда не сделал…
В нем живут одни воспоминания.
- Сочувствую… и не хочу быть причиной твоего неудовольствия.
Фраза звучит совсем безнадежно.
- Но…
- Никаких "но", - обрывает его Тамила, - Тс-с-с…
К черту, Леонт устает от ожидания подножки. В груди у него все клокочет.
"Если бы я тогда… - с тоской думает он, - если бы…"
Не раскрывайся, - подсказывает Мемнон, - не способствуй созданию о себе конечной картины. "Если" для тебя давно не существует. Значительно позже почти для всех наступает предел.
Но я действительно лю…
Ну и что? Разве это имеет сейчас значение для тебя?
- О чем вы так мило шепчетесь? - Девушка поворачивается. - А… маленький заговор! - Глаза ее сияют.
Как она похожа на мать, невольно сравнивает Леонт. Но в ней больше живости и природы.
- Я спрашивал у твоей мамы, почему она так долго скрывала от меня такой бриллиант. Мне так и хочется произнести слово "дитя".
- Это правда? Да?
Непосредственность ребенка, который догадывается, что взрослые ведут беседу о нем.
- Конечно, моя девочка, если по большому счету, то - да! - Тамила едва сдерживает улыбку.
Высокая, кареглазая, она и сейчас обращает на себя внимание.
Ему приятно, что он знаком с такой женщиной. Он даже не удивлен реакцией Тамилы - кажется, она знает цену любым поступкам, какими бы сложными они ни были.
- Но я вовсе не такая маленькая!
- Нет, я не это имела в виду.
- Все взрослые строят из себя всезнаек. Берите же! - Девушка рассерженно протягивает бокал Леонту.
Руки у нее тонкие, но не излишне, а в той единственной мере, которая называется гармонией.
Официант удаляется, не спуская с них шоколадных глаз. Фигура человека, который полдня проводит на виндсерфинге.
- Говорят, вы знаменитый писатель? - спрашивает девушка.
Может быть, просто это лучший способ разобраться в самом себе, чуть не отвечает Леонт, но вовремя прикусывает язык.
- Признаюсь, я сам узнал только из газет. Слава существует где-то там, - Леонт показывает на жаркую улицу за окном, - но не здесь, - он похлопывает по груди.
Ах, как высокопарно, - тут же отзывается Мемнон.
- … в университете вас рекомендуют для свободного чтения…
Она его не слушает. Интереснее, что внутри нее самой. Колесики, шарики и десяток кукол? Правда, глаза Анастасии столь откровенны, что Леонт невольно поддается обаянию их искренности.
- Не более чем дань моде…
- Вашу прозу еще называют… - она забавно морщит лобик и что-то разглядывает на потолке, - прозой ганглиозного направления… Так ведь? Каждый из аспирантов считает за честь защититься по одному из ваших приемов…
Насколько он всегда избегает подобных разговоров, настолько сейчас откровенничает.
- Психологический роман - это когда автор имеет понятие о нечто большем, у него есть запас прочности, и он водит читателя на веревочке…
- Какой вы всезнайка! - она обрывает его, как школьница, догадывающаяся о своих чарах.
- … с некоторого момента он начинает бороться с собой, - Леонт с трудом справляется с мыслями, - потому что впадает в непростительное самообольщение насчет таких юных загорелых особ, которые почти во всем разбираются с необычайной скороспелостью, свойственной легкомысленным натурам…
- Никогда бы не подумала - вы все такие надутые.
- … но маленьким девочкам, у которых должны быть только одни мальчики на уме, совсем не обязательно это знать.
- Вот уж за кем не бегала…
Теперь и со стороны Тамилы он зарабатывает снисходительно-простительную улыбку.
Хуже всего при жизни стать бумажным классиком, - ехидно вздыхает Мемнон.
- Я была бы не против такого папочки…
У Леонта такое состояние, словно на него опрокинули ведро ледяной воды.
Не распускай нюни, - вздыхает Мемнон. - Мыслям можно выделить ровно столько места, сколько можно, но не больше.
- Ты нас явно недооцениваешь, - замечает Тамила и обнимает Леонта за плечи.
- Ничуть! - возражает Анастасия.
- Если бы я был вашим отцом, - мельком он замечает, что Тамила совершенно не намерена прийти на помощь, - я бы высек вас за такие комплименты.
