Кошелек в шесть пудов весом? Может, ее фамилия Жаботинский или Власов? Он даже невольно посмотрел на руки поэтессы, явно не державшие ничего тяжелее бокала с шампанским. Или это шутка такая богемная?
Хотя он человек решительный и даже резкий, в случае чего и руки может в ход пустить, но тут немного растерялся, поэтому пропустил момент, когда дамочка вскочила и бросилась к столу. И - взяла в руку это. Легко так, непринужденно. Почти как бокал шампанского.
Черт! И дался ему этот бокал!
Но ведь и вправду есть от чего обалдеть. Причем не слегка. То, что еле волокли двое ражих мужиков, безо всякого видимого усилия цапнула своими тонкими пальчиками в перстнях и кольцах миниатюрная, даже хрупкая сонетчица. Он едва сдержался, чтобы не крикнуть "Осторожно!", но при этом не забыл посмотреть на глазок видеокамеры. Хочется надеяться, все фиксируется.
А потом он увидел торжествующе-нахальный взгляд мужа, развалившегося на стуле, будто в будуаре собственной жены. Ну, будет тебе сейчас бокал шампанского!
- Положите на место!
- Что? - вскинула поэтичка выщипанные бровки.
- На место!
- Не орите на мою жену, молодой человек.
Павдин намеренно проигнорировал реплику ученого.
- Потрудитесь объяснить, что это такое.
- Я вам уже говорила, - она прижала это к груди, и не подумав выполнить приказ. - Кошелек.
- Хорошо. Допустим. Ну и как он…
Что она сделала, подполковник не понял. Шевельнула пальцами, это раскрылось, а там - деньги, паспорт, блокнот, еще что-то.
- Дайте сюда, - велел он, как вскоре выяснилось, очень опрометчиво.
Она ему протянула, он взял. В первый момент он не почувствовал никакого веса. Так, грамм сто, может, сто пятьдесят, не больше. А потом…
Это вдруг стало неимоверно тяжелым, потянув руку вниз, пальцы не удержали, и сто килограммов ухнули на пол. К несчастью, не совсем на пол. Немножко на ногу.
Надо полагать, поэтесса узнала кое-что новое в русском языке, потому что подполковник делился своими познаниями щедро, громким голосом выдавая то, чему обучился в своей далеко не монашеской жизни. Утешало, что, кроме этих двоих, никто не слышал его эмоционального выступления; спецкомната экранирована так, что ни один сигнал не может как проникнуть сюда, так и покинуть слоеные стены.
Более или менее нормальный разговор наладился минут через десять, хотя в ушах подполковника все еще звучал омерзительный смешок Ватманского, которым тот заливался в то самое время, когда человек рядом с ним заходился от боли.
Теперь Павдин преувеличенно жестко держал себя в руках, демонстрируя железную волю, хотя нога все еще болела.
- Итак, это кошелек.
- Так вы же сами видите.
- Вижу. Только он, мягко говоря, не совсем обычный. Я бы даже сказал, представляет опасность для окружающих.
- Кошелек? - глумливо удивился муж, крутя на пальце кольцо.
- Опасность для жизни? Надеюсь, это шутка. Как кошелек может представлять опасность? Жанночка, он для тебя представляет опасность?
- Ну вот еще, - ответила Жанночка, что-то чиркая в блокнотике. Сонет, наверное, пишет. На тему выступления подполковника.
- Вот видите!
- Не вижу. Лично мне он повредил ногу.
- Нечего было хватать чужую собственность.
Павдин с трудом удержал в себе очередной сюжет для сонета.
- Больше того, этот ваш кошелек может представлять опасность для окружающих, тем более в общественном транспорте. Кстати, где вы его взяли?
- Обвинение из серии "А если бы он вез патроны", - парировал Батманский. - Детский лепет. Могу только повторить, что нечего хватать чужую собственность. А если кто этого не понимает, - он пожал плечами. - Его проблемы.
- Так где вы это взяли? Учтите, разговор вполне официальный.
- Допрос? Тогда предъявите нам обвинение, а я буду требовать присутствия адвоката. Статья пятьдесят первая Конституции.
- Кто сказал "допрос"? - уточнил Павдин. Ясно, что с этой парочкой так просто не договоришься. - Разговор. Вы потеряли свою вещь, мы вам ее возвращаем. Но, согласитесь, она несколько…
- Необычна? - подхватил муж, расплываясь в довольной улыбке.
- Ну что же, соглашусь. Отчего же не согласиться, если я сам ее сделал.
- Зачем? - стараясь быть избыточно вежливым, поинтересовался подполковник. Теперь он сидел на столе и слегка покачивал ноющей ногой. Так было легче, чем стоять. Еще бы ботинок снять.
