– Да… – протянул американец. – Куда что делось… Помнится, когда встал вопрос об аресте и высылке русских, ты не была столь малодушна… Ладно, проехали, – сказал он, не дав Маклеуд возможности что-то возразить. – Вернемся к делу. Как вы, вероятно, поняли – если только ваши мозги окончательно не размякли от сантиментов – я уже предварительно прозондировал настроения на "Бете". Чан Бяо согласен на переговоры. Он предлагает нам прислать парламентеров к ним на корвет. Так как мы с вами договорились не предпринимать серьезных телодвижений без ведома друг друга – вот, ставлю вас в известность.
– От нас на переговорах должен присутствовать представитель, – не задумываясь, потребовала Эмма. – Паритет – так уж во всем! Кого из своих ты собираешься направить?
– Вопрос слишком серьезный. Я намерен отправиться сам. Возьму с собой Бена или Ларса… Хотя нет, с его рожей… Гельмута лучше возьму.
– Тогда от нас полечу я! – заявила девушка.
– Нет! – поспешил вмешаться Голицын.
– Это еще почему? – с сердитым видом обернулась к нему Маклеуд.
– У тебя в башке больше нет психотехнического пароля, – пояснил Иван. – Ты уязвима.
– Вздор! На "Бете" нет психотехнического оборудования!
– На "Бете", может быть, и нет… Зато на "Эсмеральде" может внезапно оказаться… Или еще где… Нет, нашим представителем на переговорах буду я! – заключил он. – Когда вылетаем? – с невинным видом посмотрел он на Майкла.
– Через два часа. Надо закончить здесь кое-какие дела.
– Аналогично. Значит, встречаемся у ангаров?
– Экий быстрый! Встречаемся на нейтральной территории, скажем, в секторе Д. Оттуда пройдем к ангарам. Если, конечно, это ваше окончательное решение – насчет твоей кандидатуры, – он пристально посмотрел на Эмму.
Та кивнула.
– Летит Иван, так будет правильно… Но если через двенадцать часов он не вернется на базу – вся информация по "Альфе" немедленно пойдет в эфир. Без дополнительных предупреждений.
– Договорились, – легко согласился американец. – Уверен, до этого дело не дойдет… Ну, на этом предлагаю закончить нашу дружескую вечеринку, – Майкл поднялся. Трое других последовали его примеру. – Через два часа в секторе Д, – процедил он Голицыну.
– Буду, – бросил в ответ тот.
Рук друг другу на прощание пожимать не стали. Да никто и не предпринял попытки.
10
– Говорить буду я, – безапелляционно заявил Мейер. – Ты у нас кто? Наблюдатель. Вот сиди и наблюдай. Если вдруг разродишься какой дельной мыслью – хотя что-то я сомневаюсь, но вдруг – сообщи мне, а я уже буду решать, стоит ли озвучивать и в каком виде. Усек?
– Да без проблем, – кивнул Голицын. Предложенное американцем распределение ролей на переговорах с китайцами его вполне устраивало. – Ну что, пошли что ли?
– Пошли, – Майк явно волновался, но виду старался не подавать.
На "Бету" они прилетели на двух "Эсмеральдах". Высадив парламентеров у шлюза, пилоты немедленно увели катера прочь, чтобы в случае чего не позволить китайцам захватить их силой, возникни у тех такая идея. В этих же целях оба катера были заминированы, о чем, разумеется, не преминули сообщить партнерам по переговорам.
На палубе корвета парламентеров встретил матрос-третьекурсник, имени которого Иван не помнил. Отсалютовав на альгерский манер, он проводил гостей в кают-компанию, где и должны были состояться переговоры. Делегация хозяев – Чан Бяо и Чжу Пэн собственными персонами – уже ждала их там. Обменявшись рукопожатиями, все четверо разместились за столом, справа и слева от которого располагались большие экраны – один для связи с рубкой "Беты", второй – с пилотируемой Гельмутом Лессингом "Эсмеральдой", привезшей Мейера.
– Как добрались? – вежливо поинтересовался у гостей Чжу Пэн.
– Спасибо, хорошо, – кивнул в ответ Майкл. – Отлично выглядишь для покойника, Пэн!
– Вот его молитвами, – мотнул китаец головой в сторону Голицына. Впрочем, едва ли кто-то, кроме Ивана, верно понял, что он имел в виду. – Желаете чаю?
– Нет, спасибо, – отказался от угощения американец, опасаясь, не подмешают ли хозяева в напиток чего-нибудь лишнего.
– Я буду, – заявил Иван, тут же удостоившись от Мейера неодобрительного взгляда. Вслух, однако, Майкл ничего не сказал.
– Правильно, – кивнул Чжу. – Чай относится к семи вещам, потребным человеку ежедневно. Какой предпочитаешь: зеленый, бирюзовый, красный – у вас его обычно называют черным, настоящий черный или желтый? Для белого, увы, в нашем синтезаторе нет формулы.
– На твой вкус, – сказал Голицын.
– Хорошо, – Чжу сделал чуть заметный знак в сторону экрана связи с рубкой, и буквально через десять секунд в кают-компанию вошел матрос с подносом, на котором красовался глиняный чайничек и три небольшие пиалы. Чжу сам разлил чай по чашечкам, одну подал Ивану, вторую – Чану Бяо, третью взял себе.
