Гордин высунулся и настороженно огляделся. Затем впустил девушку.
- Зачем ты пришла?!
- Ты мне совсем не рад? - Оксана легко и охотно перешла на "ты".
- Ты не понимаешь! - зашептал Сергей. - Тебе не нужно встречаться со мной, это очень опасно. И не спрашивай ничего.
- Я не буду ничего спрашивать, - просто ответила она. - Я все знаю. Я читала бумаги, которые ты принес…
- Где бумаги?! - похолодел Гордин.
- Не волнуйся, Сережа. Они у меня. Я их только спрятала получше.
Гордин схватился за голову.
- Ой, дура… Ну зачем?! Жила ты спокойно - и жила бы так дальше. Тебе нельзя в это лезть.
- Ну, уже залезла, что ж теперь… - она простодушно вздохнула. - Я только одно спросить хотела. Что с тобой сделали? Что с тобой будет? Скажи - и я уйду. Больше ничего не нужно.
Гордин протяжно вздохнул.
- Я скоро уеду, насовсем. Наверное, завтра. Ты не должна…
- Что с тобой сделали?! - требовательно переспросила Оксана.
- Хорошо, я скажу… Но только для того, чтобы ты поняла - это не игрушки. Это правда опасно.
- Я не дура. Говори.
Гордин присел на топчан, собираясь с мыслями.
- Я учился в институте. И решил заработать на испытании новых лекарств. Нас часто зовут, в этом ничего особенного нет. Просто съедаешь, например, порошок, а потом сдаешь анализы, кровь… Но там все было по-другому. Порошками, таблетками не обошлось. Платили все больше, поэтому мы не уходили. И подписку дали. А потом и вовсе в лаборатории поселились. Ждали, когда опыты закончатся и мы получим хорошие деньги… Но ребята начали умирать. Я сбежал.
- Но что они с тобой сделали? Ты болен?
- Я… - Гордин поднял на Оксану глаза и виновато улыбнулся. - Ты ведь все равно не поверишь.
- Тебе поверю.
- Я могу "видеть" пальцами. На ощупь, насквозь. И не только видеть. Могу убивать. Или, как выяснилось, лечить…
- Ужас…
- Думаешь, я просто так сумел помочь твоей матери?
- Я догадывалась, что не просто так. И теперь тебя ищут?
- Уже нашли, - горько усмехнулся Сергей. - И прихлопнули как муху. Поэтому тебе и нельзя со мной…
- Я не боюсь! - она присела рядом. - С тобой не страшно, потому что ты очень хороший.
- Нет, Оксана, я не хороший. Они поселили во мне зло. И оно очень скоро проснется.
- Нет! Не верю. Ты не можешь сделать ничего плохого. Бедный, тебе было больно, плохо, я знаю, я видела.
Оксана вдруг приблизилась к Гордину и порывисто обняла его. Тот слегка напрягся, но не оттолкнул.
- Не нужно меня жалеть. Ты ничего про меня не знаешь.
- Я знаю все, что мне нужно, - она тихо шептала, касаясь уха теплым дыханием. - Таких, как ты, - один на миллион. Хочешь сделать счастливым одного человека?
- Тебя? Я не смогу.
- Сможешь. Просто не прогоняй меня…
Гордин проспал до полудня, потом час сидел в саду и пил кофе, одну чашку за другой.
Все эмоции от предстоящего дела выгорели еще вчера. Сейчас в душе была какая-то вялая, безвоздушная пустота.
Наконец он собрался и отправился в условленное место.
"Автоколонна" Чурова расположилась на просеке в лесном массиве, вплотную подступающем к Маклинску. Здесь, на полпути между старым клубом и центром города, было удобнее всего подобрать Гордина.
Сам Чуров стоял возле микроавтобуса и, глядясь в тонированное стекло, примерял рыбацкий жилет и панаму.
- А, Сергей, привет! Вот, видишь, маскируюсь под местные фольклорные особенности. Как считаешь, похож теперь я на угнетенное крестьянство?
Гордин не ответил, отведя взгляд в сторону леса. Хотя похож был Чуров больше на неумелого клоуна, чем на местного жителя.
- Обожди секунду, сейчас поговорим…
Чуров ушел в салон микроавтобуса.
- Пришел твой "хренорекс"? - спросил Савченко.
- Собственно, он никуда и не уходил. Э, корреспондент, кончай коньяк глушить! Нам еще работать.
Последние слова относились к фотографу, который расслабленно прихлебывал из фляжки.
Чуров брызнул на себя из баллончика - на этот раз не только на руки, но и на шею, на лицо.
- Что ты там на себя льешь? - заинтересовался Савченко. - От комаров, что ли?
- Просто специальный полимерный состав. - Чуров передал ему баллончик. - "Хиронекс" работает через биологическое электричество, а эта штука не даст ему ничего со мной сделать. Я бы и вам советовал, на всякий случай.
- Так ты своего бойца, выходит, боишься, полковник? - прищурился Савченко.
- Что значит "боишься"? - Чуров усмехнулся. - Олег Иванович, вы, когда "болгаркой" работаете, защитные очки одеваете?
Чуров выглянул из машины и призывно помахал Гордину.
- Ну, чего застыл? Милости просим!
