- Очень-очень интересно! Нашу девушку, оказывается, знает и Валим. Полагаю - значительно лучше меня! Тогда прошу вас, друг, объясните, в чем тут дело?
Сокол сердито отмахнулся от него:
- Ничего я не могу объяснить. Для меня это такая же неожиданность, как и для вас.
- Но ведь вы с ней знакомы? - добавил Рындин.
- Знаком, - неохотно согласился Сокол. - Это Галина Рыжко, студентка Политехнического института. Я читал там лекции, и она не раз расспрашивала меня о путешествии на Венеру и говорила, как бы ей хотелось принять в нем участие. Но я никогда не думал…
- Что она будет тут… как это?.. как межпланетный заяц? - безжалостно закончил за него Ван Лун. - Понимаю… - Он обернулся к девушке: - Эта маленькая вещь, надеюсь, ваша?
На ладони его лежала найденная в каюте пуговица с обрывком темно-синей материи - той самой материи, из которой был сшит комбинезон девушки.
- Дырку вижу на вашем левом рукаве, - продолжал Ван Лун. - Думаю, оторвалась, когда вы торопились туда, в скафандр. Да? Пуговица легко пришивается. Легкомысленный поступок нелегко кончается.
Насмешливо-суровый тон Ван Луна заставил девушку смущенно опустить глаза. Но профессор все так же сурово продолжал:
- Так, понимаю, вы решили принять участие в нашем путешествии? Очень-очень похвально. А кто вас приглашал? Межпланетный корабль - не трамвай, не автобус. Там всегда может быть лишний пассажир. Тут - нет! Вы надеялись, что вас не выкинут из астроплана? Очень напрасно, девушка.
- Подождите, Ван Лун, - остановил его Николай Петрович. - Вы совсем запугаете ее. Ну-с, отвечайте, девушка. Мы ждем. Ведь теперь скрывать уже нечего. Не бойтесь.
Девушка порывисто подняла голову. На ее глазах блеснули слезы, но она решительно и смело сказала:
- Я ничего не боюсь. И скрывать мне нечего. Меня, конечно, по заслугам бранят! И пусть товарищ Ван Лун поступает, как хочет, если…и, наконец, вы имеете право, я не должна была… я все понимаю! Только это не так, я докажу, я все рассчитала… и просто не могла… вот когда увидела, как пробовали корабль, ничего не могла сделать уже, решила, что полечу тоже… ой!
Она замолкла, будто собираясь с силами. Свободной рукой она прикоснулась к ссадине на лбу, поморщилась от боли и неуверенно пошевелила плечами, как бы пытаясь освободиться от какой-то тяжести. Лицо ее побледнело еще больше, она беспомощно прикрыла глаза и пошатнулась. Ван Лун подхватил ее своей крепкой рукой:
- Что с вами?
- Наверно, разволновалась очень, - сказал Сокол, сочувственно поглядывая на белое, как мел, лицо девушки.
- Нет… это не потому, - ответила она, с трудом произнося слова. - Просто… меня сильно бросало… и давило там, в скафандре… мне очень стыдно, что я не выдержала как следует… и вот сейчас…
Голова ее упала на грудь, она замолчала, тяжело дыша.
- Вадим, скорее дайте ей вина! - встревоженно сказал Николай Петрович. - Друзья мои, девушка перенесла ускорение и огромную перегрузку без всяких облегчающих приспособлений. Только подумайте: вы были в упругих гамаках, я - в мягком кресле, а она - в жестком скафандре, в этой темной нише… Страшно представить, что она перечувствовала! - Он вспомнил о своем ощущении в то время, когда астроплан бешено ускорял движение - сначала по взлетной рельсовой дорожке, а затем под воздействием своих мощных ракетных двигателей.
Вадим Сокол уже протягивал девушке чашку с вином и трубочку. Галя отпила немного. На ее щеках появился слабый румянец.
- Я, конечно, очень виновата перед вами, Николай Петрович, но я не могла иначе… - сконфуженно сказала она.
- Совсем добрая знакомая! Прямо по имени и отчеству обращается! - подхватил Ван Лун. - Но, в самом деле, что вы хотите делать в нашем астроплане?
- Лететь на Венеру, помогать вам и вернуться с вами обратно на Землю, - невозмутимо ответила девушка.
Рындин пожал плечами:
- Вполне понятно, что лететь. Не выкинем же мы вас теперь, действительно, за борт корабля. Но…
- Вот и я надеюсь, что не выкинете, - уже лукаво подтвердила она.
Рындин с недоумением развел руками:
- Послушайте, милая девушка… кажется, Галя? Ваши мужество и смелость очень похвальны. Но неужели вы, действительно, не понимаете, что вы наделали? Вы утяжелили астроплан - и это уже сказалось на нашем курсе. К счастью, посты управления на Земле заметили это и вовремя выправили курс. Дальше: подумали ли вы о тех трудностях и опасностях, которые ожидают нас? Представляете ли вы себе, как может отразиться и в дальнейшем на общей судьбе экспедиции ваше неожиданное появление здесь? Ведь профессор Ван Лун, по сути, вполне прав! Наш корабль рассчитан только на трех пассажиров. На троих рассчитаны и все наши запасы. Чем, например, нам кормить вас, а?