- Видите ли, в чем дело. Как вы совершенно верно заметили, Жанночка порой бывает несколько рассеянна. - Последовал нежный взгляд в сторону супруги. - Людям творческим, погруженным в себя, это порой бывает свойственно. У нас уже было несколько случаев, когда она кое-что теряла. Да и воровали тоже. Деньги, документы, записи, иные ценности. Вот я и решил сделать кое-что такое.
- Которое стремительно тяжелеет?
- Вы все схватываете прямо на лету. Пока вещь находится рядом с хозяином, она может ничем не отличаться от ей подобных. Но стоит их разлучить, как она приобретает некие свойства. Вес, например.
- Остроумно. И как это действует?
- Ну, открыть может тоже только хозяин.
- Очень интересно. А в физическом смысле?
- Э-э, тут я вам не помощник. В настоящее время еще не закончен процесс патентования, так что я просто не вправе. Знаете, как сейчас говорят? Коммерческая тайна.
- Я понимаю. Но как вы определили, где находится… Кошелек?
- Это слово давалось подполковнику с трудом. Ничего себе, дамский кошелек! Раньше, давно, когда деньги были большими и тяжелыми, чтобы сделать серьезную покупку, их на возах перевозили. Тоже, можно сказать, кошелек.
- Вот, - показал Ватманский на кольцо, украшающее один из пальцев жены. - Разреши, дорогая. Видите светящуюся точку? Она указывает направление в пространстве, где находится вещь.
- Разрешите взглянуть?
- Вы опять хотите взять чужую собственность?
- Нет-нет, не стоит, - отдернул руку Павдин. Нога напоминающе заныла. - И много у вас таких… кошельков?
- А что, тоже хочется?
- Честно говоря, есть немного.
- Увы, придется потерпеть. Это экспериментальный образец.
- Жаль. Очень жаль. - Подполковник покачал ногой, обманывая боль. - Ну что ж, все ясно.
- Мы можем идти? - вскинулась поэтесса, закончив, видимо, очередной сонет.
- Естественно. Но пока ваша вещь останется здесь.
- По какому праву?!
- Не волнуйтесь. Уверен, что в ближайшее время вы все получите в целости и сохранности.
- Я на вас жаловаться буду!
- Извините, но таков порядок.
Никакого такого порядка не было и в помине, но подполковник решил, что еще одна звездочка ему не помешает. А если он предоставит начальству такой интересный объект, открывающий совершенно фантастические перспективы, то надо быть последним жлобом, чтобы не отметить его инициативность.
- Пойдем, дорогая. - Супруг поднялся, подхватывая под локоток поэтессу. - Уверяю тебя, что они разберутся очень быстро. Не так ли?
- Именно так, - заверил Павдин.
Когда-то его предки носили фамилию Правдины, но в тридцатые годы, когда его дед выправлял себе паспорт, не сильно грамотная паспортистка пропустила в фамилии одну букву. Времена тогда были жесткие, бланки паспортов, как и многое другое, в дефиците, так что исправлять не стали.
Парочка покинула спецкомнату, дверь за ними мягко закрылась, и он увидел, что супруг забыл возле стула свой портфель. Подполковник усмехнулся. Просто семья растерях. Сейчас прибежит.
Он достал сигареты и закурил. Режим спецпомещения это не разрешал, но победителей, как известно, не судят. К тому же очень хотелось. Прихрамывая, подошел к портфелю. Надо бы осмотреть его, пока есть время. Может, что интересное найдется. Для службы, конечно. Только для службы. Портфель стоял на полу как влитой. Опять сто кило?!
И тут ему показалось, что это дым разъедает ему глаза. Портфель пошевелился. Сам. И прижался к стене. За спиной раздался увесистый шлепок. Павдин обернулся. Кошелек, будь он проклят, лежал на полу и медленно двигался к портфелю. Просто-таки тек.
В этот момент свое "тр-р-р" пробормотал защищенный от всех видов воздействия телефон. Опасливо покосившись, Павдин подхромал и взял трубку, не сводя глаз с забытых вещей, все теснее вжимавшихся в стену. Та, способная выдержать многотонную ударную волну, начала, кажется, прогибаться.
- Что происходит? - спросил дежурный. Ему на экране монитора все должно быть видно.
- Не понимаю, - почему-то шепотом ответил подполковник. - Где они?
- Идут. Говорят что-то.
- Что говорят?
- Чушь какую-то. Цып-цып, что ли.
Третья звезда вдруг перестала светить в воображении Павдина. Да и вторая, если честно, начала скатываться с погон. Спецпомещение, техника, миллионные затраты, иностранные делегации, гордость управления.
- Верни их немедленно! - заорал он в трубку.
Про себя он подумал, что чужая собственность, как ни крути, неприкосновенна.