Он был не совсем прав, в этом ему очень скоро помог убедиться Ханстен. Коммодор хорошо знал, что со скукой надо бороться так же решительно, как и со страхом. И они могут положиться только на свою собственную изобретательность. В век межпланетных связей и универсальных развлечений "Селена" внезапно оказалась отрезанной от всего человечества. Радио, телевидение, бюллетени телефакса, кино, телефон - все это теперь было им так же недоступно, как людям каменного века. Словно первобытное племя, сгрудившееся у костра - и никого больше вокруг. Даже во время экспедиции на Плутон, подумал Ханстен, мы не были так одиноки, как здесь. Тогда у нас была отличная библиотека и полный набор всевозможных записей; в любой миг можно было связаться по светофону с планетами внутреннего круга. А на "Селене" даже колоды карт нет.
Кстати, это мысль!
- Мисс Морли! Вы ведь журналистка, у вас, конечно, есть блокнот?
- Да, коммодор, есть.
- Наберется пятьдесят два чистых листка?
- Наверное.
- Придется просить вас пожертвовать ими. Пожалуйста, вырвите их и разметьте колоду карт. Особенно не старайтесь, лишь бы можно было различить достоинство и знаки не проступали бы.
- Интересно, как вы собираетесь тасовать такие карты? - спросил кто-то.
- Пусть комиссия по развлечениям подумает над этим! У кого есть таланты, которые могут пригодиться для нашей самодеятельности?
- Я когда-то выступала на сцене, - неуверенно произнесла Майра Шастер.
Ее супруг явно не обрадовался этому признанию, зато коммодор был доволен.
- Отлично! Значит, можно разыграть. маленькую пьеску, хоть у нас и тесновато.
Но тут смутилась уже миссис Шастер.
- Это было давно, - сказала она, - и мне… мне почти не приходилось говорить на сцене.
Несколько человек прыснули, и даже коммодор с трудом сохранил серьезный вид. Трудно было представить себе юной хористкой женщину, возраст которой перевалил за пятьдесят, а вес - за сто.
- Ничего, - сказал, Ханстен, - главное - желание. Кто хочет помочь миссис Шастер?
- Я когда-то участвовал в любительских постановках, - сообщил профессор Джаяварден. - Правда, мы ставили преимущественно Брехта и Ибсена.
Это "правда" подразумевало, что здесь уместнее что-нибудь из легкого жанра. Скажем, одна из пошловатых, но забавных комедий, которые наводнили эфир в конце 1980-х годов, когда капитулировала телецензура.
Больше добровольных артистов не нашлось, и коммодор попросил миссис Шастер и профессора Джаявардена сесть рядом и вместе составить программу. Ему не очень-то верилось, что столь разные люди придумают что-нибудь дельное, но кто знает… И вообще, главное, чтобы каждый был чем-нибудь занят, будь то в одиночку или с кем-то вместе.
- Одно дело сделано, - продолжал Ханстен. - Если кого-то осенит блестящая идея, пожалуйста, изложите ее комиссии. А пока - садитесь-ка поудобнее и поближе познакомьтесь друг с другом. Каждый сказал, откуда он и чем занимается, у вас могут быть общие интересы, даже одни и те же друзья. Словом, вы найдете, о чем поговорить. "И времени у вас предостаточно", - мысленно добавил он.
Коммодор Ханстен совещался с Патом в его отсеке, когда к ним подошел доктор Мекензи, физик из Австралии. Он выглядел очень озабоченно, словно произошло что-то из ряда вон выходящее.
- Я должен вам кое-что сказать, коммодор, - взволнованно произнес он. - Если не ошибаюсь, семидневный запас кислорода нас не спасет. Нам грозит куда более серьезная опасность.
- Какая же?
- Тепло. - Австралиец указал рукой на корпус судна. - Кругом пыль, а она идеальный теплоизолятор. На поверхности тепло от наших машин и от нас самих уходит в окружающее пространство, здесь оно заперто. Значит, в кабине будет все жарче и жарче, пока мы не сваримся.
- Что вы говорите, - сказал коммодор, - мне это и в голову не приходило! И сколько же времени, по-вашему, мы сможем продержаться?
- Дайте мне полчаса, я подсчитаю. Во всяком случае, мне кажется, не больше суток.
Коммодор вдруг почувствовал себя совсем беспомощным. Отвратительно засосало под ложечкой, в точности, как когда он вторично изведал свободное падение. (В первый раз ничего не было, тогда Ханстен был подготовлен, а во второй раз его наказала излишняя самоуверенность). Если физик прав, рухнули все надежды. И без того они невелики, но недельный срок позволял хоть немного надеяться… За одни сутки там, наверху, ничего не успеют сделать. Даже если найдут их, все равно не спасут.
- Проверьте температуру воздуха в кабине, - продолжал Мекензи. - Даже по ней можно судить.
Ханстен подошел к панели управления и взглянул на мозаику циферблатов и индикаторов.
- Боюсь, вы правы, - сказал он. - Уже поднялась на два градуса.
- Больше одного градуса в час. Я так и думал.
Коммодор повернулся к Харрису, который слушал их разговор с растущей тревогой.
