Пока Маши не было, Лад читал главу о домовых: разгуливал по тач-скрину, перешагивая через строчки и босой пяткой нажимая на кнопки или движок - этот прием он освоил еще в лаборатории, пока решал тесты, а теперь, когда координация понемногу налаживалась, у него получалось совсем ловко. Владимир Данилович пытался вспомнить, что же в этом роде было у Свифта - не мог ведь Лемюэль Гулливер в Бробдингнеге работать на великанской клавиатуре, многое он повидал в своих путешествиях, но только не компьютер. Наконец вспомнил: играл на рояле двумя дубинками. Сыграл простую песенку и весь взмок. Ну что ж, мы-то, если будет надо ему что-то писать, просто уменьшим изображение клавиатуры на экране, чтоб была вот такусенькая... Только хватит ли чувствительности и разрешения у скрина, пальцы ведь маленькие?
Бред, полный бред - женское мышление оказывалось заразным. Но вот поди ты, вся его аргументация в пользу серьезности проблемы, все компетентные рассуждения о несчастной судьбе клонированного человека с отклонениями в развитии почему-то потеряли угрожающую силу. Было как в детстве, когда он с трудом набирался мужества рассказать маме о неимоверно сложной ситуации в школе, а мама бросала, не отрываясь от монитора: "Ну и скажи Полу, что он болтун и врун, а перед Суреном извинись", - и маленький Влад внезапно понимал, что снова можно дышать и жить.
Ну, домовой, или даже пусть Домовой с прописной буквы. Будет у нас в доме свой Домовой. Не мистический полтергейст, а вполне реальный, наш домовик, дедушка-суседушка, маленький двойник хозяина. И прекрасно! Кошки у нас нет, собаки нет. Поселится у меня в кабинете, по ночам станет гулять в коридоре. Или можно чердак ему отдать, все равно там барахло одно. Летом будет в сад вылезать... Да с чего я решил, что он будет несчастен? При таком раскладе это от меня же и зависит.
Будет жить у нас, и точка. Если внуки про него кому расскажут - все решат, что малыши фантазируют. Научу его прятаться, оборудуем потайные местечки. Да, в конце концов, мало ли что у меня дома? В своем частном владении что хочу, то и ворочу. У коллеги Бориса вон полный террариум рогатых гадюк, а у меня всего-навсего домовой. Один нюанс: у Борьки на гадюк есть разрешение...
Дверь открылась, и вошла Маша с пиалой, в которой дымилась рассыпчатая гречневая каша, и с золоченой кофейной ложечкой.
- Кушать подано. Пока каша стынет, Лад, подите-ка сюда, я с вас мерку сниму.
Шить Мария Алексеевна умела и любила. На юбилей домочадцы ей подарили польскую швейную машину последнего поколения, со сверхмощным процессором и обширной памятью.
- Ну, сейчас надо что-то сделать по-быстрому. Значит, так: футболка, джемпер, штаны домашние, пока одни, и, прошу прощения, трусов три-четыре пары. А вот насчет носков и обуви ума не приложу…
- С Наташиных кукол ничего не подойдет? - брякнул Владимир Данилович, непонятно отчего раздражаясь. Маша несколько секунд глядела на него, потом ответила:
- Нет, едва ли.
- Маша, не помню, говорил ли я тебе, но эксперимент был незаконным.
- И что?
- Как это - "и что"? Ты, позволь спросить, понимаешь, о чем речь?
- Может быть, и нет. Вот и спрашиваю. Эксперимент незаконный, и что дальше?
- Дальше дело пахнет судом. Для экспериментаторов и, может быть, для меня.
- Судом? Но, Лад, разве вы недовольны, что появились на свет?
Владимир Данилович закашлялся от возмущения. Лад же ответил спокойно, с улыбкой:
- Я? Да как бы я мог быть недоволен? "It would be better for me not to exist" - in what sense "for me"?"
Профессор Викторов поперхнулся вторично. "Что значит "лучше бы мне не жить"? В каком смысле "мне"?" - автор этих слов был популярен в России в конце прошлого века, но позднее его вытеснили отечественные философы прежних и новых времен. Сам Владимир Данилович в молодые годы читал К.С.Льюиса на языке оригинала, по сей день сохранил к нему симпатию и даже вставлял в лекции афоризмы вроде "они животные, и тела у них влияют на душу" - хотя и не надеялся, что хотя бы один из слушателей знаком с источником. Выходит, ошибался. ЭТОЙ цитаты в лекциях не было и быть не могло - ни малейшего отношения к практической эмбриоинженерии она не имеет. Следовательно, хотя бы один из слушателей, точнее, одна... А я-то собирался принять снотворного и залечь спать перед трудным днем. Не судьба.
- Маша, у меня к тебе просьба. Вы шейте, ешьте, ложитесь спать. А мне свари, пожалуйста, кофе.
Утреннюю лекцию никто не отменял. Он проспал часа два, а потом пришлось вставать. Лад, облаченный в футболку и батистовые семейные трусы, уютно дрых в ящике стола, на кипе носовых платков. Проблему туалета пока решал крысиный контейнер со сменяемым впитывающим дном, а Маша обещала сегодня же заказать биотуалет для кошек. Быт налаживался.
