– То есть, называя вещи своими именами, – в убийствах и грабежах… А если я не соглашусь?
– А у тебя, парень, нет выбора, – раздалось сзади.
Крим обернулся: он и не заметил, как в зал вошел еще один землянин. Шторр никогда раньше не видел его без скафандра, но сразу же узнал голос – это был тот самый "патрульный", что проверял у него на лайнере документы, а затем привел на "Викинг".
– У тебя нет выбора, – повторил Олаф (так, кажется, назвал его доктор Артур?). – Либо ты с нами, либо… – он сделал красноречивый жест, не суливший Криму в случае отказа ничего хорошего.
– А если я все-таки выберу "либо"? – запальчиво спросил Шторр.
Ответил ему Александр.
– Я не думаю, что ты так поступишь. Ты землянин, и судьба твоя здесь, на "Викинге". По-другому просто не может быть, и рано или поздно, ты поймешь это.
– Только смотри, чтобы не было слишком поздно, – предупредил Олаф.
– Я… Мне надо подумать, – проговорил Крим, исподлобья глядя на "патрульного". Олаф ему не нравился.
– Время у тебя есть, – согласился Александр. – До базы еще два дня пути. Достаточно, чтобы определиться.
– Помни, что ты землянин, – произнес Олаф. С этими словами он вышел.
– Я – землянин, – задумчиво пробормотал Крим.
12
– Через три часа "Викинг" начнет торможение, – сообщил Александр. – Мы подлетаем к базе.
Крим помнил, что это значило для него. Пришло время сделать окончательный выбор. До сих пор его положение все еще оставалось неопределенным: пленником в полном смысле этого слова он не был, но и за своего его пока не признавали.
Штору отвели крохотную каютку в носовой части крейсера. Она была не просторнее той клетушки, куда его поместили в первый день пребывания на "Викинге", но все-таки это уже была не арестантская камера, а настоящая жилая комната. Члены экипажа, по крайней мере, нижние чины, жили ничуть не шикарнее. Дверь снаружи не запиралась, и Крим имел на корабле некоторую свободу: мог заходить почти во все общие помещения, кроме, разумеется, таких, как рубка управления и боевые отсеки, разговаривать с любым членом экипажа – при условии, конечно, что тот захочет с ним разговаривать.
Такое положение не могло не возродить мыслей о бегстве. Пройти к спасательным капсулам не составляло труда – отвечая своему назначению, они действительно располагались на каждом углу, чтобы в случае необходимости любой мог быстро ими воспользоваться. Ничего особенного для их запуска не требовалось – нажимай кнопочку, садись и…
И тем не менее, Крим отказался от этой затеи. Космос огромен – что для него песчинка спасательной капсулы? Не зная своих точных координат – а "Викинг" явно избегал оживленных трасс, где можно было встретить имперские патрули – нечего было и думать пускаться в это даже не рискованное – самоубийственное путешествие. Вот если бы тогда, сразу после пленения… Приходилось мириться с тем, что побег откладывается до лучших времен.
А почему, собственно, мириться? Что ждет его в Империи? В самом лучшем случае – возвращение в Интернат, черный список, билет в один конец в дикое Приграничье, а то и… Нет, в обещанные Джиффом урановые рудники он, конечно, не верил, но, так или иначе, наказания избежать не удастся. Добропорядочной Империи не нужен варвар, к тому же преступник. Не поможет даже то, что сбежал от пиратов, еще и хуже будет.
А что здесь? Здесь люди не стыдятся, а гордятся своими черными, рыжими, русыми – а вовсе не изумрудного оттенка – волосами, яркими чертами лица, телосложением – таким же, что удручало его, Крима, всю его сознательную жизнь. Здесь люди весело смеются над тем в Империи, перед чем он даже и сейчас не перестает трепетать. Здесь твое будущее не зависит от воли Гильдии, предвзятости Комиссии, родственников в столице. Здесь, а не на Реде, не на Кеш-Шлим, он среди своих!
Но…
Но эти веселые красивые люди живут тем, что грабят и убивают. Да, наверное, им и правда есть за что мстить, но разве мертвые становятся от этого менее мертвыми, а невинные жертвы – оправданными? Пиратство – одно из самых подлых занятий на свете, это Крим твердо усвоил еще в раннем детстве, и даже теперь, когда целостность мировоззрения его под влиянием странных, резких, но почему-то таких логичных и убедительных доводов Александра Вирного дала глубокую трещину, он по-прежнему нисколько в этом не сомневался. Война между правительствами, армиями, флотами – это одно, это было когда-то и в истории Империи, да, как не скрывал помощник капитана "Викинга", и в истории Терры. Сама Империя на заре своего создания не чуралась завоеваний – и Священная История отнюдь не порицала этого, всякий раз находя веские аргументы в пользу таких войн. Впрочем, как сказал как-то Александр, историю обычно пишут победители… Но это ладно, война есть война, на ней гибнут те, кто знал, на что идет – как у побежденных, так и у победителей. Но мирные пассажиры – они-то не солдаты! Ничего не подозревая, они спокойно сидят в своих каютах, а смерть уже скрипит стыковочными узлами… Нет, такого Крим принять не мог.
