Дверь в спортзал была нараспашку. Это был не тот зал, в котором Веньке приходилось проводить занятия. Тот был многостаночный, на все случаи жизни, как в школе - и с баскетбольными щитами, и с крючками для волейбольной сетки, и с пазами в полу для установки гимнастической перекладины, и с брусьями вдоль стены, и с конем в углу, и с горой матов, из которых собирался татами. Это был зал для борьбы и только для борьбы - со всамделишним татами, с разнокалиберными грушами, с обшитой кожаными матами, разрисованной различными силуэтами (в рост, согнувшись, отклонившийся вправо, отклонившийся влево) стенкой для отработки ударов ногами.
В зале были четыре пары крепких парней и здоровущий бородатый тренер - все в кимоно.
- С прибытием, - густо сказал тренер, увидев Веньку. - Заходи.
- Мне, вообще-то, нужен Леонид Петрович, - произнес Венька, заходя.
- Леонида Петровича здесь нету, но ты попал по адресу, - сказал тренер. - Вениамин Рапохин?
Венька кивнул.
- Надо отвечать: да, сэнсэй, - назидательно изрек тренер. - Повтори.
- Да, сэнсэй, - отозвался Венька.
Парни на татами, замершие было при появлении Веньки, вновь начали приплясывать друг против друга, нанося и парируя удары. В общем-то, ничего особенного.
- Переодевайся, - тренер кивнул на раздевалку.
Венька хотел спросить, а что бы было, если бы он, скажем, из холла пошел налево или бы поднялся по лестнице, но не спросил и хорошо сделал, так как вскоре увидел над выходом большой экран с рядом картинок на нем: въездные ворота, площадка перед зданием, холл, еще три неизвестных вида, и коридор, по которому он недавно шел. Всё здесь было схвачено и схвачено весьма грамотно.
Переодевшись, Венька вышел на татами, разогрелся в паре с одним из парней, пресекая его попытки превратить разминку в настоящую схватку, после чего тренер, внимательно наблюдавший за новичком, выставил против него самого крупного и, похоже, самого сильного бойца.
Прочие ушли с татами.
Первые же секунды боя показали: у парня хорошо поставлены удары руками, особенно правой, но с ногами у него напряженка, тут он плавает, машет порой, однако невпопад, да и передвигается не шибко грамотно.
Поначалу, пока шла разведка, Венька обходился блоками, нейтрализуя удары, каждый из которых, попади он в цель, был бы нокаутирующим, потом, когда парень подустал, а это случилось уже на второй минуте, провел комбинацию, в конце которой эффектно, но не сильно, щадящее, впечатал пятку в его челюсть.
Потерявший всякую ориентацию, оцепеневший от боли противник плашмя рухнул на спину и застыл, а Венька без единой ссадины, ни капельки не запыхавшийся, свежий, будто и не было только что молниеносного, требующего точности и большого внимания боя, отошел в сторону и белозубо улыбнулся.
Говорить тут было нечего. Все видели, насколько безукоризненны были движения новичка, как мимоходом разрушал он нападение спецназовца Гаврилова, способного убить ударом кулака, и как вдруг развернулась в нем гибкая пружина и на Гаврилова обрушился град неимоверно быстрых, отточенных, сокрушительных ударов, ослепивших, смявших, раздавивших спецназовца.
А ведь Гаврилов в этой группе был лучший. И сейчас этот лучший лежал на матах и понемногу приходил в себя, боясь лишний раз вздохнуть, потому что было очень больно. Его оттащили на скамейку.
- Может, со мной? - усмехнувшись, спросил тренер, который был на полголовы выше, то есть имел рост за два метра, и в два раза толще.
Впрочем, за насмешливым тоном тренера проклевывалась некоторая настороженность - этот Рапохин был тот еще фрукт.
Однако же, где это видано, чтобы новичок уходил победителем? Нужно было проучить. Это должен был сделать резкий и мощный Гаврилов - гроза вымуштрованных бандитов. Не получилось. Значит, нужно было это сделать самому. Не лезть же кучей. Лишний раз подкрепить собственный авторитет, за которым стояли не только богатырская сила, а и обладание черного пояса вкупе с титулом чемпиона России по боевому самбо.
- Давайте, сэнсэй, - сказал Венька и вновь улыбнулся…
Этот противник был посильнее и физически, и технически - недаром был тренером, но и у него с ногами были нелады. На растяжку шел тяжело, теряя на подготовку драгоценные доли секунды. Но руками бил, как двухпудовой гирей. Представьте себе, каково это отражать удары двухпудовой гири. Было больно, но Венька терпел.
Очень скоро стало ясно - битюг этот, недурственно владея каратэ, тяготеет к самбо. Норовит зацепить за что-нибудь, ухватить хоть кончиками пальцев, чтобы потом, как бульдог, добраться до адамова яблока. Зацепить и подмять, задавить своим слоновьим весом, да еще при этом выкрутить какой-нибудь сустав либо придушить до полусмерти для острастки.
