Дэвид Бом, подумал он, гениальный сын еврея-эмигранта из захолустного Мукачево. Осмелившийся оспорить не только учителя, Эйнштейна, но и самого Нильса Бора.
Это близко, подумал он, однако в базовом уравнении квантового потенциала Бома имеются скрытые параметры. Поэтому нелокальные эффекты квантового потенциала, когда все точки пространства становятся неразделимыми, и само понятие пространства-времени теряет смысл, людям недоступны. Между тем всё просто. Времени нет. Настоящее не превращается в прошлое, а в виде свёртки уходит на субквантовый уровень. Любая информация сохраняется. ЛЮБАЯ.
Он мысленно написал уравнение квантового потенциала - только теперь ясно видел значения скрытых параметров под гамильтонианами - плотность пакета информации, когерентность информации и степень связности. А потом вывернул наизнанку - переписал для квадратов волновых функций. Действуя матричными операторами, через интегралы связности вывел уравнение материализации. Проще пареной репы.
Понятно - кто. Понятно - как. Зачем? Зачем персонажи? Если можно, по идее Фёдорова, воскресить всех живших когда-либо на Земле?
Уравнение было огромно. Локализация информационного потенциала цивилизации планеты Земля. Несколько мгновений ему понадобилось на то, чтобы сообразить, где тензор гравитации, а где - пространства-времени, а остальное было ясно. Уравнение имело единственное решение - вырожденное состояние. Гибель. Развал.
Критический скрытый параметр, подумал он, - плотность информационного пакета. Если его увеличить хотя бы на два-три порядка…
Но тогда уравнение не имеет единственного решения!
Совершенно верно, причём все решения нетривиальны и ведут к дальнейшему повышению информационной плотности.
Он вывел информационную плотность объекта "Анна Каренина" - как векторную суперпозицию представлений. Уравнение казалось бесконечным, но это было не так. Первый член выделялся явно - авторская фантазия. Прочие вектора шли по группам, причём под гамильтонианами имелись мощные алгебраические матрицы сумм представлений. Сотни миллионов читателей. Иллюстрации. Киноверсии. Спектакли. Фантазии и мечты. Отождествления себя с персонажем. Всё записано на субквантовом уровне. Мене, текел, упарсин.
Он применил преобразование Фурье - ибо оно раскладывает сигнал любой сложности в ряд регулярных волн - и чуть не задохнулся от красоты открывшейся картины… Да, можно понять. Можно.
Неужели у меня нет выбора? - подумал он.
Выбор есть всегда, ответил он сам себе.
Солнечные стрелы били уже из-за яйлы. Сколько времени он провёл там? Иоанн… А чудовище исчезло. Мог ли ты подумать, святой Иоанн Готский, говорил он сам себе, снимая пояс с мечом с неподвижного тела, что Тысячелетнее Царство уготовано не людям, но творениям их фантазий? А ты, Дитмар, говорил он себе, с трудом разжимая пальцы барона, чтобы извлечь плазмоган из его руки, думал ли, что и ты прав со своей расой великанов? Хотя по иронии судьбы, ближе к истине оказался еврей-"лжеучёный" Дэвид Бом. И не вы аксион эстин, но я. Господи, за что? Смотрящий по Крыму. Вергилий. Конечно, я. Учёный. Любитель фантастики. Понять и принять. Дитмар бы не принял. Иоанн - тем паче. А я? Я - аксион ли эстин? И, главное, хочу ли я быть им? НЕ ЗНАЮ!
В цилиндрических магнитных доменах жёсткого диска информация записана в виде ориентации магнитных моментов. Для нас она нематериальна. Но вот некто выбирает файл "Олег Сахновский", жмёт кнопку "принт". Является распечатка - твёрдая материя. Или голограмма, если принтер топографический. Качество - высшее. А почему, собственно, высшее, а не "быстрое черновое"? Откуда мне знать, кто я - сраная, наспех выполненная копия Олега Сахновского или точная? Или улучшенная? Копия-супермен? Нет ответа. У Активной Информации не спросишь. Как и не спросишь - ЗАЧЕМ? Что всё это для неё? Изящный эксперимент? Высокое искусство? А может быть - священный долг? Повышать информационную плотность квантового потенциала?
А я кто такой, чтобы судить? Ведь всё просрали, всё прогадили! Вся планета в развалинах. Наигрались. И снова наиграемся, дай только шанс. Математически доказано, мля. Мене, текел, упарсин… И сейчас в Англии воскресают Холмс и Ватсон, и Оливер Твист, и Джен Эйр… А во Франции - д'Артаньян и три мушкетёра. И Ришелье.
Он расхохотался. Хороший мысленный эксперимент. Воскрешённый НАСТОЯЩИЙ Ришелье встречает Ришелье, придуманного Дюма. Ценного. С информационной плотностью в тысячи раз выше информационной плотности реального великого политика…
Он почувствовал чьё-то присутствие, обернулся. В отдалении, на крутом утёсе сидела она. Царевна-Лебедь. Гордая шея, белоснежные перья. Он пошёл к ней, его мотало из стороны в сторону, он не замечал этого, лишь бормотал: "Не улетай… подожди, не надо, не улетай…" Она ждала.