- Я, Николай Петрович, привыкла есть очень мало. Весь последний месяц я приучала себя к этому. Мне хватит самой маленькой крошечки, - умоляюще сказала Галина Рыжко.
Рындин не смог удержать улыбки: положительно, ему начинало что-то нравиться в этой девушке, которая упорно держалась своего и на все находила ответ, хотя бы и наивный.
- Ну, об этом потом, - сказал он по возможности строго. - Кто вы, сколько вам лет?
- Меня зовут Галиной Рыжко, Галей. Мне девятнадцать лет. Я студентка второго курса Политехнического института. Комсомолка.
- И все же решились на такой недисциплинированный поступок - тайком забраться в астроплан? Поставить под угрозу успех нашей экспедиции? - с укором сказал Рындин.
Галя Рыжко смутилась - едва ли не в первый раз:
- Николай Петрович, я понимаю, я совершила в этом смысле недостойный поступок. И, наверно, понесу наказание… когда возвращусь на Землю, - добавила она. - А в астроплане ведь комсомольской организации нет.
- М-да… - согласился Рындин, поглаживая свою седую бородку и искоса посматривая на спутников: оба они были явно не комсомольского возраста. Нет, она даже находчива и остроумна, эта девочка!
- Но у меня, правда, не было другого выхода, - продолжала Галя. - Ведь я твердо решила, что должна лететь! Я писала вам, просила взять меня с собой, доказывала, что подготовилась и пригожусь вам.
- Писали мне?
- Да, писала, и не раз. И всегда получала плохие ответы. Правда, не от вас лично, а от вашего секретаря. Ну чего можно ожидать от бездушного секретаря? Бюрократ - и все!
- Это почему, позвольте осведомиться? - настороженно спросил Рындин, вспомнив своего исполнительного и как будто очень отзывчивого секретаря. - Я, знаете, что-то не замечал.
- Так то вы, а то я, - убежденно ответила Галя. - Как же не бюрократ, если на псе письма, даже самые убедительные, всегда отвечает одно и то же: "удовлетворить вашу просьбу невозможно". Твердит одно и то же, будто зазубрил. И не обращает внимания на доводы. Типичный бюрократ!
- Та-ак, - понимающе покачал головой Рындин. - И его ответы вас не убедили?
- Конечно, нет! Правда, сначала я растерялась…
- Не может быть! - убежденно прервал ее Ван Лун.
- Почему? Конечно, растерялась, - простодушно посмотрела на него Галя. - Все-таки ответ от имени академика Рындина. А потом я подумала: это ведь отвечает не сам академик Рындин, у него, наверно, нет даже времени прочитать мое письмо. И тогда я решила сама все рассчитать, проверить.
- И что же?
- И оказалось, что секретарь - бюрократ. Меня можно было взять. И я решила, что полечу с вами на Венеру и обратно.
- Нет, вы слышите? - всплеснул руками Рындин. - И обратно! Ну, дальше?
- И у меня не было другого способа, кроме того. чтобы тайком пробраться в корабль. Это было очень трудно, знаете.
- Еще бы! - подтвердил Рындин. - Остается только удивляться, как это можно было сделать при такой охране.
Галина улыбнулась - задорно и весело:
- Ну, если хочешь, то перехитрить всегда можно. Особенно девушке. Важно - сильно захотеть. Мне помог мой комбинезон механика. Вот я и пробралась. Залезла в скафандр. А товарищ Ван Лун нашел меня… к счастью, уже теперь, когда корабль летит.
Рындин многозначительно переглянулся с товарищами. Положение, в самом деле, было своеобразное: ведь и правда, ни в космическое пространство эту девушку не выкинешь, ни на Землю отсюда не вернешь.
Галя Рыжко тем временем задумчиво крутила в руках пуговицу от комбинезона, полученную от Ван Луна. Подняв голову, она заметила взгляд Рындина и совершенно спокойно объяснила:
- Это когда я лезла в скафандр… торопилась, чтобы успеть. Боялась, что вы возвратитесь. Ну, ничего, я пришью.
Девушка разговаривала так непринужденно, будто и в самом деле она не сделала ничего особенного. Ну, ехала, скажем, в троллейбусе зайцем. Контролер обнаружил, заставил купить билет - и все тут. Можно ехать дальше. Только следует вспомнить и о том, чтобы пришить пуговицу, оторвавшуюся при посадке. благо она нашлась. Именно так подумал Сокол, Он искоса посмотрел на девушку:
- Слушайте, Галя, вы, очевидно, не понимаете все же, что натворили. Ведь я вам не раз объяснял всю невозможность, всю несуразность вашего настойчивого стремления отправиться с экспедицией.
- И вовсе не так! - горячо возразила она. - А помните, как вы сказали, что сами лично были бы рады, если бы я полетела с вами? Помните? Нет, вы помните?
Сокол беспомощно развел руками. Краснея, он ответил:
- Но ведь это я говорил совсем в другом плане… так сказать, в личном.
- А личное всегда неотделимо от общего, и наоборот! - торжествующе заявила Галя. - И я тогда же поняла, что если бы не официальное запрещение взять кого-нибудь еще, то и вы согласились бы… Может быть, даже скорее, чем другие, - добавила она, потупив глаза и едва заметно улыбаясь.