- Вы любите домашних животных? - Он с подозрением уставился на Сатиша и Очковую Машину.
- Ага, - подтвердил я. - Разных зверушек.
Обратно мы ехали в тишине, время от времени прерываемой лишь повизгиванием щенка.
Нарушил молчание Очковая Машина:
- Наверное, для этого требуется более сложная нервная система.
- С какой стати? - возразил Сатиш. - Жизнь есть жизнь. Реальное - это реальное.
Я стиснул руль:
- В чем разница между разумом и мозгом?
- Семантика, - ответил Очковая Машина. - Разные названия одной идеи.
- Мозг - это процессор, - не согласился Сатиш. - А разум - программы для него.
За окнами машины проносился ландшафт Массачусетса: стена каменистых холмов справа - огромные темные камни, похожие на кости земли. Подземный закрытый перелом. Остаток пути мы проехали молча.
Прибыв в лабораторию, мы начали с черепахи. Потом последовали мыши и канарейка, которая вырвалась и уселась на шкафу. Никто из них не вызвал волнового коллапса.
Терьер смотрел на нас выпученными глазами.
- У него глаза так и должны смотреть? В разные стороны? - спросил Сатиш.
Я посадил щенка в ящик.
- Думаю, это особенность породы. Но нам от него нужно лишь одно - зрение. Любой глаз подойдет.
Я посмотрел вниз - на лучшего друга человека, нашего спутника на протяжении тысячелетий, и у меня родилась тайная надежда. "Этот вид, - сказал я себе. - Из всех прочих наверняка этот. Потому что кто из нас не смотрел в глаза собаке и не ощущал ответной реакции".
Щенок заскулил в ящике. Сатиш провел эксперимент. Я посмотрел на экран.
Ничего. Никаких изменений.
* * *
В тот вечер я приехал к Джой. Она открыла дверь. Стала ждать, когда я подам голос.
- Ты что-то говорила о кофе?
Она улыбнулась, и в тот момент я снова почти не сомневался, что она меня видит.
Несколько часов спустя, в темноте, я сказал ей, что мне пора ехать. Она провела ладонью по моей обнаженной спине.
- Нет никакого времени, - сказала она. - Только сейчас. И сейчас. - Она коснулась губами моей кожи. - И сейчас.
* * *
На следующий день в лабораторию пришел Джеймс.
- Вы сделали открытие? - спросил он.
- Сделали.
Джеймс посмотрел, как мы провели эксперимент. Заглянул в ящик. И сам вызвал коллапс волновой функции.
Затем мы поместили в ящик щенка и повторили эксперимент. Показали ему картину интерференции.
- Почему не получается? - спросил он.
- Мы не знаем.
- Но в чем разница?
- Только в одном. В наблюдателе.
- Не понимаю.
- Пока никто из проверенных животных не смог повлиять на квантовую систему.
Он обхватил ладонью подбородок. Нахмурился. Долго молчал, глядя на установку.
- Черт побери, - наконец сказал он.
- Ага, - поддакнул Очковая Машина.
Я шагнул вперед:
- Мы хотим сделать дополнительные проверки. Испытать последовательно каждый вид, класс и отряд. Особый интерес представляют приматы - из-за их эволюционного родства с нами.
Его глаза устремились вдаль:
- Проверяйте, сколько хотите. В средствах недостатка не будет.
* * *
На организацию и подготовку ушло десять дней. Мы работали совместно с Бостонским зоопарком.
Транспортировка большого количества животных могла стать логистическим кошмаром, поэтому мы решили, что проще привезти лабораторию в зоопарк, чем зоопарк - в лабораторию. Были наняты фургоны. Назначены техники. Очковая Машина отложил свое исследование и поручил лаборанту кормить амфибий в его отсутствие. Работа Сатиша тоже застопорилась.
- Она внезапно показалась мне не столь интересной, - объяснил он.
Первый день экспериментов Джеймс провел с нами. Мы развернули аппаратуру в одном из новых строящихся павильонов - зеленом и с высоким потолком, где когда-нибудь поселят оленей. Но пока в нем обосновались ученые. Сатиш занялся электроникой. Очковая Машина отвечал за связь с сотрудниками зоопарка. Я мастерил большой деревянный ящик.
Сотрудники зоопарка были не очень-то склонны нам помогать, пока директор не сообщил им размер благотворительного пожертвования, полученного от "Хансен".
В понедельник начались эксперименты. Мы последовательно испытали представителей нескольких линий млекопитающих: сумчатых, афротериев и двух последних уцелевших животных из отряда однопроходных - утконоса и ехидну. На следующий день испытывали виды из отряда неполнозубых и лавразиотериев. На четвертый день занялись Euarchontogliries. Никто из них не вызывал коллапса волновой функции. На пятый день мы занялись приматами.
Мы начали с тех приматов, которые наименее родственны человеку.
Проверили лемуров и обезьян Нового Света. Потом обезьян Старого Света. Наконец перешли к человекообразным обезьянам. И на шестой день испытали шимпанзе.
- На самом деле их два вида, - рассказал нам Очковая Машина.
- Это Pan paniscus, обычно называемый бонобо, и Pan troglodytes, обыкновенные шимпанзе. Внешне они настолько похожи, что к тому времени, когда в 1930-х годах ученые впервые поняли, что это разные виды, они уже безнадежно перемешались в зоопарках. - Работники зоопарка ввели в комнату двух молодых шимпанзе, держа их за руки.
- Но во время Второй мировой войны ученые отыскали способ разделить их снова, - продолжил Очковая Машина. - Это произошло в Германии, в зоопарке возле Хелабрюна. Бомбежка уничтожила большую часть города, но не затронула зоопарк. И когда служители в него вернулись, то обнаружили, что выжили только обыкновенные шимпанзе. Все бонобо умерли от страха.
Мы испытали оба вида. Установка гудела. Мы проверили результаты дважды, затем трижды, и картина интерференции не шелохнулась. Даже шимпанзе не смогли вызвать коллапс волновой функции.
- Мы одиноки, - сказал я. - Совершенно одиноки.
* * *
Позднее в тот вечер Очковая Машина расхаживал по лаборатории.
- Это как отслеживать любую характеристику, - сказал он. - Ищешь гомологию в сестринских таксонах. Организуешь кладограммы, каталогизируешь синапоморфии, идентифицируешь внешнюю группу.
- И что в нашем случае есть "внешняя группа"?
- А ты как думаешь? - Очковая Машина перестал расхаживать. - Способность вызывать коллапс волновой функции есть очевидная производная характеристика, появившаяся у нашего вида в какой-то момент за последние несколько миллионов лет.
- А до того?
- Что?
- До того Земля просто находилась в состоянии неколлапсирующей реальности? Дожидалась, пока появимся мы?
* * *
Статью я писал несколько дней. Сатиша и Очковую Машину я указал как соавторов.
Виды и коллапс квантовой волновой функции.
Эрик Аргус, Сатиш Гупта, Ми Чанг, Лаборатории "Хансен", Бостон, Массачусетс.