* * *
Мы проводили эксперимент. Распечатывали результаты.
Если мы смотрели на результаты детекторов, то на экране появлялись два пятна напротив щелей - сквозь них пролетали частицы. Если не смотрели, на экране возникала картина интерференции.
Мы проработали большую часть ночи. Уже под утро, сидя в полутемной лаборатории, Сатиш заговорил:
- Была однажды лягушка, которая жила в колодце, - начал он.
Я наблюдал за его лицом, пока он рассказывал историю.
- Как-то раз крестьянин опустил в колодец ведро и вытащил из него лягушку. Та заморгала на ярком солнце, потому что увидела его впервые.
"Кто ты?" - спросила лягушка крестьянина. Тот очень удивился. "Я хозяин этой фермы", - ответил он. "Ты называешь свой мир "ферма"?" - "Нет, это не какой-то другой мир. Это тот же самый мир". Лягушка только рассмеялась в ответ и заявила: "Я плавала до каждого уголка своего мира. Северного, южного, западного и восточного. И уж поверь, я точно тебе говорю, что здесь другой мир". Я смотрел на Сатиша и молчал.
- Ты и я, - сказал Сатиш. - Мы все еще в колодце. - Он закрыл глаза. - Можно спросить?
- Валяй.
- Тебе не хочется выпить?
- Нет.
- Мне любопытно… когда ты держал пистолет, то говорил, что застрелишься, если выпьешь…
- Да.
- И в те дни, когда ты такое говоришь, ты не пьешь?
- Нет.
Сатиш помолчал, тщательно подбирая слова.
- Тогда почему бы тебе всего-навсего не говорить это каждый день?
- Это просто, - ответил я. - Потому что тогда я уже буду мертв сейчас.
Позднее, когда Сатиш ушел домой, я провел эксперимент в последний раз. Не глядя на результаты, положил их в два конверта. На первом написал "результаты детекторов". На втором "результаты экрана".
Приехал в отель. Разделся. И встал обнаженный перед зеркалом. Приложил ко лбу конверт, помеченный "детектор".
- Я никогда не взгляну на этот листок, - пообещал я. - Никогда, если только не стану пить снова. - Я посмотрел в зеркало. В свои серые глаза. И увидел, что сказал это всерьез.
Потом взглянул вниз, на второй конверт с результатами экрана. У меня задрожали руки.
Я положил конверт на стол, уставился на него. Буду ли я пить снова? В вопросе заключалось давление, жесткость. Эти конверты знали ответ. Однажды я или открою результаты детекторов, или не открою. Внутри другого конверта или есть картина интерференции, или нет. Да или нет? Ответ содержался в конверте. Он там уже был.
* * *
Я ждал в кабинете Сатиша, пока тот не пришел утром на работу. Он положил портфель на стол. Посмотрел на меня, на часы, потом снова на меня.
- Что ты здесь делаешь? - спросил он.
- Жду тебя.
- И давно ты здесь?
- С половины пятого утра.
Он обвел взглядом кабинет. Я откинулся на спинку его кресла, сплетя пальцы на затылке. Сатиш просто наблюдал за мной. Сатиш - умный человек. Он ждал.
- Можешь подключить детектор к индикатору? - поинтересовался я.
- В смысле?
- Можешь сделать так, чтобы загоралась лампочка, когда детектор регистрирует электрон, пролетевший сквозь щель?
- Это нетрудно. А зачем?
- Хочу определить неопределенную систему - и определить точно.
* * *
Очковая Машина посмотрел, как проводится эксперимент. Потом изучил картину интерференции.
- Ты смотришь на половину корпускулярно-волнового дуализма света, - сказал я.
- А как выглядит вторая половина?
Я включил детекторы. Полоски на экране сменились двумя четкими пятнышками.
- Так.
- А-а… - протянул Очковая Машина.
* * *
Стою в лаборатории Очковой Машины. Здесь плавают лягушки.
- Они осознают свет? - спрашиваю я.
- У них есть глаза.
- Но я спрашивал, осознают ли они свет?
- Да, они реагируют на визуальные стимулы. Они охотники. И должны видеть, чтобы охотиться.
- Так осознают или нет?
* * *
- Чем ты занимался, пока не попал сюда?
- Квантовыми исследованиями.
- Это я знаю, - сказал Очковая Машина. - Но чем конкретно?
Я попытался отмахнуться от него:
- Были разные проекты. Твердотельные фотонные устройства, преобразования Фурье, ядерный магнитный резонанс в жидкостях.
- Преобразования Фурье?
- Это сложные уравнения, которые можно использовать для перевода визуальных образов на волновой язык.
Очковая Машина уставился на меня, и его темные глаза стали жесткими. Он повторил, медленно и четко выговаривая каждое слово:
- Чем ты занимался конкретно?
- Компьютерами. Мы пытались создать компьютер. С квантовой обработкой информации, мощностью до двенадцати кубитов. И мы использовали преобразования Фурье, чтобы конвертировать информацию в волны и обратно.
