Девушка схлопнула папку и потерла глаза, размазывая краску. Согнулась, уронила голову на руки.
- Шиз инсэйн, - Саргон сокрушенно покачал головой. Интонация почти удалась, но улыбочка была бледной тенью былого.
- Анька. Ты не думай, я все на себя возьму.
- Сам ты шиз, - сказала Аня ласково. И добавила.
- Ты бы, что ли, принял цивильный вид. А то смотреть больно. У тебя тушь потекла.
* * *
- Володя, наконец-то. Мы уж решили, ты там и спать будешь. Давай шапку, снегом не тряси на пол… А тут у тебя что?
- Халтурку на дом принес.
- Какую еще халтурку?
- Анекдот забыла? Приходит палач домой, несет мешок, а в мешке что-то шевелится...
- Ну тебя! - засмеялась жена. - Крысы или мыши?
- Крыса.
- Хорошо. Только не упусти. Если она мне в ноги бросится, я тут же умру, имей в виду!
- Понял.
- Володя, что-то случилось?
- Да нет, все… - соврать "как всегда" язык не повернулся. - Студенты... Потом расскажу. Пожрать дашь?
- Поесть дам, - привычно поправила Маша. – Раздевайся. В столовую придешь или тебе принести?
- Приду.
После ужина он взял "для крыски" морковку и хлеб, а между кусками хлеба спрятал утаенный кружок колбасы. Лад принялся за еду, а Владимир Данилович стал смотреть в камин. Камин в кабинете был бутафорский, электрический. Не из-за нехватки денег, разумеется - на свое жалованье и гранты профессор еще и не такие архитектурные излишества мог себе позволить, - а из-за нехватки времени. Ну кто бы этот камин топил? У Маши и так забот хватает, а сам хозяин кабинета обычно попадает домой к вечеру и до предела измотанный. Другой камин, в холле, по выходным разжигали, чтобы порадовать внуков, а также детей, когда те приезжали навестить старых и малых.
Трое внуков практически постоянно жили с дедом и бабушкой. Сын Викторовых, отец Данилки и Наташи, несколько лет назад развелся с их мамой (которая на детей не претендовала) и вел, как в старину говорили, рассеянный образ жизни. Родителей, дочку с сыном и племянника он любил, но, будучи человеком творческим, не выносил семейной атмосферы, совместных ужинов и утренних очередей в ванную комнату. Дочь с зятем, родители Дениски, второй год работали в Америке. Сейчас малые спали в своих комнатках наверху (если только не секретничали и не смотрели видео под одеялами). И в любом случае, вход в дедушкин кабинет малым был строго воспрещен. Теперь Владимир Данилович по-новому оценил мудрость этой традиции.
- Мне лучше оставаться здесь? - спросил Лад, проглотив кусок. - В контейнере?
- Пожалуй, да, - медленно сказал Владимир Данилович.
Ну, допустим, сегодня сделаем так, но долго ли я смогу его прятать? Еду ему таскать, задвигать контейнер на шкаф, когда Маша прибирается... А засвечусь - как буду оправдываться?.. Он понял, что ему хочется обо всем рассказать жене. Так же сильно хочется, как давеча не хотелось звонить на кафедру и Анохину. И похоже, интуиция на сей раз находилась в гармонии с логикой.
- Нет, - уверенно закончил он. – Сейчас я вас с женой познакомлю.
- Но...
- Не волнуйтесь, все будет хорошо. Подождите минутку.
Он вышел в коридор и постучался в спальню:
- Маша, не спишь? Зайди ко мне, помощь нужна.
...Воистину род человеческий изведут под корень магические числа "90-60-90". С тех пор как женщины забрали себе в головы, что этими числами означен верхний предел полноты, за которым начинается страшное уродство, одиночество и мужское невнимание, они обрекли цивилизацию на медленную смерть. Стараются, худеют, а толку-то?! Сзади глянешь на иную - вот-вот в поясе переломится, девочка-студентка, а зайдешь спереди - ой нет, бабушка студентки, если не прабабушка... Не то Мария Алексеевна, супруга профессора Викторова. Сзади ее никто не примет за юную барышню, зато веселое круглое лицо - совершенно такое же, как тридцать лет назад. По крайней мере, Владимир Данилович особых перемен не видел. И ходила она легко и тихо. Свои шаги он слышал, ее - нет.
- Ты угадала насчет неприятностей.
- А я всегда угадываю, - улыбнулась она. - Что-то серьезное?
- Как сказать... И да, и нет. Я хочу тебе кое-что показать. Только спокойно, не пугайся, хорошо?
