- На предмет установления вашей личности, - так же бесстрастно ответил сержант.
- Ну что же, идемте, - пожал я плечами, поняв, что уговоры бесполезны.
Отделение милиции располагалось поблизости. Стоеросов привел меня в комнату дежурного и легонько подтолкнул навстречу сурового вида капитану, который отчаянно дымил "Примой".
- Вот он, голубчик. Документы предъявить отказался, - доложил сержант.
- Вот как? - сузил глаза капитан.
- Не отказался, просто у меня их нет.
- Вы что, бомж?
- Почему бомж? Я коренной москвич…
Я рассказал, кто я, где живу, чем занимаюсь. Капитан выплюнул окурок "Примы" на пол и принялся звонить куда-то. Долго что-то выяснял и наконец, слегка разочарованный, объявил:
- Мы установили вашу личность, товарищ Нерусский. Вы именно тот, за кого себя выдаете.
- Спасибо. Я в этом нисколько не сомневался. Рад услышать это лишний раз, тем более из ваших уст. Мне можно идти?
- Минуточку! - Капитан достал очередную, сигарету из лежащей на столе пачки. - Один вопрос. Что вы делали у пятого подъезда дома тридцать три по Мурановской улице?
Я пожал плечами.
- Ничего. Просто стоял. Ничего не делал.
- Просто стоял и ничего не делал, - повторил капитан. - Несколько странное времяпрепровождение, вы не находите?
- Надеюсь, уголовной ответственности за это я нести не обязан?
- За это - нет. - Капитан сделал ударение на первых словах. - Возможно, за вами есть кое-что еще.
- Бесспорно. Конечно, есть! Иначе и быть не может.
- Так рассказывайте. Сами рассказывайте!
- Рассказывать что? Обо всем, что со мной было со дня рождения?
Я знал: капитан поймет, что я над ним издеваюсь. И он понял. Не слишком рано, но и не чересчур поздно.
- Вы что, смеетесь надо мной?! Отвечайте, что вы делали у дома, где две недели назад произошло убийство?
- Послушайте, капитан, - я решил впредь говорить только серьезно, - если хотите получить информацию обо мне, позвоните следователю Пронину в МУР. Он вам все объяснит. Сергей Тимофеевич как раз ведет дело об убийстве Паукова.
- Знаю, - буркнул капитан, остывая. Он набрал номер Уголовного розыска.
- Следователь Пронин? Здравствуйте, товарищ майор. Это капитан Матерый из триста двадцатого. Да, да, того самого… У меня вот какое дело. Ко мне поступил один подозрительный субъект. Утверждает, что знаком с вами, мол, работает в контакте с органами… Некто Нерусский Николай Николаевич… Что? Первый раз слышите? - Губы капитана скривились в ухмылке. - Я, собственно, так и думал…
Ну и свинья же этот майор! Чего-чего, а такого я от него не ожидал.
Я подскочил к столу, выхватил у капитана трубку и крикнул:
- Послушайте, вы, слуга закона! Или вы перестанете валять дурака, или я доведу дело до конца сам, без вашего участия! Я сумею это сделать, вы знаете. Кое-что я уже раскопал.
Через несколько секунд в трубке раздался чуть ли не радостный голос этого хамелеона:
- Ах, это вы, коллега? Рад вас слышать! Я, знаете ли, не сразу понял… Слышимость никудышная. Извините. Так вы, Николай Николаевич, говорите, что напали на след убийцы? Я не ослышался?
- Нет, не ослышались. Поищите в картотеке. Этому человеку лет двадцать восемь - тридцать. Длинные темные волосы. Крупный, грубые черты лица. Ходит в тельняшке и потертых джинсах. Походка уверенная, вразвалку. Похоже, бывший моряк. Есть все основания полагать, что в момент убийства находился в квартире Паукова.
- Хорошо, Николай Николаевич. Учту вашу информацию. Если вас не затруднит, передайте трубочку капитану Матерому.
Матерый некоторое время внимательно слушал, наблюдая за мной.
- Понял, товарищ майор. Всего доброго! - сказал он и положил трубку.
Воцарилось неловкое молчание. Нарушил его капитан.
- М-да, интересное дельце получается. Вы, стало быть, частным образом расследуете убийство Паукова?
- Нет, мое дело - доказать невиновность Мокроносова, а расследование - это ваша прерогатива… Надеюсь, теперь я могу идти?
- Да, конечно.
- Прощайте! - бросил я и вышел из кабинета.
Не успел я пройти и пяти метров, как услышал позади торопливые шаги. Меня догнал сержант Стоеросов.
- Послушайте, Нерусский, не знаю, как вы собираетесь раскрутить это дело, но хочу, чтобы у вас получилось. Я помогу вам. Я знаю человека, которого вы описали. Это Козлятин из дома двадцать девять по Мурановской. Квартира, по-моему, сорок три.
Вот так так! Неприятность с задержанием неожиданно обернулась удачей. И не верь после этого в случай!
- Спасибо, сержант! Огромное вам спасибо.
- Да ладно, будет вам. Этот Козлятин - спившийся тип. Нигде не работает, вечно ошивается у винного. Холостой, как и дружки Мокроносов и Пауков, царствие ему небесное. Верно, он бывший моряк. Кличка - "Боцман". Ни одной драки не пропускает. Вроде ворует по мелочи, но пока не пойман. Вот, пожалуй, и все.
