В груди вдруг кольнуло, и я понял: рассвета не будет. Проснутся птицы, зашумят люди, заревут электрички, но солнце не взойдет, а небо останется все таким же непроницаемым и черным, как сейчас - без звезд и луны. Я пока решил об этом не думать. Повернулся в сторону станции - все-таки там было чуть светлее - открыл рот и завыл, как фонарем освещая себе путь. И двинулся вперед.
Когда кончалось дыхание, я останавливался, набирал в легкие воздух и с воем снова шагал вперед. Когда умолк в очередной раз, далеко впереди вспыхнул ответный красный огонь, а вслед за этим до ушей долетел заливистый вой - это в ответ завыла собака. Хорошо, если собака. Хорошо, даже если волк, хотя откуда тут волки? Но мне вдруг представилась планета, наполненная прозрачными людьми, которые ходят и воют, освещая себе путь. По спине побежали мурашки, и тогда я начал петь. С песней идти оказалось куда лучше, чем с воем. Не то чтоб светлее, а красочнее, разноцветнее.
- Широка-а-а-а-а… - тянул я, освещая путь оранжевым фонарем, - страна моя родна-я-я-я-я-я… - переходил на бас, и деревья искрились в густых красных лучах, - много в не-е-е-е-е-е-е-е-е-ей… - срывался на визг, освещая путь синим светом, - лесов, полей и ре-е-е-е-е-е-е-ек…
Физика моя окончилась давно. В институте готовили программистов и больше гоняли по математике. Как устроен свет, я помнил смутно. А вот писать программы по обработке звука мне доводилось. И я точно помнил, что высокий тон имеет большую частоту, а низкий - меньшую. Я снова остановился и провыл подряд все ноты, какие только мог вытянуть - от самых низких до самых высоких. Ну да, так и есть - звуки в точности соответствовали цветам радуги. Бас - красный, визг - фиолетовый.
Я прошел еще чуть-чуть и деревья расступились, передо мной была станция. Оказывается, она была почти рядом - как я потом убедился, звуковые расстояния всегда кажутся намного больше.
Попутка
На станции было чуть светлее, чем в лесу, но все равно темновато. Лишь вдалеке - а может, в нескольких шагах? - над одним из деревенских домов полыхало рубиновое зарево: очередная компания неразборчиво орала пьяные песни, словно бы на эту станцию все съезжались для того, чтобы разбрестись по окрестным поселкам и напиться. Станция и впрямь больше ни на что не годилась: абсолютно глухая, даже ларька с пивом и сигаретами нету. Абсолютно темная. Хотя… тут ведь должны гореть фонари? Я засвистел, оглядываясь. Фонарный столб действительно стоял. Поразмыслив, я понял, что он горит: вокруг роились крохотные фиолетовые вспышки - мошкара, мухи, бабочки. Я подошел к домику кассы. Касса, конечно, была закрыта. Мне помнилось, что тут стоял щит с расписанием электричек. Щит действительно стоял, но прочесть его мне не удалось. Название станции, собранное на козырьке кассы из крупных рельефных букв, читалось достаточно хорошо, стоило задрать голову и немного посвистеть. Какой-то там седьмой километр, то ли двадцать седьмой, то ли сто седьмой, никогда не мог запомнить. А вот расписание на щите, забранном прозрачным пластиком, не читалось ни в какую. А поэтому у меня не было даже уверенности, что расписание на щите висит. Зато обнаружился интересный эффект: если пошуметь, домик станционной кассы просматривался насквозь. Внутри стоял стол с кассовым аппаратом, обшарпанное кресло, вешалка с накинутым ватником, а в углу - две коробки с бутылками. Бутылки были полными, и, судя по характерной форме, это было шампанское. Я немного поразмышлял, откуда могло здесь взяться шампанское - то ли кассиры собирались что-то праздновать, то ли по случаю разворовали какой-нибудь проезжий грузовой вагон. Скорее всего, второе. Я усмехнулся, подумав, что теперь могу стать превосходным сыщиком. Только вот сколько нынче платят сыщикам? Больше, чем программистам?
Становилось прохладно, делать было решительно нечего, и я направился к шоссе. Тихонько мурлыкая себе под нос, прошел по улочке спящего поселка и вышел на шоссейку. Здесь было темно и пусто. Машин не было. Я уже решил вернуться на станцию, как вдали мелькнул багровый огонек. Огонек рос, приближался и розовел. Вскоре послышался шумок двигателя, и я увидел автомобиль.
Автомобиль выглядел странно. Он был прозрачным, и внутри него светилось все. Ярко полыхал мотор, мелькая ослепительными поршнями, сияла выхлопная система, искрилась коробка передач, а в глубине восседал мужичок. В неровном искрящемся свете разглядеть его лицо было нелегко, черты казались размытыми, зато хорошо просматривались череп, позвоночник, кости ног и рук. Одежду я разглядеть не смог - что-то типа бесформенной хламиды.