Венька маневрировал, стараясь держаться в отдалении, и со стороны казалось, что тренер гоняет его по площадке, нещадно лупцуя своими кулачищами и пытаясь ухватить за кимоно. Он как бы полуприсел и протянул алчущие руки к добыче. В таком виде и гонял новичка, как зайца, награждая зуботычинами и охаживая тумбообразными ногами.
Парни, стоявшие в почтительном отдалении, ибо Венька в любой момент мог попасться на прием и улететь в зал, ненароком зашибив кого-нибудь из зрителей, начали похохатывать. Кто-то свистнул.
И тут произошло то, чего никто не ожидал. Венька вдруг завертелся волчком, выстреливая руками и ногами точно в цель, то есть в корпус и голову бородатого амбала, затем, продолжая крутиться, взвился высоко в воздух и с размаху въехал замершему с открытым ртом и выпученными глазами тренеру ногой в ухо. Бородач с шумом рухнул. Как любит поговаривать лидер "Яблока": "Вот, собственно, и всё".
Итак, тренер лежал, уткнувшись носом в маты, а Венька, свежий, без единого синяка, разве что несколько запыхавшийся, стоял над ним.
Было тихо, только на скамейке постанывал продолжающий лежать Гаврилов да, жужжа, билась о стекло жирная черная муха.
- Бей, - выдавил кто-то сквозь стиснутые зубы.
Каратисты пошли на Веньку.
- Жалеть, как этих двух, не буду, - предупредил он, не двигаясь с места. - Двоих-троих порешу, остальным как повезет.
Те остановились, переглянулись. Этот ублюдок, этот бес механический, пожалуй, был способен и на смертоубийство. Вон как скалится, ирод, вон как глазищи-то полыхают. Бешеный, шизик, психопат чертов. Такого только пуля остановит, иначе наломает костей. Да-да, этот, похоже, был из тех ненормальных, кто лбом мог заколотить гвоздь в стену и с голыми руками кинуться на вооруженного мечом врага. И одолеть, потому что от бесконечных тренировок тело его стало стальным. Из тех, кто ударом кулака прошибал грудную клетку насквозь и бегал по вертикальной стене. Ну-ка его к черту.
Каратисты отступили, и Венька понял, что победил.
Глава 7. Пятерка за экзамен
Между тем, в зале появился Курепов.
- Оденься, Вениамин, - сказал он и нагнулся к лежащему тренеру, который уже пришел в себя, но встать пока не решался, в ногах правды не было.
- Что, Сергеич, не ожидал? - спросил Курепов участливо.
- Ожидал, - хрипло признался тренер. - Насторожил он меня, когда боролся с Гавриловым. Но ты же просил, Петрович.
Он сел, шумно выдохнул, вытер лоб и осторожно потрогал ухо. Ухо было клюквенное и распухшее, как большой пельмень.
- Просил, - согласился Курепов, после чего вытащил сигарету, закурил.
Никто ему и слова не посмел сказать, хотя в зале курить было категорически запрещено.
Венька из раздевалки прошел в душевую и уже шумел там водой.
- А вы что же, орлы? - бросил в пространство Курепов, ни к кому особенно не обращаясь. - Я ведь и вас просил - проучить.
- Да ну его к Аллаху, - сказал один из парней. - Мы его учить, а он нас убивать по одному. Спасибо огромное.
- Испугались, значит, - констатировал Курепов, выпуская колечко дыма и любуясь им. - Значит, и другие испугаются. Ну, что ж, орлы, считайте, в вашем полку прибыло. Зовут его Вениамин Олегович Рапохин, подчиняется лично мне. Он, вообще-то, ничего, не шизоид, как вы, наверное, подумали. Ведь подумали?
- Было дело, - недружно ответили "орлы"…
Потом был тир в подвале, где Веньке пришлось пострелять из разного оружия. В школе до десятого класса он увлекался стрельбой по тарелочкам - это здорово развивало реакцию и глазомер, теперь это увлечение помогло, особенно удались упражнения с пистолетом, карабином и дробовиком. Было метание ножей, сюрикенов и острозаточенных дисков. Тут для Веньки не было никаких секретов, в своё время данный предмет он изучил досконально.
Были бег, плавание, лазание по деревьям и канату, вождение мотоцикла и автомобиля, везде Венька был хорош, всё умел. Рядом постоянно находились Курепов и человек с тонометром, который нет-нет да измерял Венькино давление. После чего только разводил руками.
Под занавес Курепов подвел Веньку к прогулочному, сияющему лаком вертолету и предложил сесть в кресло пилота - давай, мол, парень, покажи, на что способен в воздухе, но Венька благоразумно отказался. Это он пока не умел.
Программа экзаменации была составлена так плотно, что они уложились до 13.00, после чего донельзя довольный своим выбором Курепов повел Веньку обедать.
Стол был накрыт на втором этаже в комнате, застеленной ковром, с низким темного дерева сервантом, в котором поблескивал хрусталь, обширным кожаным диваном, видеодвойкой с огромным экраном. На стене висел большой портрет Председателя Госдумы в золоченой раме. Чем, в конце концов, Госдума хуже Газпрома с портретами Руководителя на стенах главного офиса?
На распахнутых окнах колыхались белоснежные капроновые занавески, по комнате гулял легкий сквознячок, после уличной жары здесь было хорошо и приятно.