Грег с каким-то странным чувством испуга и уважения посмотрел на фонарик. И решил, что настало самое время распрощаться, если он не хочет ночью метаться в кошмарных снах.
- Большое спасибо, профессор. Очень рад был побеседовать с вами. До свидания. - Грег поднялся и протянул руку.
- До свидания. Мне тоже понравилась наша беседа. Пойдемте, я провожу вас. Вы сейчас в гостиницу?
- Нет, сразу на аэродром, мне сегодня же необходимо лететь домой.
- Самолет будет только поздно ночью. Если хотите, оставайтесь - вместе пообедаем, уже вечер.
- Благодарю вас, но у меня еще есть кое-какие дела. Мне надо идти. До свидания. Большое спасибо.
- Всего доброго. - Эдвин крепко полол Фрэнку руку и проводил до двери.
- Вы знаете, сейчас я припоминаю, - он остановился на пороге и, прищурившись, покосился на Грега, - год назад я приезжал в ваш город, и на 33-й улице, мне показалось, в толпе мелькнул человек, исключительно похожий на Чарлза Смита. С уверенностью не скажу, что это был сам покойник, но его двойник или родственник, вне сомнения…
* * *
Когда Грег сказал профессору, что у него есть дела, он не грешил против истины. Он собирался до отлета посидеть в номере, обдумать и проанализировать то, что узнал от этого странного, сурового на вид, но, по-видимому, очень доброго, благородного и даже веселого, обладающего чувством юмора, человека.
Фрэнк взял такси, приехал в гостиницу и снял на сутки очень дорогой номер - люкс с кондиционером и ванной - дешевле не нашлось.
Поднявшись к себе, сбросил одежду, принял душ, облачился в пижаму, разобрал бумаги и уселся за стол.
Была глубокая ночь, когда робкий стук, даже не стук, а что-то похожее на царапанье, заставило его поднять голову, насторожиться и прислушаться.
Звук повторился - стучали к нему.
Грег чертыхнулся, оторвался от дел, как был босиком, вышел в прихожую и приоткрыл дверь.
На пороге стоял маленький, полный, кругленький господин в мятом белом чесучовом костюме и красной, с черной кисточкой феске. На лоснящейся от жира физиономии торчали, как пучки сухой жесткой травы, сивые усы, а выше носа-редиски черными горошинами поблескивали глаза.
- Всем ли доволен, мистер? - Толстяк расплылся в улыбке, показав из-за мясистых красных губ желтоватые зубы.
- Благодарю вас, всем, - ответил Фрэнк, приняв его за администратора отеля.
- Не желаете ли поразвлечься?
- Че-его? - оторопел Грег.
Решив, что богатый постоялец, обладатель столь шикарных апартаментов, колеблется и ему нельзя давать передышку, чтобы прийти в себя, человек прижал растопыренные пальцы к лацканам пиджака и затараторил:
- Имеем на любой вкус.
До Фрэнка только сейчас дошло, с каким предложением пожаловал этот старикашка.
Грег с яростью, так что зазвенели рюмки в настенном баре, захлопнул дверь, в бешенстве плюнул на персидский ковер и пнул ногой мягкий пуфик.
- Везде одно и то же скотство, - прорычал он. - Все опоганили, мерзавцы. Даже среди древнейшей культуры ухитрились бардак открыть.
Работа уже не клеилась.
Плюнув еще раз па пол, он отправился в спальню, по пути отфутболив атласную подушку, и бросился па огромную, как трон, кровать под шелковым балдахином на резных столбиках.
Полежав немного, он успокоился, протянул руку к кнопкам у изголовья и выключил свет. Тотчас в углу у огромного окна появилось, словно возникшее ниоткуда, какое-то зеленоватое бесплотное сияние.
Грег вскочил и подошел ближе.
Это была искусно выполненная голограмма одного из участков пустыни. Слегка помигивающие звезды, Млечный Путь, планеты на черно-синей сфере неба. Пирамиды, сфинкс на переднем плане - все залито холодным лунным светом. Слева, в тени от гробницы, по серебристому песку скакали на верховых длинношеих одногорбых верблюдах - драмодерах - "синие" люди-туареги, в одеждах цвета индиго, с длинноствольными ружьями в руках. На плосковатом лице сфинкса, изуродованном артиллеристами Наполеона, застыла его знаменитая загадочная улыбка-гримаса. От всей этой мастерски выполненной панорамы веяло чем-то беспредельно таинственным, древним и в то же время каким-то сверхдалеким будущим, находящимся за пределами человеческой фантазии.
Наверху сначала арабской вязью, а затем по-английски начертаны какие-то слова-строчки.
Грег нагнулся и прочитал изречение: "Когда люди постигнут законы движения звезд, сфинкс рассмеется и все полетит в тартарары".
Фрэнк машинально перевел взгляд на лицо сфинкса и, вздрогнув, отшатнулся - каменная маска смеялась…
Глава XI
Грег и О'нейли
В ушах еще стоял надсадный гул турбин. Вероятно, от резкой перемены климата покалывало в висках, во рту сушило и горчило, словно он лизал пыльные полынные метелки.
