Я - чисто ради интереса - опять достал свой телефон, пощёлкал. Фик… Ну правильно, так и было задумано бдительными органами, в случае чего ни один шпион с завода дозвониться своему начальству не сможет… вот бред‑то в голову лезет, не было тогда мобильников… Осмотрел разрезанный жилет Юрки - там оказалось полно разной мелочёвки, типично туристской, рассованной с толком, умело - всё под рукой. Ножны на поясе были от здоровенного ножа, тесака, скорее всего. В отдельном кармашке сохранился ещё один нож скелетный, "гарпун". Ага, раз "гарпун" - значит, в ножнах висел "бобр", они в комплекте идут. Здоровенный тесачище, настоящий набор "всё для всех". Пилить можно, рубить, проволоку гнуть, даже землю копать. Кошку из рукоятки сделать можно… если приспичит. Неужели где‑то посеял? Жалко, вещь такая, посеешь - не прорастёт…
Я вздохнул. Ещё раз потрогал жилет. Тоже вещь хорошая, а я его так от души распорол… В наплечном кармашке, как раз под разрезом от моего ножа, прощупывался какой‑то твёрдый кусок. Решительно расстегнув липучку, я достал…
Хм. Я не без труда, почти вывернув кармашек, достал небольшой - с грецкий орех - угловатый камешек. Тёмный… но в какой‑то момент, вертя находку в пальцах, я различил в его глубине сиренево–фиолетовый огонек и посмотрел на свет.
Камешек зажёгся мягким фиолетовым пламенем. И я понял, что это такое - мгновенно. Я видел такие камни - неогранёнными в музеях, обработанными - в украшениях.
- Аметист! - вырвалось у меня.
Говорят, здешние реки иногда выносят в Ледовитый океан драгоценные камни, вымытые из скал Южной Сибири. Но передо мной был камень, явно ещё недавно находившийся в земле или в скале - совсем необкатанный, весом не меньше ста пятидесяти карат.
- Положи, - услышал я сиплый голос.
Юрка привстал на локте. Глаза у него были всё ещё крепко очумелые, но говорил он твёрдо и повелительно. Да, мой братец совсем не походил на чокнутого ролевика.
- Я не собирался его брать, - ответил я, опуская камень на место. - Просто стало интересно.
Он сел, качнулся, покосился на повязку, потом отвёл глаза и оперся здоровой рукой о стол:
- Это аметист, - хмуро сказал Юрка. - Сто шестьдесят семь карат. Но после хорошей огранки будет не больше ста двадцати.
- Можно не гранить, - сказал я, сам удивляясь нелепости такого разговора. - Просто отшлифовать, чтобы заблестел. Потом оправить в серебро - в виде листьев сирени. И сделать перстень. Например. Аметисты стоят двести долларов за карат, будет где‑то двадцать тысяч… - я сказал и сам поперхнулся.
Он хмыкнул. Посмотрел на меня не то чтоб с приязнью, но с отчётливым, пристальным интересом.
- Ты не здешний, не из нашего города? - уточнил он. - Я тебя не знаю,
- Знаешь, - возразил я. Юрка окинул меня взглядом снова. Дёрнул углом рта, но ничего не сказал, и я вынужден был продолжать сам - получилось не так эффектно, как если бы он стал удивляться, возражать и расспрашивать дальше: - И я тебя знаю. Ты Скиба. Юрка Скиба. А я твой двоюродный брат. Влад Сторожилов.
Мне доставило удовольствие увидеть, что он удивился. Но тут же удивление сменилось на его лице открытым, нескрываемым презрением. Просто убойным презрением, я бы сказал.
- А, турист… - сказал он. - Удивительно, что тебя занесло сюда. Сказка просто.
- Туристы любят осматривать достопримечательности, - ответил я. - Ну что, дотащимся до дома? Тебя там уже дружки ищут.
Вообще‑то я хотел его прямо спросить, где он ухитрился заработать такое ранение. Но это желание пропало из‑за явной враждебности, которую он даже не хотел скрывать. Да, похоже, всё здорово осложнялось. Я и раньше встречал такую реакцию на "богатеньких", но с Юркой мне год жить под одной крышей… Плоховато.
Он между тем напился из фляжки и спросил, неловко завинчивая её одной рукой:
- Где тесак?
- У тебя не было.
- Блин… - Юрка слез со стола, но тут же вспотел - крупный пот буквально обсыпал лицо - побледнел и сел обратно, закрыв глаза и прикусив губу. Тяжело задышал, уронив голову. Посидел, с одышкой перечислил: - Жилету хана, куртке хана, тесак посеял… везение. Поможешь дойти домой?
- Да, - я взял его тон - отрывистый и неприязненно–деловитый.
- Матери ни слова не говори.
- Не беспокойся.
- Помоги задрапироваться, - он кивнул на своё порезанное барахло.