Поблагодарив, Голицын осторожно пригубил горячий напиток. На его взгляд, ничего общего с привычным чаем его вкус не имел, но неприятным его никак нельзя было назвать. Подняв глаза на китайцев, Иван кивнул в знак одобрения.
– Очень вкусно.
– Увы, бездушный синтезатор не способен передать многих существенных нюансов, – развел руками Чжу. – Но ты, я вижу, знаток! Редко кто из европейцев способен в должной мере оценить достоинства этого редкого сорта.
– Что ты, куда уж мне, – принял правила игры Голицын. – Вот вы – другое дело…
– Может быть, наконец, приступим к переговорам? – хмуро перебил его Мейер.
Любезные улыбки с лиц обоих китайцев словно ластиком стерли.
– Времени у нас мало, а обсудить нужно многое, – заявил между тем американец.
Чан Бяо и Чжу Пэн молчали, очевидно, ожидая продолжения.
– Итак, какова ситуация на данный момент, – не дождавшись ответа, снова заговорил Майкл. – Вам удалось захватить контроль над "Бетой". Что же из этого следует? Я вам скажу, что…
Особо не прислушиваясь к вещанию американца, Иван положил на стол правую руку ладонью вниз и, полуприкрыв веки, потянулся сознанием к Кольцу, а уже от него – к Чжу Пэну. Вздрогнув, китаец быстро перевел взгляд с Мейера на Голицына.
"Говорить будем так", – "произнес" Иван.
"Хорошо", – не замедлил последовать ответ. – "Но не могу удержаться от вопроса: зачем ты притащил сюда этого невежливого типа?"
"Это еще кто кого притащил. Он сам по себе, я сам по себе. Черт с ним, не обращай на него внимания".
"И не собирался! Как можно всерьез что-то обсуждать с таким грубияном?"
"Повторяю: черт с ним. Скажи лучше: зачем ты это сделал, Чжу?"
"Ради Китая", – правильно понял его вопрос собеседник.
"Ты же знаешь, Альгер все равно не позволит Китаю сохранить у себя корвет".
"Возможно. Но мы еще поторгуемся с ними!"
"Сомневаюсь, что это хорошая идея".
"Можно подумать, что если бы на "Альфе" был русский экипаж, ты не поступил бы точно так же?"
"Определенно нет. Мне такое даже в голову не приходило", – Голицын был совершенно искренен.
"Это лишь потому, что русских там не было… На самом деле, должен признаться: от меня во всей этой истории мало что зависело. Я провалился. Попался, даже не дойдя до рубки. Пришел прямиком в руки Чана. Вот он был удивлен! И тут… Очевидно, мятеж зрел уже давно, мое появление лишь послужило ему катализатором. Мне только и оставалось, что присоединиться… Впрочем, ты, я смотрю, также потерпел неудачу, раз пришел сюда в компании с этим идиотом Мейером? "Альфа" же в порядке? Или… нет?"
"Это сейчас не главное", – поспешно поставил в своем сознании блок Голицын. Попыток преодолеть его китаец не предпринял. – "Речь о "Бете". Мы должны довести дело до конца и вывести ее из строя. Исправная, она не принесет пользы никому, и в первую очередь – Китаю. Альгер не станет шутить. Да и хунта на Земле в стороне не останется. Поэтому… Чжу, я мог бы тебя заставить…"
"Мог бы", – ответ последовал после короткой паузы.
"Мог бы. Но не хочу. Ты должен сам. И ты знаешь это".
"Ты… Ты не оставляешь мне выбора".
"А его и нет – выбора. Ни у тебя, ни у меня".
"Я не боюсь смерти. И готов пожертвовать жизнью ради блага Китая! Но то, чем ты мне угрожаешь – стократ страшнее смерти".
"Я ничем тебе не угрожаю!"
"Ты и сам многого не понимаешь… Хорошо. Я сделаю это".
"Сейчас".
"Сейчас".
Склонившись к уху Чана Бяо, Чжу что-то едва слышно прошептал своему товарищу. Тот кивнул.
– …это намного более выгодное предложение, чем вам могут сделать русские или кто бы то ни было еще, – ворвался в сознание Голицына монотонный голос Мейера. – Ну, так, что скажете?
– Прошу прощения, – Чжу Пэн с виноватой улыбкой встал из-за стола. – Я вас оставляю ненадолго.
– Вам необходимо с кем-то обсудить мое предложение? – спросил американец.
– Нет, нет, небольшое личное дело, – заверил его Чжу. – Чан пока продолжит беседу без меня. Еще раз прошу меня извинить.
– Итак, каков же тогда будут ваш ответ? – не обращая более внимания на Чжу, повернулся Майкл к Чану.
В кают-компании, где остались теперь лишь трое, повисла долгая пауза. Казалось, китаец размышлял.
– Итак? – не выдержав, напомнил о себе американец через минуту.
– Как вы смотрите на то, чтобы передать нам всех находящихся на базе граждан КНР? – неожиданно спросил Чан. – Разумеется, тех, кто сам этого пожелает?
– Э… – вопрос застал Мейера врасплох. – Наверное, это можно было бы обсудить…
– Так давайте обсудим, – предложил китаец.