Когда Фрэнк заявился в свою квартиру, он в полном смысле падал от усталости. Слегка поташнивало, совсем не хотелось есть, очевидно, сказались две последние бессонные ночи, руки дрожали. В коридорчике он взглянул в висящее на стене большое овальное зеркало, и ему стало еще хуже. Из затененной мутной глубины на него смотрело чужое бледное, похудевшее лицо. Глаза глубоко запали и лихорадочно блестели. Волосы будто внезапно поредели и висели, как взъерошенная пакля, резче обозначились носогубные складки, полуоткрытый рот со свистом втягивал воздух, губы потрескались.
Грег, волоча ноги, поплелся в комнату, плюхнулся в кресло и замер, пытаясь собраться с мыслями. Ничего не получалось, мозг до предела насытился информацией, и его предохранительные центры торможения отказывались не только принимать, но и перерабатывать ее. Он физически ощущал, как от шеи на плечи и далее по всему телу разливается вязкая тяжесть.
Так больше нельзя, подумал он, надорвешься. Надо отдохнуть, выспаться. Все равно продолжать работу нет сил, а следовательно, если он и заставит себя неимоверным напряжением воли сесть за стол, толку не будет - лишь измотается и издергается и в результате потеряет столь дорогие сейчас часы. Живо в постель.
Фрэнк еле-еле добрел до кровати, непослушными, вялыми руками стянул одежду, не разбирая постель, свалился на покрывало и тотчас словно провалился в беспокойную глубину. Ночью он несколько раз просыпался, ворочался, затем снова забывался больным и сторожким сном.
В отрывках сновидений калейдоскопом мелькали: оскаленные пасти псов профессора, гадкая харя гостиничного сутенера, исполняющие канкан грудные младенцы и зловещая гримаса сфинкса. Однако, когда он открыл глаза, то чувствовал себя почти бодрым. Было желание понежиться еще, но в это мгновение как током ударила мысль - время. Точно распрямившаяся пружина, он соскочил с кровати и побежал в ванную.
Грег прыгал под душем, когда услышал, как жалобно и тягуче заскрипела входная дверь. "Кто бы это в такую рань? Хотя, что я - уж полдень". Он быстро натянул трусы и, шлепая мокрыми ногами по полу, выскочил в коридор, оставляя на паркете четкие отпечатки ступней.
На пороге стояла Джин. Увидев его, мокрого, с взлохмаченными волосами, небритого, с припухшими после сна глазами, она всплеснула руками, согнулась и громко захохотала.
- Ну и видик, господи! - задыхалась от смеха девушка. - Явление потасканного и влажного от слез раскаяния Христа народу. Что с тобой? - Она перешагнула порог и бросилась к нему в объятия. - Боже, ну и образина.
- Джинни, родная, - Фрэнк рванулся вперед, схватил ее в охапку и закружил так, что она поджатыми ногами задевала стены.
- Отпусти, сумасшедший! - Девушка уперлась руками ему в плечи. Волосы ее растрепались, с ног соскочили туфли. - Ты меня всю замочил. Задушишь же!
- Задушу, - задыхался от радости и нежности Грег. Наконец он поставил ее на пол и, зажав ладонями лицо, несколько раз крепко поцеловал.
- Когда ты приехала? Я так скучал. И здорово полинял, шляясь среди гробниц, пирамид и… фараонов в красных фесках. - Он обнял ее за плечи и повел в комнату. - Времени у меня в обрез, но выкрою полчаса и все-все расскажу.
Девушка остановилась посередине и огляделась.
- Да-а, - протянула она, вертя головой, - оставлять тебя одного нельзя - ты дичаешь, и если, как утверждают философы, когда-то труд сделал обезьяну человеком, то у тебя вопреки Дарвину эволюция идет в обратном порядке: чем больше работаешь, тем больше начинаешь смахивать на нашего волосатого пращура. Ну и ералаш. Л что там? - Она заглянула в спальню. - Ты валялся, не расстелив постели? Ну знаешь - это уже полная деградация личности. Что наконец произошло? Я оборвала телефон, но никто не отвечал.
- Телефон отключен. У меня много работы, я сейчас объясню. Мне так тебя не хватало.
- Потом, потом, Фрэнк. Я тоже безумно скучала. - Она обвила его шею руками и прижала голову к груди.
- Но это очень важно, родная, - начал он. - Ты только представь, Кребс в весьма тяжелом положении…
- Самое важное, я здесь и очень тебя люблю. - Она отстранилась и взъерошила его волосы. - Чудовище, поговорим после.
- Джинни, с отцом несчастье, он попал в большую беду. Я надеялся сегодня как раз и сообщить ему кое-что обнадеживающее, чтобы он попытался получить у своих сатрапов отсрочку хотя бы денька на два-три.
- Значит, ты так и не приступал к делам фирмы?
- Нет.
- А ведь еще до начала отъезда накопилось много папок с цифрой 1. Ты подумал, что клиенты могут поднять шум, а то и расторгнуть контракты?
- Нет, не подумал. Мне было не до них. Ты же понимаешь, дело идет о судьбе моего приемного отца.