- Еще раз спасибо, сержант. Если Козлятин действительно причастен к убийству…
- Вам он ничего не расскажет, - перебил сержант.
- Поживем - увидим! - Я подмигнул ему и выскочил на улицу.
Я взглянул на часы. Было уже без десяти восемь. На сегодня, пожалуй, достаточно приключений. Встречу с Козлятиным придется отложить на завтра.
Дома я оказался в начале десятого. Маша встретила меня улыбкой. "Ах, ну да - цветы!" - вспомнил я. Надо сказать, что весь день я был в приподнятом настроении.
- Наконец-то! Где ты пропадал? Неужто у своего филателиста?
- У него, у него, - ответил я ей в тон.
Пришлось соврать. А куда деваться? Ведь я был связан по рукам и ногам условиями эксперимента. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
- Это ты, отец? Я уже третий раз звоню.
- Ты откуда?
- Неважно. Никуда не уйдешь? Нет? Тогда жди, скоро будем.
Ничего не поняв, я отправился на кухню, откуда пахло кофе и яичницей с луком. Минут через двадцать, когда наш ужин подходил к концу, на улице послышался скрип тормозов. Я выглянул в окно. У подъезда стоял длинный, черный "роллс-ройс". Из него вылез какой-то пузатый господин, за ним - наш Василий.
Сын отпер дверь своим ключом, и в квартиру ворвался запах импортных сигарет, импортного одеколона и нашего коньяка.
- Знакомьтесь, - пробасил Василий, - это сэр Роберт Иванофф из Филадельфии. Страстный коллекционер. Заодно миллионер. А это из май фазер, - представил он меня.
- О, йес! - расплылся в широкой улыбке американец. - Фазер есть карашо! Гуд! Хау ду ю ду, фазер?
Иностранец мне сразу не приглянулся. Какого черта Васька приволок его сюда?
- Иванофф? - переспросил я. - Вы, часом, не русский? Не из эмигрантов?
- Ноу эмигрант! - замотал головой мистер Роберт. - Я есть чистокровный американец. Это есть факт.
"Ага, заливает! Эмигрант во втором поколении", - "прочитал" я и подумал: "Плохо, что он с вранья начинает!"
- Мистер Роберт интересуется твоими розами, отец. На родине у него богатейшая коллекция розовых кустов. Все, как он утверждает, существующие в природе сорта. А вот голубых роз нет. Таких, равно как черных и зеленых, нет и быть не может. Я рассказал ему о твоих цветах, он не поверил. И не поверю, говорит, пока своими глазами не увижу. Ну-ка, отец, покажи наши розы, утри нос мистеру Иванофф.
- О, утри нос! - радостно подхватил гость и шумно высморкался. - Немного насморк, аи эм сорри! Я должен ходить ту доктор. Ращен доктор - самый бесплатный доктор в мире! Гуд!
Он потянул мясистым носом и вдруг изменился в лице. Улыбка исчезла, глаза застыли, зато нос завертелся, словно у выхухоли. Ага, учуял Арнольдов подарок!
Я пригласил гостя в комнату. Он шагнул через порог и остолбенел, сделавшись почти такого же цвета, что л космические цветы в вазе.
- Пли-из, - произнес я, - прошу вас, господин Иванофф, проходите, располагайтесь… Маша! Свари нам. пожалуйста, кофейку.
Стоя позади мистера Иванофф. Василий подмигивал мне, потирал нос пальцами правой руки и прямо-таки излучал: "Будь спок! Сейчас мы его вытрясем. У него даже на самого бесплатного доктора не останется…"
Вот оно что! Выходит, Васька покупателя привел. Хорош, нечего сказать! Откопал миллионера, помешанного на розах. А этот-то, этот! Точно поголубел. Того и гляди, удар хватит!
- Это… есть что? - наконец выдавил из себя американец. - Где вы их достал?
- У одной старушки купил, в Новом Иерусалиме, на станции.
- Иерусалим? Израиль? О! Как далеко! Вы туда ездил за этот розы?
Я покачал головой.
- Нет, Новый Иерусалим - это станция такая железнодорожная. Всего шестьдесят километров от Москвы. Город Истра, знаете?
- Истра? Истра не знаю. Ноу Истра. Иерусалим знаю, Иерусалим йес… И сколько не платил за этот букет, мистер Николай?
- Червонец, - ляпнул я.
- Червонец? О, знаю червонец! Русский червонец - самый твердый валюта в мире!.. Был самый твердый, давно… Сколько вы хотите за эти розы?
Началось! Мистер думает, раз у него полны карманы долларов, ему все подавай. Нет уж. Это подарок: Арнольд подарил мне, я - жене. Это не просто розы, а символ нашего семейного счастья и благополучия… На пороге, затаив дыхание, стояла Маша, ждала, что я отвечу.
- Розы не продаются, - твердо сказал я.
- Как не продаются? - опешил мистер Роберт. - Вы меня не понял! Я дам вам много, очень много доллар!
- Сколько? - встрял Васька.
- Розы не продаются!
- Десять тысяч! - сказал миллионер.
Десять тысяч! Не слабо…
Васька скорчил кислую мину и протянул:
- За такую цену розы действительно не продаются.