- Лучше бы вы сразу все ему сказали, - а то у нас тут чудом только не образовался классический оперный сюжет. И обязаны мы этим чудом тому, что Корбут - дурак еще хуже оперного Скарпиа, и бил он прямо по Ванде, вместо того, чтобы давить на нее через ее свиту. Пани Войтович, впрочем, сама уже все поняла.
- Анджей, вам говорили когда-нибудь вот так, глядя в глаза, что с вами не хотят быть вместе, что все прошло, а на самом деле ничего и не было? - ее губы дрогнули.
- Бог миловал, - сказал Эней. И, сам не зная, почему, добавил: - Моя жена просто умерла.
- Ох, - Ванда отвела глаза. - Извините. Вы так молоды, мне и в голову не…
- Нет, ничего. К этому привыкаешь… как и ко всему, наверное.
- Не будет бестактным, если я спрошу, как это вышло?
- Несчастный случай. У нас была яхта… Начинался шторм. Связь потеряли. Она оступилась, упала… перелом основания черепа, ребро в легком… Мы сделали, что могли, но она умерла раньше, чем мы добрались до берега.
Гордым викингам было невместно врать, но жизнь заставляла - и тогда они придумали "исландскую правдивость". Ни слова прямой лжи, только умолчание. Ведь гибель Мэй - действительно случайность. Несчастная. И шторм тоже был на самом деле. Зачем уточнять, что Мэй не оступилась на скользкой палубе, что ее ударило взрывом о каменный мол? И уж совсем излишне поминать некоего Билла, начальника боевой секции Объединеннго Антивампирского Фронта, который добавил к перелому две пули в грудь…
- В каком-то смысле, - добавил он, - мне было легче, чем вам…
Он всего сутки метался между отчаянием и надеждой. Потом все стало… понятно раз и навсегда. Они не делили имущества, о них не писали в светской хронике - разве что в криминальной… Господь протянул руку - и взял жену у террориста и убийцы Андрея Витра, Энея. Они, правда, крепко срослись с женой-то, пришлось приложить усилие…
Эней не держал на Бога зла. В конце концов, дорога, на которую они с Мэй ступили по своей воле, обычно заканчивалась либо так, в бою, либо - в подвале какой-нибудь Цитадели. Любой из боевиков предпочел бы первый вариант.
- Я не думаю, что вам было легче, - сказала Ванда. - Спасибо за попытку меня утешить, но я такое утешение от вас принять не могу.
- Можете, - уверенно сказал Эней. - Мне доводилось пережить и предательство, я могу сравнивать.
В его мире предательством назывались несколько иные вещи, чем в мире Ванды, но Эней сделал поправку на ветер.
- Манипуляция - не выход, - завершил он.
- А что - выход?
- Не знаю. Наверное, все-таки честность.
"И кто это говорит, а?"
- Вы сказали, вы должны знать, как это: ходить по комнатам и говорить себе "Я проживу еще пять минут… А теперь еще десять…" Обрекать на это другого?
- Вы все равно его обрекли, - Эней постарался не выплеснуть раздражения. - Пани Войтович, не мое это дело, но иногда приходится отказываться от… привилегии быть хорошим.
- Вы правы. Не ваше это дело.
Эней думал - она уйдет сейчас, но она осталась. Смотрела на него и молчала.
- Кой черт вас угораздил связаться с Корбутом! - вырвалось у Энея.
- Я была молода, - Ванда улыбнулась. - В молодости хочется верить в лучшее. Хочется думать, что гадости и глупости любимого человека - следствие молодости и неразумия. А потом происходит что-то… и ты понимаешь, что это не щенячья глупость, а подлость как жизненная позиция.
- Инициация?
- Нет. Если бы он просто принял… я бы решила, что он не выдержал, испугался. Когда на тебя обращает внимание гауляйтер…
…Энею и это было знакомо…
- …Трудно обидеть его отказом. Я ведь гражданка Польши. Мне было легче. За меня вступились бы из принципа. Но Дмитрий, он не испугался, он обрадовался. Перспективе из ядомых перейти в ядущие. Ну а потом… Сначала говорил, что любит меня и не хочет терять. Умолял пойти на инициацию ради него. Быть с ним. Потом начал издеваться и грозить. Говорил, что я постарею, стану морщинистой бабкой с задубевшими связками - вот тогда-то, глядя на него, все и пойму. Я рассмеялась ему в лицо. И тогда он сказал, что однажды потребит меня, если я не приму хотя бы пайцзу. И я поняла, что мой возлюбленный - не просто слабый молодой человек. Что он обыкновенная мразь.
- И вы не принимаете пайцзу, - кивнул Эней. - Потому что это значило бы, что вы испугались. Пани Войтович, нельзя же так. Какой-то мелкий мерзавец вас контролирует уже тринадцать лет…
- Мерзавцев много. Я не хочу становиться частью системы.
- Вы в любом случае часть системы. Вы не поверите, но даже террористы вроде "Шэмрока" - он нарочно назвал самую одиозную группировку, - ее часть.
- А у вас есть пайцза?
