Отвечать не хотелось, слишком болезненной была тема, но… договоренность была: откровенность за откровенность. Он свою часть сделки пока что исполнял честно.
Сглотнув вязкую слюну и с удивлением заметив, что ночь мне больше не кажется такой уж темной, призналась:
- Только Дюша, Хорс и Джастин не знали, что Тарас метаморф. Но у Джастина такие блокировки, что даже наши снадобья не справятся, так что оставались лишь они. А отправлять ангела одного выглядело слишком подозрительно.
- Ты зовешь его ангелом?
- Я думала, мы будем говорить о чем-нибудь более… серьезном, - усмехнулась я, заставляя себя отпить из кружки еще. Как ни странно, на этот раз жидкость во рту сама не задержалась.
Мое недоумение вызвало у него очередной смешок.
В эту ночь он был совершенно другим, но именно таким, каким я его и ощущала. Опасным, но не для меня. Способным на хитрость, изворотливость, ложь, но… прямолинейным и искренним. Сильным, но знающим, что такое понимание и чуткость. Далекий от идеала… идеал.
- А разве это несерьезно? – невинно уточнил он, оглянувшись на продолжавший исходить паром котелок. – На ангела он как-то….
- Ты про его сволочной характер, - на удивление легко улыбнулась я. – Но ведь хорош!
Тот качнул головой:
- Не мне судить….
- Ну, да…
- И все-таки….
- И что тебя так на нем заклинило?
- Ты обещала!
- А я разве отказываюсь? – закончила я невинным взглядом. Тем самым, который многих в моем прошлом вводил в заблуждение.
- Тебя проще убить, - не без иронии заявил он.
- Попробуй, - пожала я плечом, допивая то, что осталось. Пока мы обменивались репликами, кружка как-то подозрительно быстро опустела.
- Убедила, - тяжело вздохнул Шураи, - вопрос снимаю.
- И зря, - хохотнула я, - в этом нет никакого секрета. Когда мы с Дарилом заявились знакомиться с ним, демон был в черном. А Тарас появился во всем белом….
- И всё? – не поверил он мне.
- А что? – вот теперь уже действительно удивилась я. – Мне хватило первой ассоциации, а ангел и не возражал. Только предупредил, чтобы я не просила крылья отращивать.
- У него бы и не получилось, - о чем-то задумавшись, произнес он, и тут же, резко, без перехода, спросил: - А кем ты считаешь себя?
- Человеком, - выдала я и, сообразив, что поймалась, прошипела: - Все-таки месть!
- Это не крош, а ночь, - легко увернувшись от моего броска, засмеялся Шураи.
Пламя, реагируя на быстрые перемещения, взметнулось, тревожно, словно предупреждая, затрепетало. Вот только его подсказка запоздала, как и здравая мысль о том, что мне не стоило устраивать с тарсом дружескую потасовку. Не те отношения у нас сложились, чтобы столь безрассудно позволить себе с ним то, что делало меня и ребят "своими".
Очередной бросок и… я оказалась… не в объятиях – в захвате, который очень похож на объятия.
Сердце билось не в груди, где-то в горле, жар разливался по телу, губы подрагивали от так и не сорвавшихся с них слов, дыхание сбивалось, а перед глазами, слишком близко, его лицо….
- Отпусти! – Одному провидению известно, как мне удалось произнести это спокойно.
- Отпущу, - с едва заметной улыбкой отозвался он, разворачивая меня и прижимая к себе спиной. – Смотри….
Освободиться я больше не пыталась, просто стояла и смотрела. На прорезавшую темноту алую нить, на то, как она с каждым мгновением становилась все насыщенней, вскинувшись протуберанцами, как на фоне мерцающего красками сегмента проявились еще нечеткие, смазанные контуры полуразрушенной башни, про которую Шураи сказал, что когда-то она была его домом….
Смотрела и молчала. Разве можно о чем-то говорить, когда над миром поднимается его звезда, возвещая начало нового дня. И… давая новую надежду.
***
Искандер остановился у ажурной перегородки внешнего из предоставленных им помещений, окинул расстилавшуюся перед его глазами панораму задумчивым взглядом. Вряд ли видел, скорее, просто думал.
А посмотреть было на что.
Огромные здания-башни, служившие одновременно и для жилья, и в качестве опор для верхнего свода, на разной высоте были связаны друг с другом ажурными галереями, с которых вниз тянулись длинные плети растений. Являлись те скорее зонами для отдыха, чем переходами. Для перемещений здесь использовали чаще всего телепортаторы.