- Значит, я все-таки вас расшевелила?!
- Не нахожу это очень приятным.
- Зато полезно, - вставляет фразу Тамила и загадочно трогает мочку уха.
- Кому как… - соглашается Леонт.
- Всегда интересно, как реагирует знаменитость на репортерские штучки. - Анастасия столь естественна, что у Леонта нет сил злиться.
- И она тоже? - спрашивает Леонт у Тамилы.
- Семейная традиция, - кивает она. - Пока три полосы в еженедельнике.
- Надеюсь, это не домашняя заготовка?
Конечно же, он даже знает, что она может ответить. Заарканивать чужие души - ее основная черта. Искушать под любым предлогом - любимая игра, в которой она никого не жалеет, а низводить до состояния кающегося грешника - неосознанное стремление.
- К тому же, насколько я помню, - продолжает девушка, - вы сами провозгласили, что все мнения - всего лишь "суть одного единства!".
К такому он подготовлен еще менее - цитировать по памяти, хотя в обеих женщинах нет ни капли фальши.
"Чертов возраст, - думает он, - как она ее воспитывает?"
- Еще минута, и у меня лопнет чувство юмора, - сознается он обреченно.
- Ура! - девушка хлопает в ладоши, - один ноль! один ноль!
- Надеюсь, я доставляю вам истинное удовольствие? - спрашивает Леонт, все еще чувствуя досаду.
- Мне кажется, - говорит девушка, - нам есть о чем сегодня поговорить.
- Да, я буду у Данаки.
- Я не хотела вас обидеть…
- Это удел всех мужчин, - сознается он, - периодически подвергаться атакам длинноногих самоуверенных девочек.
- Ну, тогда до вечера, мы ждем, - говорит Тамила, наклоняясь для поцелуя.
- Я, как примерная дочь, тоже должна проститься, - говорит девушка и прикасается к его щеке. На мгновение он совсем рядом видит ее глаза с волнующими зеленоватыми вкраплинами. Она даже дышит, как маленький загнанный зверек.
Тамила берет дочь за руку и уводит. Со спины они кажутся ровесницами.
"Двадцать лет назад у нее вряд ли был еще кто-нибудь, - думает Леонт. - Она просто морочит мне голову. Хотел бы я знать, что это значит".
Леонт подходит к швейцару, и тот украдкой, так, чтобы никто не видел, сует в ладонь записку. По лицу, по дурашливости - ответа не будет, - дернуть за веревочку хлопушки, отпустить надувной шарик. Леонт, поддаваясь таинственности телодвижений, отходит, разворачивает и в недоумении читает: "Фравуз тоде монтзиз…" Бумага, на которой сделана надпись, до странности знакома. Несомненно, он где-то ее уже… Леонту даже кажется, что… Разве только… Вдруг записка разом вспыхивает. Леонт едва успевает стряхнуть ее на пол. Пепел жесткий, как фольга. Швейцара уже нет. Леонт пожимает плечами и направляется к лифту. Его номер - на седьмом этаже с видом на море. Он всегда предпочитает номера на верхних этажах, чтобы не пахло кухней. Хотя последние годы он никуда не выезжает, ему приятно вспомнить былые привычки.
"Глупая выходка", - думает он.
- Послушайте… ик… - Кто-то наваливается и повисает на плечах.
Леонт инстинктивно делает шаг в сторону и подхватывает сползающее тело.
Тертий - почетный член журнала Star Arabian Desert, человек, о котором невозможно составить определенное мнение, разве что лицезреть его сияющую оболочку.
На лбу у него, как лошадиное тавро, слово "дурак".
Кажется, он сильно пьян. Голова болтается, как у марионетки, ноги подламываются в самых неожиданных местах, а шкиперская бородка растрепана и сбилась набок.
Его лозунг:
Doch wenn du meine Verse nicht lobst
So lab ich mich von dir scheiden!
- Черт зна… никогда не… а, впрочем… кельнская водица… а?
От него разит, как из выгребной ямы.
Местное пиво - определяет Леонт.
- … зубной эликсир… - заявляет Тертий.
- Поздравляю, - говорит Леонт.
- Послушай, ик… где здесь туалет? - Для такой длинной фразы Тертию приходится порядком сосредоточиться. Взгляд блуждает по отражению мира.
- Понятия не имею, - отвечает Леонт.