– Может быть, – спросил как-то его Александр, – на захваченных нами кораблях погиб кто-то, кто был дорог тебе лично?
Крим задумался. Нет, в Империи у него не было никого, о чьей смерти в других обстоятельствах он мог бы особенно жалеть. Знакомые – да, были, но не был же "дорог ему лично", например, наставник Джифф. Или кто-то из воспитанников.
– Нет, никто, – ответил он Александру. И тут же поправился. – Никто, кроме…
После того, что произошло, он сказал себе, что забудет о ней, и действительно не вспоминал все последние дни. Не в силах примириться с происшедшим, он пытался просто вычеркнуть ее и ее предательство из своей памяти. Однако вопрос Александра вновь разбередил рану.
Возможно, в глубине души он даже смог бы понять ее – члена Высшей Гильдии, без пяти минут жительницу столицы. Укрывательство беглеца бросало на нее тень, а то, что она помогла ему – прямо ставило под удар. Он был для нее незваным гостем из прошлого, от которого необходимо было отказаться – ради будущего. Все понятно. Но понять – это одно, а простить…
С другой стороны – слишком искренним было возмущение, когда тогда, в ресторане, он спросил ее, выдаст ли она его. Игра? Пусть игра. Но ведь он выложил ей все – и про Чибба, и про побег – до последней запятой, а Джифф, похоже, не знал и половины этого. Тоже притворялся? Или подробности просто еще не успели дойти до его сведения? Не совсем понятно.
Но, так или иначе, представить, что ее больше нет… Сердце Крима заныло, словно в нем внезапно расшевелили дремавшую там глубокую занозу. Она, правда, кешлянка только по отцу, но внешне – едва ли не родная сестра Ее Высочества принцессы. И документы у нее, наверное, были уже не интернатские, а значит, место жительства – Кеш-Шлим…
– Ну-ну, договаривай, – подбодрил его Александр.
– На лайнере вторым классом летела некая Силли Сиилл, воспитанница моего Интерната… Вы ее… Она погибла?
– Не знаю, – пожал плечами помощник капитана. – Она была кешлянка?
Неосознанное "была", походя употребленное Александром, будто хлестнуло Крима по лицу.
– Только наполовину, – ответил он. – Но она была выбрана Высшей Гильдией и летела учиться на Кеш-Шлим.
– Тогда, наверное, погибла, – равнодушно произнес помощник капитана. – Впрочем, если ты хочешь, мы можем посмотреть в архиве. Все документы кешлян мы собираем.
– Не стоит, – возразил Крим. Он почувствовал, как где-то внутри у него вновь разгорается пламя ненависти. Убийцы!
– Да нет уж, пожалуй, стоит проверить, – Александр не заметил или просто не пожелал замечать происшедшую в Криме перемену. – Во всяком вопросе нужна определенность. Подожди меня здесь. Или, если хочешь, пошли со мной, сам посмотришь.
– Нет, – процедил Крим.
– Дело твое. Как, ты сказал, ее звали?
– Силли Сиилл.
Александр вернулся минут через пятнадцать.
– Могу тебя обрадовать, – заявил он с порога. – Никакой Силли Сиилл в нашем архиве нет.
– Неужели? – бросил Крим. Другого ответа он и не ожидал.
– Не веришь? – спросил помощник капитана.
Крим не ответил.
– Не веришь, – констатировал Александр. – Думаешь, небось: "Нарочно врет, душегуб проклятый, в доверие ко мне втереться хочет, гад!" Так ведь думаешь, верно? – резко спросил помощник капитана, схватив Крима за плечо и развернув к себе. И, прочитав ответ в пылающих глазах Шторра, сам же и ответил. – Думаешь. Ну и дурак. Знай, не такая ты важная птица, чтобы я, Александр Вирный, стал обманом искать твоего расположения. Я, кажется, до сих пор ничего от тебя не скрывал. Была бы эта твоя кешлянка ликвидирована – так бы и сказал. Звал ведь в архив – ты сам не пошел. А теперь пойдем. И когда просмотришь список – извинишься.
Так и не выпустив плеча Крима, помощник капитана увлек его за собой по коридору.
Архив "Викинга" состоял из двух частей – огромных набитых бумагами сейфов и небольшого компьютера, в память которого сканировалась информация. Александр подвел Крима к дисплею.
– На, смотри, – его пальцы забегали по клавиатуре. – На вашем лайнере ликвидировано триста пятнадцать кешлян, не считая команды. Их документы – в сейфе, его открыть может только сам капитан. Но все сведения – здесь. Никаких ошибок, несоответствий быть не может – при загрузке все трижды перепроверяется. Я набрал запрос, сейчас начнут поступать данные.
На экране появилась фотография пожилого кешлянина, рядом высветилось имя – Дерр Илл черб кеш ан Азз, место жительства, возраст – все сведения, которые обычно содержатся в стандартном удостоверении личности.
– Ясно, что не она, – произнес Александр. – Чтобы перейти к следующему, нажми вот эту кнопку.