- Можем мы усилить охлаждение? Какой запас мощности у агрегатов кондиционирования?
Прежде чем Пат успел ответить, снова вмешался физик.
- Это не поможет, - произнес он нетерпеливо. - Как действует установка для охлаждения? Выкачивает тепло из кабины и отдает его в окружающее пространство. Но здесь-то это невозможно, кругом пыль! Дать на установку дополнительную мощность - будет только еще хуже.
С минуту длилась угрюмая тишина. Наконец коммодор сказал:
- Все-таки прошу вас - проверьте побыстрее ваши расчеты и скажите мне, что получится. И чтобы об этом не знал никто, кроме нас троих!
Ханстен вдруг почувствовал себя очень старым. Сначала он даже как-то обрадовался тому, что неожиданно снова занял командный пост. Но кажется, он пробудет на этом посту всего один день…
В ту самую минуту, хотя об этом не знали ни пропавшие, ни спасатели, над судном проходил по Морю один из пылекатов. Его конструкцию определяло стремление к скорости, эффективности и дешевизне, а не забота об удобстве туристов, и он сильно отличался от "Селены". Это были, По сути дела, открытые сани с двумя сиденьями - водителя и пассажира - и тентом для защиты от солнца. Небольшая панель управления, мотор, два винта на корме, полочки для инструмента и запчастей - вот и вся оснастка. Обычно пылекат тащил за собой на буксире грузовые сани; этот шел налегке. Он исчертил зигзагами уже не одну сотню квадратных километров поверхности Моря - и не обнаружил ничего.
Водитель обратился к товарищу через вмонтированное в скафандры переговорное устройство.
- Как, по-твоему, Джордж, что с ними случилось? По-моему, здесь их нет.
- Где же они? Захвачены инопланетниками?
- А что, вполне возможно, - почти всерьез ответил водитель.
Рано или поздно - в это верили все астронавты - человек встретится с другими разумными существами. Пусть до этой встречи еще далеко, но гипотетические "инопланетники" уже прочно вошли в космическую мифологию; на них валили все, чего не могли объяснить иначе.
Не так уж трудно поверить в существование инопланетников, если ты вместе с горсткой товарищей очутился в чужом, неприветливом мире, где даже камни и воздух (если он есть) кажутся враждебными. Где опыт тысяч земных поколений оказывался никчемным, все привычные представления - непригодными. Первобытный человек за всем неведомым видел богов и духов; так и гомо астронаутикус, прибыв на новую планету, невольно озирался на каждом шагу, ожидая увидеть кого-нибудь. Несколько быстротечных веков люди почитали себя господами вселенной; древние страхи и чаяния ушли в тайники подсознания. Теперь, когда человек пытливо изучал звездные дали и пытался понять, что за силы там таятся, эти чувства возродились. Ничего удивительного.
- Пожалуй, надо доложить на Базу, - сказал Джордж. - Мы осмотрели всю заданную площадь, повторять маршрут нет смысла. Во всяком случае, пока не взошло солнце. Днем еще можно что-то найти. От этого земного света мне не по себе.
Он включил передатчик.
- "Пылекат-Два" вызывает диспетчерскую. Прием.
- Диспетчерская Порт-Рориса слушает. Что-нибудь обнаружили?
- Ничего. Что нового у вас?
- Похоже, что "Селена" не может быть в Море. Сейчас с вами будет говорить главный инженер.
- Есть, включайте.
- Алло, "Пылекат-Два"! Говорит Лоуренс. Обсерватория Платон только что сообщила о лунотрясении в районе Гор Недоступности. Оно произошло в девятнадцать тридцать пять. В это время "Селена" должна была идти по Кратерному Озеру. Видимо, ее накрыло лавиной. Идите к горам, проверьте, нет ли где следов свежих оползней или обвалов.
- А еще толчки будут? - озабоченно спросил водитель.
- Вряд ли, если верить обсерватории. Они говорят, теперь, когда напряжение разрядилось, до следующего раза может пройти не одна тысяча лет.
- Надеюсь, они не ошибаются. Я вызову, как только буду на Кратерном, минут через двадцать.
Но уже через пятнадцать минут "Пылекат-2" разрушил последние надежды тех, кто ждал у приемника.
- Говорит "Пылекат-Два". Боюсь, вы угадали. До Кратерного Озера еще не дошли, идем по каньону. Но данные обсерватории подтверждаются. Очень много завалов, мы еле-еле пробились. Вот и сейчас вижу следы обвала - десять тысяч тонн камня, не меньше, сорвалось. Если "Селена" погребена здесь, ее не найдешь. Незачем даже искать.
Диспетчерская молчала так долго, что пылекат включился снова:
- Алло, диспетчерская, вы меня слышите?
- Слышим, - устало ответил главный инженер. - Попробуйте отыскать хоть какие-нибудь следы. Высылаю на помощь "Пылекат-Один". Вы уверены, что их нельзя откопать?
- Не одна неделя уйдет, если только вообще удастся их нащупать. В одном месте на триста метров сплошной завал. Да и опасно копать, еще новый обвал сорвем…