* * *
– В сторону! Быстрее! – казалось, словарный запас дройда можно было ограничить вообще одним словом.
Дуайт кое как отпрыгнул назад и мимо троицы шумно пронеслась тяжелая вагонетка с полными опечатанными медицинскими баллонами с надписью "Poison" и порванными в лоскуты фиксирующими ремнями. Неприятный холодок пробежал вдоль спинного мозга. А если хотя бы один из них разобьется?
Форточку не открыть. За пять минут сложный лабиринт извилистых пещер не проветрить. Здесь в сердце шахты подобным опасным химикатам было безоговорочно нечего делать. Кто-то занимался противозаконными исследованиями, а может, Кэннинга вместе с Чапманом в конце трудового наказания ждала газовая камера. И их вагонетка была следующей.
Электризованным прутом робот-надзиратель больно уколол в спину здоровяка Клеменса, держащего в руках шахтерскую каску.
– Эй! Полегче, палач, не мясо ведешь, – выругался здоровяк.
– Быстрее. Идите быстрее!
Получасовой перерыв на обед был настоящим ежедневным праздником. Событие, которое радовало приятелей снова и снова словно выигрыш на родном тотализаторе.
Но впечатленный собственными ужасными домыслами и страхами от увиденного толстяк решил вместо спокойной трапезы реализовать бойкий и взрывной план, который они с подельником задумали еще два дня назад. И все не решались исполнить по причине отсутствия подталкивающего фактора.
Теперь причин действовать решительно прибавилось с достатком.
Завернув за плохо освещенный поворот, скрытый из виду от остальных рабочих групп, Дуайт сымитировал вывих ступни и упал на бок на грунт.
– Быстрее. Поднимайтесь быстрее! – робот наклонился и попробовал поднять его рывком на себя.
Воспользовавшись моментом, громила Клеменс нащупал в темном углу заранее приготовленный и присыпанный галькой горный топор, напоминающий молотильную кирку.
Хорошенько замахнувшись, он сосредоточил всю силу удара на голове дройда. Но тот машинально развернулся и, отпустив прут, остановил механической рукой кирку в полете:
– Нападение на сторожевого офицера! – все также мультяшно отчеканил робот.
Оказывается, он мог строить предложения без слова "быстрее".
Passer 2L шагнул к Клеменсу, потянул кирку на себя и второй свободной кистью схватил его за лицо. Сжав коротким движением пальцы, он раздробил здоровяку челюстной сустав, сломав нос и прорезав глазное яблоко.
Мощный и накачанный Чапман не успел даже закричать, только прошипел что-то невнятное и рухнул вниз, хватая себя за пузырящееся в районе лица кровавое месиво.
В полумраке тоннеля на глубине нескольких десятков метров предсмертные хрипы товарища ощущались еще более жутко и зловеще.
Следуя инстинкту самосохранения, трусливый по природе Кэннинг решительно атаковал сзади.
Он воткнул дройду оброненный им же электрический прут в область "мозжечка" и, непрерывно жаря током, ждал момента, пока центральный микрочип полностью не перегорит и не выключится:
– Сдохни, сдохни, гадина! – визжал вспотевший и обезумевший от страха толстяк, как бородатый североморский баклан Бурказан.
Когда плата памяти окончательно умерла, Кэннинг наконец опустил прут.
Дройд замер в застывшей позе и не шевелился.
Клеменс Чапман, игрок, боец и смельчак по жизни был уже мертв.
– Прости, брат. Здесь наши пути расходятся. Дальше я один, – Дуайт извлек из карманов бездыханного товарища пару припрятанных камней.
На потасовку никто не явился. В шахте было достаточно шумно, чтобы услышать какие-то крики, так что можно было смело и без оглядки продолжать реализацию плана по спасению.
Толстяк вытер рукавом пот со лба, заправил рубаху в штаны, проверил остаток заряда в пруте. Подобрал с пола запачканную кровью каску Клеменса, притопил ее на самый лоб и неспешно выглянул из-за угла.
