И вот теперь подполковник сидел в спецкомнате и тупо смотрел на это, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Он уже сделал доклад по начальству, но что он мог сказать вразумительного? Ну, пообещали ему связаться с Академией наук. Может, высоколобые изобрели уже какой-нибудь эдакий материал, черт его знает. Да только как это тащили в женской сумочке, набитой косметикой, использованными билетами, сигаретами, расческой, пудреницей и прочей дребеденью. Люди уже отрабатывают все, за что можно зацепиться. По билетам пробиваются маршруты и время передвижения, по специальной марке на табачные изделия - место их продажи, по ключам - типы замков и вероятное место их установки, по записной книжке - круг знакомых и так далее. Только ведь это дело не одного часа. А начальство хоть пока и не теребит, но ждать оно, как известно, не любит.
Висящий на стене телефон без циферблата издал тихонькое "тр-р-р". Здесь не должно быть резких звуков, способных отвлечь внимание сапера, а тем более напугать его. Никаких внешних раздражителей. Ватная, могильная тишина, видеокамера и телефон - вот и вся связь с внешним миром. Ну и еще очередной подарок на столе, вроде начиненной металлическими шариками самоделки, дающий повод особенно остро почувствовать жизнь.
Павдин встал, подошел к аппарату и снял трубку.
- Да?
- Десять минут назад в бюро находок метрополитена обратилась женщина, оставившая в вагоне сумку, - сообщила трубка голосом дежурного. - По описанию совпадает.
- Кто такая?
- Голышева Жанна Леонидовна. Поэтесса.
Поэтесса. Этого еще не хватало. И сто кило неизвестно чего. Не иначе рифмы. А тексты она кропает для тяжелого рока.
- Где она сейчас?
- Пишет заявление.
- Одна?
- Мужик с ней какой-то. Так, ничего особенного.
Ладно, хоть что-то. А то от неопределенности с ума можно спрыгнуть. Рок-поэтесса и мужик "ничего особенного". Чудненько. А может, он тоже хэви-метал лабает? Ничего, разберемся.
- Организуйте за обоими наблюдение. Плотное. Документы, адреса и все остальное - пробить срочно. Я хочу с ними встретиться. Буду через десять минут. Предупредите там.
На месте он был через девять.
Уже на подходе (считай, на подлете) к двери бюро находок голос дежурного в микронаушнике забубнил: "Ватманский Игорь Львович, сорок один год, научный работник, доктор наук, начальник лаборатории в НИИ "Кречет". Муж Голышевой Жанны Леонидовны. Ей тридцать четыре года, это ее второй брак. Выпустила сборник стихов "Сонеты весны", детей нет. Некоторые из найденных в сумке билетов совпадают с ее обычными маршрутами. По записной книжке тоже…".
На этом Павдин закончил прослушивание передачи, потому что ему предстояло лично познакомиться с доктором наук и автором "Сонетов весны".
Они сидели в углу, за обшарпанным столиком, и тихо переговаривались. Леша Смирнов, исполняющий роль туповатого администратора, стоял поодаль и читал какую-то бумагу, шевеля пухлыми губами. Стоял так, что в случае чего мог перекрыть им пути отхода, хотя это было явно лишним; в коридоре, изображая очередь, сидели двое, способные остановить эту парочку. На выходе в двух машинах еще четверо. Нет, им никак не уйти. Никак.
- Добрый день!
Мужчина поднял на подполковника взгляд.
- Здравствуйте.
- Вы, как я понимаю, по поводу пропажи.
- Скорее, забытых вещей, - уточнила поэтесса. Ну как же, мастер слова!
Павдин поймал на себе внимательный и даже несколько насмешливый взгляд Ватманского. Ах ты, черт! Зря он вот так с места в карьер. Правда, он здорово нервничал последние несколько часов, но это не оправдание. Ну, теперь тормозить нельзя.
- Где описание? - спросил он Смирнова, закончившего знакомство с текстом.
Тот протянул листок. Так, сумочка, кошелек, косметичка, ключи, паспорт, деньги в количестве примерно… Стоп! Никакого паспорта не было. И денег кот наплакал. Ну ладно, это еще можно понять. Заглянул какой-нибудь ушлый. Сумка неподъемная, зато деньги и документы кто-то очень даже поднял. Ищи их теперь, посвистывая. Ну да плевать, это не его проблема. Нечего свои вещи в вагоне оставлять.
- Больше ничего? - спросил он.
- Что вы хотите сказать? - вскинула голову поэтесса.
- Я имею в виду, вы ничего не забыли написать.
- Ну, может, мелочь какую. Ручка, кажется. Да, блокнот еще.
Блокнота в сумке тоже не было. А так ничего они держатся, уверенно. И естественно. Молодцы, честное слово, молодцы.
- Пожалуйста, допишите, - Павдин протянул женщине листок.
Она покорно его взяла и вписала пару строк.
- Все теперь, кажется.
- Вы уверены?
- А что, есть проблемы? - встрял начлаб.
- Да какие проблемы? Так, формальности. Значит, все написали. А чужих вещей в вашей сумочке не имелось?