У двери кабинета его поджидали. Аня Фролова, - на ловца и зверь бежит! - умеренно подкрашенная, мило причесанная, в синем костюмчике, и рядом с ней незнакомый парень.
- Здравствуйте, Аня, - сказал Владимир Данилович. – Очень кстати: я хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Владимир Данилович! - жалобно сказал ее спутник, и только тут профессор Викторов узнал Нефедова.
Коротко остриженный, гладко выбритый, чисто умытый, в обыкновенных джинсах и белой майке - сокрушающий молот поднялся на Ниневию. Ах да, я же им велел сходить на страничку юристов, ознакомиться с прецедентами. А там и картинки, и газетные статьи, и приговоры, и протоколы исследований, и экспертные заключения... Психопатка Джонсон, Лебедева и Лебедев, Дороти и Джеймс Хантингтон - ведь наши малолетние демиурги ничего этого не знали, они в то время в песочницах ползали, а потом эти дела поднадоели и забылись, так что теперь им оно было как откровение. Ну-ну.
Сегодня утром Владимир Данилович окончательно понял, что, если это будет зависеть от него, суд не состоится. Но обрадовать молодых людей не спешил. Пускай поволнуются - в другой раз будут думать, что делают. Да и рановато, еще неизвестно, как все выйдет.
- Владимир Данилович, я... прошу сожале... прошу у вас прощения. Я не представлял, что делал...
Эк развезло, однако, нашего древнего героя. Где растяжка в голосе, где слюнявый косячок?.. Усилием воли он пресек злорадство.
- Стало быть, теперь представляете, - сказал нейтральным тоном, доставая ключ. - Это уже хорошо.
- Владимир Данилович, я хочу вам сказать... это все я, в смысле, только я, а Аня, она... Она просто...
Магнитный замок запел, дверь открылась, Владимир Данилович шагнул внутрь и сделал приглашающий жест.
- Вадим, уйди, - сказала Фролова. – Ты только хуже сделаешь.
- Отчего же, заходите, поговорим...
- Поговорите сначала со мной, - твердо заявила девушка. – Пусть он тут подождет.
- Я...
- Подожди тут.
- Ну, как угодно. Прошу.
Фролова села в кресло для посетителей. Села, только дождавшись разрешения, скромно, на краешек, смирно соединив коленки. Теперь, без грима вавилонской блудницы, в обычном деловом макияже, она казалась вполне нормальной девушкой, не красоткой, но симпатичной. (Если, конечно, забыть о том, что они с Нефедовым натворили.)
Свободное скрещивание размыло границы между "национальными типами", но остались типы человеческого лица - каре и флеш-рояли генетического казино, память о древних великих переселениях народов, о вандалах и гуннах и всех прочих, кто прошел через материк, чтобы исчезнуть, раствориться и появляться снова и снова, в Париже, Нью-Йорке, Новосибирске, все тем же знакомым лицом - эти люди не родственники и в десятом колене, но лицо все то же. Вот это самое лицо: гладкий лоб, высокие скулы, чуть раскосые глаза, длинноватый толстый носик и мягкий большой рот, русые или рыжие волосы либо стрижет очень коротко, либо, как в данном случае, отпускает до лопаток – и непременно были бы веснушки, кабы не косметика.
Барышня как барышня. Без заметных признаков помешательства или умственной отсталости. И кто бы мог подумать...
- Пожалуй, вы правы, потому что вопрос мой именно к вам. Ведь это вы регулировали поведение и подбирали словарный запас?
- Да, я.
- Так вот, Аня, что я хотел бы узнать. Насколько я понял, конечной целью вашего эксперимента была своего рода шутка? Или, как выразился ваш коллега, подарок мне? - Девушка опустила ресницы и молчала. - Ну хорошо: создание модели профессора Викторова, обладающей некоторыми поведенческими и речевыми навыками, характерными для прототипа. Верно?
- Да.
- Я внимательно ознакомился с материалами, которые получил от вас. Предпочитаемые обороты речи просмотрел с удовольствием, кроме шуток, Аня, - искренне позабавился, все очень верно подмечено. - Владимир Данилович улыбнулся, Фролова на улыбку не ответила. - Но вот тексты, которыми вы пробивали речевые центры... Я понял, что вы это делали не по Шуа, а по достаточно самостоятельной схеме. На вашей кафедре очень неплохо учат психофизиологии, опять же не шучу. Но чем вы руководствовались при подборе текстов?
- Связанностью с прототипом, - ответила Фролова коротко и быстро, как на экзамене.
- Вот как. Ну, допустим, мои лекции, статьи, это понятно. Ну, коллеги, основоположники... хотя с упомянутым Шуа вы промахнулись - я его считаю человеком ненормальным и могу сказать почему. Да Бог с ним, но откуда взялись песенки?.. Ну хотя бы та, где про крюк в кармане брюк, каким боком она связана с прототипом? Это ж семидесятые годы прошлого века! Вы думаете, лет-то мне сколько - сто? Меня тогда еще и на свет не родили!
- Вы ее цитировали.
- Я? Когда?
- Давно.