Два джипа и микроавтобус двинулись по пустой проселочной дороге. Гордин безразлично смотрел в окно, не обращая внимания на присутствующих.
- Докладываю тебе программу нашего шоу, Сереженька, - подал голос Чуров. - Через три часа в городской клуб прибывает некая важная персона с выступлением и докладом. Ты там играешь свое соло. Выходишь на сцену как представитель благодарного народа. Обязательно будет обмен рукопожатиями. И ты подрихтуешь ему здоровье. Я предлагаю мозговой тромб. Впрочем, смотри по обстоятельствам. Главное, чтобы он прямо там, на сцене не свалился.
- Мне понадобится минуты полторы, и это минимум, - равнодушно ответил Гордин. - И все это время мне цепляться ему за руку?
- Правильный вопрос! - обрадовался полковник. - Вот для этого здесь и сидит наш добрый друг - Агдам Портвейныч…
Он небрежно указал на фотографа. Тот приветственно поднял фляжку.
- В момент рукопожатия - его выход, - пояснил Чуров. - Он будет просить вас держаться за руки подольше, чтобы сделать больше хороших кадров. У тебя хватит времени.
Фотограф, словно спохватившись, повесил на шею бейдж со словом "Пресса". Чуров вынул из папки календарик с портретом Шлыкова, сунул его Сергею.
- Вот тебе портрет клиента. Чтоб не перепутал. Знаешь его? Надеюсь, тебе гражданская позиция не помешает сделать дело?
Гордин лишь мельком взглянул на фото.
- Мне все равно, кто он.
- Вот это профессионально! Хвалю.
Чуров запихнул календарь обратно в папку. Из нее вдруг вывалилась стопка каких-то бумаг, в том числе фотографии Оксаны. Заметив их, Гордин едва не подскочил на месте.
- А это что? - воскликнул он. - Зачем?!
Чуров поспешно вернул фотографии в папку.
- Не нервничай, Сергей. Работа есть работа.
- Что ж вы делаете? Зачем людей трогаете? Оставьте ее в покое, она ни при чем!
- Не твоя забота, кого нам трогать.
Гордин не мог успокоиться.
- Не трогайте людей, говорю! Жили они без вас - пусть дальше живут!
- А что это ты так возбудился-то, дружок? - Чуров холодно усмехнулся. - Уже успел интрижку завести? Ай-ай-ай… Наврал девочке Лене, что любишь ее, а сам тут в распутстве погряз. Как же после этого тебе руку подать, а?
- Руку?!
У Гордина перед глазами все поплыло. Он сорвался с сиденья и схватил Чурова за одежду.
Савченко, видя это, вжался в кресло и завизжал:
- Остановите машину! Охрана!
В эту секунду в борьбу вдруг вмешался фотограф. Он мгновенно вышел из расслабленного состояния и с неожиданной ловкостью скрутил Сергею обе руки. Затем ударил его в живот и швырнул обратно на сиденье. Сильными пальцами сгреб воротник Гордина, чтобы сразу надавить на горло.
Чуров огорченно посмотрел на свою разорванную жилетку.
- Строптивый ты стал, Сережа, - с грустью сказал он. - Это плохо. Это мы будем лечить.
Он достал из кармана коммуникатор и принялся возиться с какими-то настройками, не переставая говорить.
- Ты из школьного курса должен помнить, что такое повышающий трансформатор. Он может быть совсем крошечным, однако превращает пять вольт в пятьдесят тысяч. Гляди, делаю - раз!
Чуров ткнул пальцем в экран…
Гордин ощутил, что его подбросило и скрутило пополам. Ногу свела сильнейшая судорога, казалось, сейчас выскочат суставы.
Он свалился на пол, потеряв всякий контроль над своим телом.
- А ты как думал, Сереженька? - строго сказал полковник. - Шутки кончились, нас ждут серьезные дела. Я должен быть в тебе уверен.
- Суки… суки… - хрипел Гордин.
- Вижу, урок не впрок, - нахмурился Чуров. - Повторяем процедуру…
Чуров снова включил разрядник. Гордин вскрикнул и затих, скорчившись на полу. Его била крупная дрожь.
Савченко осторожно отодвинул свои ноги от лежащего перед ним Сергея.
- Ничего, ничего, - успокоил его Чуров. - Это не смертельно, я совсем чуть-чуть его взбодрил.
- Хм… - Савченко покачал головой. - Значит, говоришь, микрофоны в Америке нельзя. А вот это - можно?
Чуров безмятежно улыбнулся.
- А я разве нарушил его право на частную жизнь?
Возле районного клуба было необычно оживленно. У входа толкался народ, фильтруемый бригадой охранников с металлоискателями. То и дело подъезжали автобусы, подвозившие новых слушателей из других районов и поселков.
Здесь же маршировал с деревянным ружьем Данька, пугая приезжих строгим взглядом и возгласами: "Запрещено! Документы!".
Кортеж Чурова остановился за углом, на тихой улочке.
- Просачиваемся, - скомандовал полковник по рации.
Из машин начали выбираться оперативники. Все они сегодня переоделись попроще, чтобы не выделяться, и все равно выделялись - своими глухими, темными очками, осторожными "деревянными" телодвижениями, неосознанной привычкой придерживать тяжелые пистолеты на ремнях.