Я вышел на дорогу и вытянул руку. И автомобиль начал тормозить! И остановился. Подойдя поближе, я заглянул в распахнутое окошко.
- Чего, обалдел, под машину бросаешься? - полыхнуло оттуда прямо в лицо.
- Командир! - крикнул я. - Мне бы до города!
- До города… - с сомнением произнес мужичок.
- Надо очень! Иначе пропаду совсем. Ты скажи, сколько денег хочешь…
Я вдруг сообразил, что понятия не имею, сколько у меня денег и есть ли они вообще после валяний в лесу. Начал торопливо шарить по карманам и наконец нашарил купюру, вытащил, но понял, что не могу ее даже увидеть. Бумажка и бумажка. Я показал ее мужику:
- Пойдет?
Мужик брезгливо оглядел меня, еще брезгливее - трепыхающуюся купюру, затем кивнул:
- Садись.
И мы поехали.
Впереди за лобовым стеклом царил мрак, дороги почти не было видно. Зато очень ярко светился мотор и вся кабина. Я попробовал откинуться на спинку и закрыть глаза, но с удивлением понял, что мой новый глаз закрыть невозможно. Я решил пока об этом не думать.
- А чего случилось-то? Чего так, на ночь глядя? - начал беседу водитель.
- Да… - отмахнулся я. - Жизнь такая…
- Пьяный, что ли? - поинтересовался водитель, принюхиваясь.
- Есть маленько, - кивнул я.
- Так: в машине - не блевать! - предупредил водитель. - Если чего - скажи, я остановлю.
- Ну, я не настолько уж пьяный, - обиделся я.
- А кто тебя знает, - добродушно кивнул мужичок. - Вон какой бледный, всклокоченный, весь в листьях. Как по земле валялся.
- На последнюю электричку бежал через лес, - объяснил я. - Много падал.
Я думал, что разговор сейчас сам собой заглохнет, но мужику хотелось общения.
- Да разве ж ходят в такое время электрички? - удивился он.
- Угу… - буркнул я сквозь зубы.
- Это тебе, брат, засветло надо было выходить…
- Угу… - буркнул я.
- А чего такой хмурый? - спросил мужик, немного помолчав.
- День неудачный, - буркнул я.
- А чего - неудачный? - удивился мужик.
- Рассказать? - вдруг зло спросил я.
- Расскажи… - охотно кивнул мужик.
И тут меня прорвало. И я стал рассказывать. Не про ухо, конечно, а про весь день - с самого утра.
- Слушай, мужик. Утром я вылил кофе на штаны. Опрокинул чашку, случайно локтем задел, ну и все. А штаны светлые. А мне на работу ехать.
- Тоже мне, проблема… - цыкнул зубом мужичок.
- Да это только начало… - усмехнулся я. - Короче, пока я штаны застирывал и сушил…
- У тебя одни штаны что ли? - удивился мужичок.
- Последние, - кивнул я. - Все остальные в стиральной машине лежат, я их уже три дня вынуть и развесить собирался. Есть, конечно, еще рваные джинсы, но за них меня бы мигом с работы выгнали. Ой, черт, до сих пор ведь лежат в стиральной машине, сгнили уже небось… - я задумался.
- Ну, застирывал последние штаны… - напомнил мужичок.
- Ну да, застирывал. Времени прошло много, и я решил ехать на работу через центр, чтоб побыстрее.
- У тебя машина? - покосился мужичок.
- Была, - кивнул я мрачно. - Ты слушай, слушай дальше. Еду я через центр, ломлюсь сквозь пробку, пять метров проехал - остановился. Проехал-остановился… На работу опаздываю дико.
- А кем работаешь? - спросил мужичок.
- Программистом, - кивнул я. - Кстати, как тебя вообще звать?
- Леонид… - степенно кивает мужичок.
- Понимаешь, Леонид… Можно Лёня?
- Можно и Лёня…
- Понимаешь, Лёня, и вот еду я на своем драном "Жигуленке" с крылом свежепокрашенным…
- А что с крылом? - цыкнул зубом Лёня.
- Да я машину ставил во дворе, утром выхожу - крыло всмятку. Какой-то урод приложился и уехал… Короче, слушай, еду я, и вдруг мой "Жигуль" глохнет. И не заводится! То ли мотор треснул, то ли тросик какой-нибудь, то ли шланг лопнул… Не знаю. Короче, все, каюк машине. Что делать? Бросить посреди полосы и ехать на работу? Или буксировать к тротуару? Короче, я поймал мужика, и он его отбуксировал с проспекта до дому - это долгая история. Звоню из дома на работу, мол, такие дела, сломалась машина, пятница, сегодня никак не появлюсь, лады? А мне отвечают: ни фига, приезжай сейчас же, тут у начальника к тебе важный разговор. Хватаю такси, еду в офис, поднимаюсь наверх и жду два часа в коридоре, пока наша светлость Михаил Павлович изволит принять. А наша светлость мне заявляет: Александр…
- Ага, Саша, - кивает мужичок.