Последнее он добавил второпях, уже на пороге кабинета, ища глазами Лада, - тот, видно, спрятался за контейнер. Только сейчас Владимир Данилович сообразил, что на взгляд небиолога зигонт - существо, мягко говоря, жутковатое. Большая голова, легкая диспропорция черт, длинный затылок при маленькой лицевой части, наконец, присутствие мимических морщин и отсутствие возрастных - специалисту все это понятно, а неспециалист бессознательно фиксирует одно: отклонение от нормы. И видит, следовательно, что-то вроде крохотного дауна. Маленький гадкий уродец…
- Здравствуйте, - сказал Лад, церемонно наклонив голову. Маша ахнула, но тут же закрыла рот рукой и сняла очки, чтобы вглядеться повнимательней.
- Ой... Он же на тебя похож!?
- Вот в этом и проблема.
- Как ты, только маленький... Так это же домовой! Володька, ты сделал домового?
- Разреши задать два вопроса. - Кажется, сорок лет вместе, а предсказать ее реакцию до сих пор не могу! - Почему ты думаешь, что это сделал я? И, на Божескую милость, почему домовой?
- Не ты, а кто?
- Студенты на практикуме. Шутку пошутили.
- Психологи, да? Паршивцы какие. - Маша говорила серьезно и негодующе, но как-то так это у нее получалось, что у Владимира Даниловича сразу отлегло от сердца.
- Согласен с тобой. Так почему домовой?
- Да нет, - Маша смутилась, - это ерунда…
- А все же?
- Я в энциклопедии вычитала... Ой, а ничего, что мы при нем...
- Я все понимаю. Ну, почти все, - заявил Лад, - и с интересом слушаю.
- С ума сойти... ох, извините. Я для Даньки купила энциклопедию славянской мифологии. Он спрашивал, кто такая кикимора, - как я поняла, хотел выяснить, подходит ли это слово к Наташе. Ты же знаешь, он человек обстоятельный, наобум не скажет. Ну вот, мы с ним прочитали про кикимору, оказалось, она не болотная вовсе, а супруга домового. А домовой... сейчас покажу.
Маша протянула руку через стол и включила тач-скрин. Смешно поджала губы, отыскивая нужный значок, и вошла в домашнюю сеть. Данилин компьютер вкалывал на полную мощность, тащил какую-то неимоверно важную и секретную почту. Пришлось подождать секунду-две, и затем на экране появилась заставка: симпатичные блондин и блондинка в вышитых рубахах, на заднем плане лес с лешим, в синем небе грозовая туча с Перуном и белое облако с этим... Ярилой? Нет, Ярила не из той оперы.
Промелькнули еще картинки, в другое время могущие показаться занятными: какие-то деревянные статуэтки, рукояти мечей, лубочный змей и весьма серьезная секира - и наконец мультяшный рисунок. Смешной мужик - нос картошкой, борода веником - хлебает из миски, а под столом, выставив босые пятки, точно так же наворачивает из плошечки...
- Такой же, только маленький.
Лад хихикнул.
- Вот. - Маша подтащила к себе поближе окошечко с текстом и стала читать, размеренно, серьезно и "с выражением", как читала внукам. - "Домового обычно представляли в виде маленького человечка, похожего лицом на главу семьи, только заросшего до глаз волосами и с коготками на мохнатых лапах. По некоторым представлениям, Домовой возникал из души животного, принесенного в жертву в начале строительства, либо из душ срубленных деревьев. В сказках у домовых бывают и жены-кикиморы, и ребятишки, так что в дом сына, отделившегося от отца, переселялся сын-Домовой. Люди старались поддерживать с Домовым хорошие отношения, не забывали обратиться к нему с ласковым словом, оставить немного вкусной еды, обычно каши…"
- Я понял, - сказал Владимир Данилович. Лад фатовским жестом согнул пальцы, рассматривая ногти, потом запястье:
- Коготков пока нет. А лапы и вправду мохнатые. Но в принципе я не против, Мария - ?..
- Алексеевна, - автоматически сказала Маша, - а вас как я могу называть?
- Мы решили – пусть будет Лад.
- Лад? Почему?.. А, вспомнила. Очень приятно. Так как, Володя, Лад будет жить у нас?
- Вот об этом я хотел с тобой посоветоваться. - Ей-Богу, эта женская манера мышления, легкомысленная и прагматичная одновременно, и умиляет, и раздражает. - Не знаю, понимаешь ли ты, в чем на самом деле проблема…
- Проблема на самом деле, - ехидно сказала жена, - в том, что Ладу нужна нормальная одежда. У тебя тут холодно. И чем ты его кормил? Морковью? Ах, Володя! - В последние два слова Мария Алексеевна умудрилась вложить очень многое: и порицание старому дурню, пытающемуся обмануть жену, и оценку этих попыток как заведомо безуспешные, и то, что кормить гостя сырыми овощами - свинство и безобразие. - Лад, вы, наверное, не наелись?
- Да, откровенно говоря... Мне очень неловко, но относительно каши идея у них недурная.
- Лад, подождите минутку, - Маша приложила ладонь к груди, - сейчас все будет. А ты дай ему пока, что ли, твой шарф закутаться. И камин сделай потеплее.