- И он работал?
- Типа того. Мы достигли когерентного состояния двенадцати кубитов и декодировали его с помощью ядерного магнитного резонанса.
- Почему только "типа того"? Значит, он не работал?
- Нет, работал, безусловно, работал. Особенно когда был выключен. - Я взглянул ему в глаза. - Типа того.
* * *
Чтобы подключить световой индикатор, у Сатиша ушло два дня.
Очковая Машина принес нам лягушек в субботу. Мы отделили здоровых лягушек от больных, нормальных от монстров.
- Почему они такими стали? - спросил я.
- Чем сложнее система, тем большим количеством способов она может сломаться.
Джой находилась в соседней комнате, работая в своей лаборатории. Услышав наши голоса, она вышла в коридор.
- Ты работаешь по выходным? - спросил ее Сатиш.
- По выходным тише. Я провожу самые чувствительные испытания, когда здесь никого нет. А вы? Значит, вы все теперь партнеры?
- Эрик приложил к этому проекту большие руки, - заметил Сатиш. - Мои руки маленькие.
- Над чем вы работаете? - поинтересовалась она, входя следом за Сатишем в лабораторию. Тот взглянул на меня, и я кивнул.
Тогда Сатиш объяснил все так, как мог объяснить только он.
- О-о… - сказала она. Моргнула. И осталась.
Очковую Машину мы использовали в качестве контрольного устройства.
- Мы проделаем все в реальном времени, - сказал я ему. - Никаких записей показаний детекторов, только индикаторная лампочка.
По моей команде встань там и следи за лампочкой. Если она загорится, это означает, что детекторы зарегистрировали электроны. Понял?
- Да, понял.
Сатищ нажал кнопку. Я смотрел на экран, где у меня на глазах сформировалась картина интерференции - уже знакомый рисунок из темных и светлых полос.
- Хорошо, - кивнул я Очковой Машине. - Теперь загляни в ящик. И скажи, горит ли лампочка.
Очковая Машина заглянул в ящик. Не успел он и слова вымолвить, как картина интерференции исчезла.
- Да, - сообщил он. - Лампочка горит.
Я улыбнулся. Ощутил грань между знанием и незнанием. Мысленно приласкал ее.
Я кивнул Сатишу, и он выключил источник электронов. Я повернулся к Очковой Машине:
- Наблюдая за лампочкой, ты вызвал коллапс вероятностной волны, поэтому мы получили доказательство принципа. - Я обвел взглядом всех троих. - Теперь давайте выясним, все ли наблюдатели были созданы одинаковыми.
Очковая Машина посадил в ящик лягушку.
Вот она, исходная точка. Взгляд в то место, где объективная и субъективная реальности остаются неопределенными. Я кивнул Сатишу:
- Включай электронную пушку.
Он нажал кнопку, установка загудела. Я смотрел на экран. Потом закрыл глаза, ощущая, как в груди колотится сердце. Я знал, что в ящике загорелась лампочка одного из двух детекторов. И знал, что лягушка эту лампочку увидела. Но когда я открыл глаза, на экране так и осталась картина интерференции. Лягушка не смогла ее изменить.
- Еще раз, - велел я Сатишу.
Сатиш снова включил установку. И еще раз. И еще раз.
Очковая Машина взглянул на меня:
- Ну?
- По-прежнему картина интерференции. Коллапса вероятностной волны не произошло.
- И что это значит? - спросила Джой.
- Это значит, что мы попробуем другую лягушку.
Мы испробовали шесть лягушек. Ни одна не изменила результата.
- Они часть неопределенной системы, - сказал Сатиш.
Я внимательно разглядывал экран, и тут картина интерференции исчезла. Я едва не закричал, но когда поднял голову, то увидел, как Очковая Машина заглядывает в ящик.
- Ты посмотрел!
- Просто хотел убедиться, что лампочка горит.
- Я и так мог сказать.
Мы испытали всех лягушек в его лаборатории. Потом испытали саламандр.
- Может быть, дело в том, что все они амфибии, - предположил он.
- Да, может быть.
- Как получается, что мы воздействуем на систему, а лягушки и саламандры не могут?
- Возможно, все дело в наших глазах, - заметил Очковая Машина. - Наверняка в глазах - из-за квантовых эффектов в молекулах родопсина в сетчатке. Оптические нервы лишь передают отмеренную информацию в мозг.
- А почему это должно иметь значение?
- Можно мне попробовать? - вмешалась Джой.
Я кивнул. Мы снова провели эксперимент, но на этот раз в ящик смотрели пустые глаза Джой. И опять ничего.
На следующее утро перед работой мы встретились с Сатишем и Очковой Машиной на стоянке. Уселись в мою машину и поехали в торговый центр.
Зашли в зоомагазин.
Я купил трех мышей, канарейку, черепаху и щенка бостонского терьера с глуповатой мордочкой. Продавец не сводил с нас глаз.