- За кого вы меня принимаете?!
- Ну как, за кого? За человека, который забыл свою вещь в вагоне. То есть несколько рассеянного, как все творческие люди. Правильно?
- И что с того?
- Я же говорю, уточняю. Вы можете опознать свою сумочку?
- Естественно!
- Фотографии будете предъявлять? - снова ввязался муж. Неймется ему все. Ох и неймется. Ну ничего, поговори пока.
- С чего вы взяли? - спросил Павдин.
- Как с чего? Ведь сумочки здесь нет.
Поэтесса посмотрела на мужа, вертя в пальцах кольцо, время от времени испускающее голубые искры. Бриллиант, наверное. Интересно, это она на гонорар за стихи купила или супруг одарил? А может, поклонник? Поклонник-полковник, настоящий полковник. Или подполковник. А что, она очень даже ничего. Вполне так дамочка.
Он не стал спорить. Есть или нет - это дело десятое. Главное, откуда завлаб это знает. Ведь уверенно так говорит. Как будто сквозь стену видит, сквозь ту, за которой на стеллажах лежат забытые вещи, как правило, всякая дрянь; то, что получше, попривыкшие к капитализму граждане приватизируют вмиг.
- А где же она, по-вашему?
И вот тут этот деятель науки поразил подполковника в самое служивое сердце. Поднял руку и ткнул в пространство вбок и гораздо ниже того места, где стоял Павдин.
- Там.
Палец его с коротко остриженным ногтем был обличающе направлен в сторону секретной комнаты, откуда несколько минут назад так бурно стартовал Павдин.
- Вы уверены? - спросил он. А что еще можно было спросить в этой ситуации? Леша Смирнов смотрел на ученого с интересом.
Ватманский нахмурился и посмотрел на руки жены, словно находя моральную поддержку в их суетливых движениях.
- Не говорил бы, если бы не был уверен, - очень серьезно ответствовал он после паузы.
- Завидую вам.
- Почему это? Объясните.
- Все у вас так, - Павдин усмехнулся, делая хорошую мину при плохой игре, - ясно и понятно. Вот я и завидую. Лично у меня, например, масса вопросов.
- Это понятно, - вежливо кивнул муж.
- Когда мне вернут мою сумочку? - влезла поэтесса со своим мелким меркантильным интересом забубенной мещанки. - Мы спешим.
- Потерпите еще немного. Буквально…
- Знаете что, - решительно оборвал его завлаб. - У нас действительно мало времени, поэтому у меня есть предложение. Давайте пойдем туда, где вы храните… Ну, сами знаете. И там, на месте, попробуем найти ответы на ваши вопросы.
Павдин растерялся. Да и кто бы не растерялся на его месте? С одной стороны, тебе предлагают дать ответы на все вопросы, то есть, говоря без протокола, клиент готов колоться по полной. Это есть хорошо. С другой же, собирается проникнуть, можно сказать, в святая святых, куда до сего дня не ступала нога постороннего. За такое по головке не погладят.
Только если посмотреть здраво, ту штуку все равно придется им предъявлять. И где? Тащить сюда? Переть на себе все сто кило? Прошу покорно! В конце концов, чего там особо секретного? Голые стены, стол из композитного материала и пара обычных деревянных стульев.
- Пошли, - решительно сказал Павдин, принимая огонь на себя. Во многом из-за этой своей решительности он и получил вторую звезду на погоны в тридцать один год. Его однокашники до сих пор кто в майорах, а кто и в капитанах, а он - подполковник. А почему? Потому, что умеет брать ответственность на себя. Правда, и седых среди его друзей не так чтобы много.
Ватманский помог супруге подняться, подхватил свой портфель и пошел за Павдиным, указывающим дорогу. "Очередь" двинулась следом, обеспечивая охрану и тыл. Обратная дорога заняла минут двадцать пять.
Впервые за долгое время Павдин почувствовал себя неуютно в знакомых стенах. Нет, не то чтобы он когда-либо испытывал чувство уюта в спецкомнате. Да и не для того она, собственно, предназначена, не для расслабухи. Тут люди вкалывают, рискуя жизнью, обезвреживая взрывмеханизмы, переливая ртуть, пересыпая всякую химию и занимаясь прочей дрянью, которую малосознательные москвичи и гости столицы тащат в самый популярный вид транспорта мегаполиса. Не вяжется эта металлическая комната спартанского стиля с поэтессой с наманикюренными ногтями и в фенечках, хоть плач. Такие сюда еще не заглядывали на огонек.
- Ой, - возрадовалась та, едва переступив порог спецкомнаты. От того, что увидела на столе это. Пришлось даже придержать ее.
- Присаживайтесь, - усадил Павдин гостью на стул и повернулся к ее мужу. - И вы тоже, прошу. - Пододвинул ему стул, так что супруги сели рядышком у стены. И с творческим вопросом к автору сонетов: - Что это?
- Где?
- Вот, - пальцем показал он, не рискуя лишний раз прикасаться. Радиации эта штука не излучала - проверено, но на всякий случай лучше не рисковать.
- Кошелек, - хлопнув глазами, ответила та.
- Простите?