- Скажи мне, - он не узнал своего голоса, - прошу тебя, скажи мне хотя бы ты… скажи мне хоть что-нибудь, иначе я сойду с ума…
- Тыхоро-оши-ий, - пропела сигнус. - Ноты-ыменя-яуже-енелю-юби-ишь…
И полилась песня. В ней не было слов. Или он не мог их разобрать. В песне была печаль и тоска, и тоска перетекала в надежду, а надежда снова сменялась печалью, а затем голос крылатой певуньи возвышался, и вот уже угроза и гнев слышались в нём, и ярость и страсть… и снова тихая печаль и боль… и надежда.
"Не надо!" - хотел крикнуть он, но не смог. В груди толкнулся Зов. Близко, понял он. Совсем близко. Кацивели, нет, - Понизовка. Что делать?
Закат окрасил облака над морем в пурпур и золото. Что ж. Зов силён, но от этого не удержит. Есть выбор. Есть! В плазмогане Дитмара ещё мерцает индикатор заряда. В эллинге ждут три девушки. Или - информационные пакеты? Или - истиннолюди? Кто-то четвёртый вот-вот явится в мир.
Он поднёс плазмоган ко лбу.
В груди клокотал Зов, в глаза смотрела смерть, и сердце рвала печальная песнь Царевны-Лебедь.
Сигнусадеи…
Сигнус.
Деи.
Лебедь.
Бог.
Лебедь Божий…
У человека всегда есть выбор.
Наталья Лескова
Марсианин
Есть ли жизнь на Марсе?
Нет ли жизни на Марсе?
Науке это неизвестно.
Наука еще не в курсе дела.
Х/ф "Карнавальная ночь"
Глава первая
Есть ли жизнь на Марсе?
- Я вас последний раз спрашиваю - чьё это художество? - Трынделка вышагивала по проходу, нависая над партами. - Советую признаться по-хорошему!
Я хмыкнул, развалился за партой, посмотрел на стенку, где по нежно-салатовой умиротворяющей краске кроваво-огненными буквами было написано:
Как у нашей у Трынделки
Во-о-от такие буфера,
В сладких грёзах о которых
Не усну я до утра.
"Художество" было моё, но признаваться я не собирался. Ещё чего.
- Что тут за улыбки? - Трынделка вперила в меня свои глазища. Того и гляди, сканирование начнёт. Это без допуска-то? А, пускай начинает - у меня мозги как надо прошиты. Только сканер себе обломает…
- Твоих рук дело! - шипит Трынделка, и глазами в меня - тыц-тыц. Ну, давай-давай! Посмотрим, кто кого.
- Кто это сделал? Ты? Я последний раз спра…
- Извините, но врать нехорошо.
- А! Кто сказал?!
Трынделка выпрямилась, словно арматуру проглотила. Я вздохнул с облегчением. А сканер у нее ничего… Вполне себе сканер. И откуда только такой взялся? Поднажми она немного, и первая линия защиты точно бы накрывалкой накрылась.
- Это я сказал, - поднялся над классом мальчик-одуванчик с третьего ряда. Белобрысенький, щупленький, глаза в кучку, чёлка по линейке подстрижена. Это что еще за забагованный? Новенький, что ли? Может быть… Учитывая, что в школу я захожу, когда совсем делать нечего, и только за тем, чтоб с Трынделкой поцапаться, ничего удивительного, что в классе всякие новенькие без моего ведома завелись.
- Это я сказал, - спокойно повторил новичок. - Пять минут назад вы утверждали, что задаете вопрос в последний раз. А теперь вы задаёте его снова. Значит, ваше заявление было ложным, а врать нехорошо.
Трынделка покраснела. Потом побледнела.
- Вон из класса! - Её узловатый палец уткнулся в новичка, а потом, описав окружность, указал на дверь. - И без опекуна в школе не появляйся! И ты, - она резко оборотила ко мне пылающий взгляд, - тоже вон! По тебе давно депрограммирование плачет! Куда только опекуны смотрят! Был бы ты под моей опекой…
- Вы действительно этого хотите? - Я поднялся, взглянул с высоты своих почти двух метров прямиком в разрез ее платья. - Или жаждете, чтоб я вас поопекал, а?
- Убирайся сейчас же! И без опекунов…
- В школу не приходи, - закончил я за нее и покинул класс.
Бедная-бедная Трынделка! Мне её иногда жалко - такая она злющая. И зачем только в социальную школу пошла? Сидела бы себе дома - мозг в Канал - да обучала бы нормальных детишек нормальным способом. Нет же, принесло её сюда, к нам - деткам избранным, усиленно социализируемым, тем, "кому в будущем суждено взять на себя тяжкую ношу управления человеческим ресурсом, бла-бла-бла…" Впрочем, хорошо что принесло - без нее тут была бы вообще скукотень полная, хоть вой, а так - всё разнообразие в жизни.
Кстати, о разнообразии. Что это тут за выскочка выискался? Наглеть в школе - это моё единоличное право. Совсем однокласснички без меня распустились, раз всякие новички на мою лапочку-Трынделку покушаются… Надо с этим разобраться, ох надо.
Парнишка стоял в коридоре, белёсыми ресницами хлопал и по сторонам пялился.