Ма-Лай-Кун
03:08 UGT
Независимое гибридное мирное поселение Ма-Лай-Кун
6-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
– Хур-ро! – Кирки потянула вожжи на себя, остановив мчащуюся галопом жабу Квадо-Туна.
В свои тринадцать с хвостиком Кирки была смышленой не по годам и сообразительной девочкой-Намгуми. Она уверенно говорила на английском, в совершенстве владела копьем, умела вязать морские узлы. Носила бусы из раковин и втайне от всех собирала фигурки животных, вырезанных из дерева.
Миновав внешнее оградительное кольцо ИВК, Сэм отправила мусорный самосвал назад на автомаршрут, а сама пересела на скаковую жабу Квадо-Туна, на которой ее встретила Кирки. Благодаря способности амфибии видеть в темноте, девочки ни разу не врезались ни в одно дерево и быстро домчали до места назначения.
Ма-Лай-Кун представлял собой гибридное независимое мирное поселение из Намгуми и свободноживущих колонистов.
Совмещая в себе лучшие традиции аборигенов и продвинутые технологии людей, в силу непосредственной близости и защите ИВК, деревня переживала свои лучшие годы, находясь в зените социокультурного процветания.
Ночь выдалась спокойной, сухой и безветренной. Деревья Ду мерцали бледными огоньками. Все остальное освещение было выключено в разумных целях экономии электроэнергии. На подвесных мостах не наблюдалось ни души.
Через час или меньше должен был начаться рассвет, а вместе с ним прийти долгожданное "завтра", вдали от навязчивой родительской опеки и надоевшего потока морали.
– Поздно уже. Пойдем спать? – осторожно спросила Кирки.
Бросив в пасть Квадо-Туна комок торфа, Сэм улыбнулась:
– Давай за мной!
Поспешно оббежав дерево Ду по винтовой лестнице, девочки наконец достигли первого горизонтального жилого уровня.
Сэм перепрыгнула через металлическое ограждение и начала карабкаться по вырезанным в коре ступеням еще выше, на самый верх, прямо в гости к размашистым кронам. Кирки послушно следовала по пятам.
Забравшись на вершину, Сэм подняла руки и, закружившись, воскликнула:
– Я на вершине мира! Какая красота!
Кристально чистое небо украшали перемигивающиеся звезды, ну и конечно же, главные ночные светила, яркие силуэты-полумесяцы – Франциско и Фердинант.
Сэм потеряла равновесие и чуть не сорвалась вниз.
Неудивительно.
Технический помост-перешеек представлял собой крохотную треугольную площадку точно посередине трех сваренных широких горловин огромных алюминиевых емкостей для сбора и хранения дождевой воды.
По вертикали баки имели форму усеченного конуса и достигали в верхнем диаметре шести метров каждый. Сэм вытянула шею и заглянула в отражение, чтобы увидеть себя:
– Ну и лохудра. Надо исправить.
– Похоже, нам опять попадет, – на уверенном английском добавила Кирки.
Сэм сняла ботинки и сбросила с себя верхнюю одежду:
– Ненавижу хламовозы.
Расстегнув облегающий лиф и спустив трусики, она ощутила легкие нотки возбуждения, отозвавшиеся теплом где-то внизу живота. Наливные ягодицы покрылись гусиной кожей, и по юному телу пробежало прерывистое дыхание ночной прохлады.
Сэм аккуратно свесила носки стоп с края кромки обода, так что большие пальцы коснулись отстоявшейся за день воды, и вдруг совершенно непринужденно нырнула щучкой в дождевой бак. В единственный из трех, до сих пор оставшийся полным.
– Давай ко мне! – вынырнув, она громко начала звать подругу.
– Тише, Сэм. Накажут.
– Не накажут. В основании столько экофильтров очистки, можно канистру керосина добавить – никто не заметит.