Я кое‑как замаскировал его обрывками. Критически посмотрел - получилось ничего, кузен мой походил теперь не на жертву неудачной попытки убийства, а скорее просто на оригинальничающего молодого человека. Правда, на ногах этот оригинал стоял не без труда, то и дело морщился и нехорошо опускал голову. Я наблюдал за ним без особого сочувствия. Судя по всему, он вообще в сочувствии не нуждался. А Юрка между тем оттолкнул ногой под стол то, что осталось от стрелы, и тихо что‑то сказал. По–моему, ругнулся.
И я не выдержал.
- Кто тебя так? - спросил я. Юрка ответил бешеным взглядом. Но это была злость как раз не на меня, я уловил сразу.
- Да так… - он неожиданно улыбнулся. Той улыбкой, которые в старых романах назывались "зловещими". Раньше я не думал, что можно и правда улыбнуться зловеще, особенно в нашем возрасте; то, что гопники из подворотен принимают за "зловещие" улыбки - это так, просто тупая дебильная лыба. Нет. Оказывается - можно. Так улыбался, наверное, какой‑нибудь лощёный виконт, который запросто зарежет человека, но при этом постарается не запачкать своих кружевных манжет и не залить некрасиво всё вокруг кровью. - Неудавшаяся коррекция поведения отдельных индивидуумов в условиях нестабильного социума.
Хм. Я про себя оценил ответ на "5+". После такого ответа 99% наших ровесников интуитивно понимают, что их роняют ниже уровня плинтуса и лезут в драку, хотя не понимают, что именно им сказали.
Отвечать я не стал - молча подставил плечо.
Юрка так же молча пошёл к дверям сам.
* * *
Честно говоря, мне очень хотелось "сдать" Юрку, когда мы вернулись домой. Благо тётя Лина как раз перед нами вернулась тоже. Потому что он вёл себя совершенно хамски. Так, как будто я пустое место. "Поможешь дойти домой", видимо, было сказано в приступе слабости - он даже по рельсе над речушкой прошёл сам, не глядя вниз и не покачнувшись ни разу. Короче, вёл себя так, как будто меня вообще нет, и я ощущал себя всю дорогу каким‑то ничтожным хвостиком. Это не могло не удручать. И не то чтобы я так уж хотел задружить с кузеном. Нет. Жил раньше один - и теперь обойдусь. Мне просто было до чёртиков интересно, что же с ним произошло и что значит вся эта история. Кроме того, я был почти уверен, что тётя Лина расстроится, если мы "не найдём общего языка". А мне ужасно не хотелось её расстраивать.
Пожалуй, она была первым в моей жизни взрослым человеком, чувства которого я принимал близко к сердцу. Чувства которого на самом деле, не на словах, для меня что‑то значили - и значили не потому, что я от этого взрослого чего‑то ждал…
…А вообще Юрка вёл себя очень ничего. Мужественно. Шутил, увлечённо рассказывал о каких‑то случаях в походе. Болтал ногой, держа на большом пальце шлёпку. Смеялся, с удовольствием озирался - как человек, вернувшийся домой после долгого отсутствия. И не подумаешь, что у него недавно в плече торчала настоящая стрела и из него вытекло не меньше стакана крови.
Правда, мне в какой‑то момент показалось, что тётя Лина что‑то заподозрила. Она очень радовалась сыну, обцеловала его (Юрка скривился преувеличенно брезгливо, но не стал отстраняться - а я заметил, что он потихоньку приобнял мать и… и позавидовал, и стало мне как‑то не так…), но за столом она нет–нет да и поглядывала тревожно. И только после того, как мы поели и я помогал таскать посуду в мойку (да, вот такой я простой по натуре и близкий к народу), она тихо сказала:
- Владик, ты, пожалуйста, не обращай внимания на Юрика. Что он так… тебя отталкивает. Просто это сначала…
- Да всё нормально, - почти искренне сказал я. В принципе, я не соврал - всё и правда было почти нормально, если не считать моего так и не утолённого любопытства.
Я хотел ещё добавить, чтобы она не брала себе в голову, но в этот момент снаружи послышались шаги, шум, и девчоночий голос взвизгнул: "Юр!"
Тётя Лина улыбнулась и одними губами сказала со смесью ласковой насмешки и гордости:
- Нина… его девушка.
Я выглянул в коридорчик, не смог удержаться.
Утренняя девчонка стояла, сцепив руки на затылке Юрки. На крыльце виднелся и тот золотоволосый "мальчик–колокольчик" (он улыбался во весь рот), но главной в живой картине всё‑таки была девчонка. И то, как они с Юркой стояли, мне о них многое сказало.
И ещё больше запутало.
- Тёть Лин, - шагнув обратно, я вспомнил и решил выяснить этот вопрос - чтобы просто что‑то сказать, да и потому, что мне было правда интересно, - а что такое школьная практика?
Тётя немного удивлённо посмотрела на меня, даже нахмурилась. Потом улыбнулась:
- Две недели работы летом в школе - по четыре часа в день. Ученики с пятого класса обязаны отрабатывать.
- В каникулы?! - удивился я. Тётя Лина кивнула. - А какие работы?
- На участке приусадебном, с ремонтом помочь, - начала перечислять она, - в классах как следует убраться… дел вообще‑то много. У вас такого нет?