И так до самого…. Горизонт в этом мире был искусственным, его роль играл край защитной сферы, спускавшийся к платформе, на которой "стоял" город.
Этот был самым большим, но цифра тех, что поменьше, вызывала уважение – около тысячи по всей планете. А еще теплицы, добыча, разнообразное производство, ангары с архами, доргами, ардонами…. И все это под толщей земли, под горными массивами и на дне океанов, под защитой искажающих полей.
- Ты мог себе представить что-нибудь подобное? – кивнул на пейзаж пристроившийся рядом Игорь. И тут же ответил… за себя. – Я чувствовал, что столкнусь с чем-то… невообразимым, но даже подумать не мог….
- Стереотипы, - отозвался Искандер.
Могло получиться похоже на усмешку сумей он заставить себя хотя бы наметить улыбку, но… не удалось. Слишком противоречивым было состояние, непривычным для природы скайлов.
С одной стороны – исследовательский восторг, с другой – оправданная гордость за разум, нашедший выход из практически безнадежной ситуации, с третьей… неоднозначность складывающегося мнения. И о том, что видел, и о том, что знал.
А знал он теперь достаточно, чтобы понимать: больше ничего не будет, как раньше. Не придется мечтать о семье, детях. О том, как будут будить ее его поцелуи, как его руки, лаская, заставят ее стонать, прижиматься сильнее, чтобы перестать существовать… вместе с ним.
Не придется, стоя на мостике, чувствовать, что она – ждет. Не придется ждать самому. Мимолетной встречи, неожиданного вызова, когда выдастся свободная минутка, ее взгляда….
И от этого сбивалось дыхание, и подводила выдержка. Потому что к первым трем причинам, вызывавшим смятение, с которым не хотелось справляться, добавлялось четвертое - Наташа, которая в это самое время находилась на поверхности планеты. С Шураи.
Про остальной экипаж, для которого доступ к этой тайне оказался закрыт так же, как и для его капитана, он даже не вспомнил. Только о ней….
Ревность? Да, ревность! Чувство, которого он не знал до встречи с ней и… на которое больше не имел права.
Ее категоричное: "Ты никогда не будешь моим мужем", мелькнувшее на мгновение в сознании согласие, что у каждого из них свое будущее…. Ни то, ни другое, не могло поколебать его уверенности, что он способен все изменить, исправить, вернуть то: "Ты – моя!", которое произнес на Новой Земле.
Эриния закончила их хатч, оставив победу за собой. У каждого их них, действительно, была теперь своя судьба. Он это уже признал.
- Тетушка будет разочарована….
Голос Игоря вывел Искандера из раздумий. Настолько глубоких, что тот сразу и не понял, что имел в виду Таласки, упоминая Джессику Уэлрли. Когда дошло, ответил спокойно, но не став прятать грусти, которую испытывал.
- Это наш выбор. Ее и мой….
- Выбор труса, - еще и подчеркнув интонацией, произнес Игорь, даже не посмотрев в сторону скайла. – Да за таких, как она…. Я все понимаю, - все-таки развернулся к Искандеру Таласки. – Честь, долг, война….
Скривился, выдохнул сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь, чтобы не сказать то же самое, только в более грубой форме. Остановила не дружба…. Просто, все, что находилось вокруг них, было пропитано таким мужеством и жаждой жизни, что не хотелось осквернять чужую самоотверженность крепкими словами.
Но не закончить он не мог. Сомневался, что в скором времени появится еще одна возможность не только узнать, что творится за мощными щитами, но и попытаться изменить то, что на его взгляд было неправильно.
- Жаль, здесь нет генерала, тот бы тебе мозги вправил. Извини, у меня вряд ли получится.
Искандер на выпад друга не отреагировал. Игорь был прав, но… опоздал, потерявшись в торжестве жизни и не видя, как тревожно подмигивает зеро на счетчике будущих потерь.
Простительно – эмпат. Даже ему не хватило трех суток, которые они с Талски провели в гостях у тарсов, чтобы осознать все. И тот факт, что картина разорения, которую они наблюдали с орбиты, скрывала под собой развитую цивилизацию, сумевшую в столь жестких условиях не только сохранить себя, но и далеко продвинуться в техническом плане. И мощь духа, позволившую им больше двухсот лет идти к тому результату, свидетелем которого он бы, и искреннюю радость, с которой их встречали.
Как надежду….
Вот как раз последнее-то и заставляло признать поражение и отступить, согласившись со сделанным не им выбором. Свое будущее, ее будущее, их будущее…. Окончательное решение принимать не ему, но… он будет первым.