- Нет. - Эней усмехнулся, - Это была бы плохая реклама охранному агентству.
Ванда закинула ногу за ногу и покачивала тапком, глядя куда-то в сторону.
- Поздно уже, - осторожно сказал Эней.
- Да, я сейчас пойду. Можно еще бестактный вопрос?
- Про это? - Эней провел пальцем по лицу.
- Да. Сначала показалось, что вы просто очень сдержанный человек. Но сегодня…
Эней потер заклеенное пластырем запястье. Да. Придется становиться настоящим индейцем и учиться терпеть боль, совсем не меняясь в лице.
- Старая травма, - ответил он опять в духе исландской правдивости. - Получил по голове. Лицо отчасти парализовано.
- И вы не лечились?
- Лечить - долго, муторно и дорого. Вы же знаете. А это не болит. И в покер играть удобно.
Она вдохнула, выдохнула…
- Последний вопрос на сегодня. Дмитрий сказал правду?
Решилась наконец-то.
- Нет. Я умею сбрасывать эмоции и никогда бы не позволил себе ловить ворон на работе. Особенно в присутствии такого количества высоких господ.
- Но вы покраснели, когда он это сказал.
- Это было сказано для вас и для Юлиуша. Он ударил и попал. Я разозлился как черт.
- "Не от страха, но от лютой ненависти", - Ванда фыркнула, они засмеялись оба. Потом она сказала: - А сейчас вы от чего покраснели?
Без макияжа ее лицо казалось полупрозрачным. Очень нежным. Дотронешься пальцем - и будет синяк. Бровей и ресниц почти не видно, такие они светлые. Глаза - зеленые, с карими точками. Корбут - осел. Променять такую женщину на какое-то вшивое бессмертие?
Эней не стал отвечать.
- Значит, вы умеете сбрасывать эмоции, - Ванда поднялась. - И не смешиваете работу и личное. Я могу сделать вывод, что личное у вас есть? И вам было что сбрасывать?
Попался. Идиот. Как кур во щи.
- Я связан контрактом, пани Войтович.
- Контракт действителен до двадцать шестого. А потом?
Суп с котом. С куром.
- Я говорю не о том контракте, который подписал с господином Эйдельманом.
- Вы не женаты.
- У нас нет будущего.
- Его нет ни у кого, - Ванда пожала плечами и взялась за ручку двери. - Но у всех есть настоящее. По большому счету, только оно и есть…
Дверь закрылась, Эней остался со своим настоящим наедине.
На завтра у него было запланировано будущее. И в этом будущем он собирался так накрутить хвост господину Корбуту, чтобы господин Корбут на эти два дня и думать про Ванду Войтович забыл, а думал бы только - как уесть господина Новицкого.
И будущее показало, что придумал он хорошо.
- I can shoot a partridge
With a single cartridge.
- I can get a sparrow
With a bow and arrow.
- I can live on bread and cheese.
- And only on that?
- Yes.
- So can a rat!
Не исчерпывалась диета господина Корбута хлебом и сыром. К сожалению. Лучше бы он и в самом деле родился крысой - точно был бы сейчас существом поприличнее.
После стрельбы в Корбута Энею почему-то снилось, что его закатали в ковер и били ногами. Разбудил его комм. Эней увидел, что это Эйдельман и решил ответить с терминала.
- Господин Новицкий, - сказал импресарио, символически прикоснувшись двумя пальцами к отсутствующей шляпе. Он звонил из машины. - С глубоким прискорбием вынужден вам сообщить, что контракт с вами расторгнут. Не с агентством "Лунный свет", а персонально с вами. Конечно, я выплачу положенную компенсацию…
Эней слегка опешил. Если бы дело было в Корбуте - Эйдельман бы не предлагал, а требовал компенсацию сам.
- Что случилось? - спросил он.
- Насколько я понимаю, вы были ранены при исполнении обязанностей. Пани Войтович решила, что вы нуждаетесь в отдыхе, и…
- Нет-нет, она ошиблась. Я не ранен, я вообще не пострадал и…
- Ошиблась она или нет, желание исполнителя для меня почти закон. Если не является глупой или опасной прихотью, конечно, а я нахожу желание госпожи Войтович вполне разумным. Особенно теперь. Вы себя в зеркале видели?
Эней провел рукой по подбородку.
- Ну, я еще не брился…
- Вы бледны как опарыш. Что вы попали под Волну и нуждаетесь в отдыхе - видно невооруженным человечьим глазом. Да, кстати - господин Корбут отказался от претензий, расследование закрыто.
- Разве он уже встал?
- Ради такого случая - подняли ненадолго.
Эней усмехнулся. Он знал, как себя чувствует не в урочный час поднятый вампир. Только очень старый и хорошо себя контролирующий варк не подпишет в этом мутном состоянии все, что угодно, лишь бы его оставили в покое до выздоровления.
- И еще одно. Пани Войтович не настаивает на том, чтобы вы пришли - но очень была бы рада видеть вас на концерте. Как гостя. Я внес вас в списки, так что… подумайте.
- Спасибо, - кажется, этого Эйдельман не услышал, потому что отключился первым.