- Это мое все, весь мой живой рабочий инвентарь, кроме жены, - ответил Фиц-Рой.
- Англичанин?
- Нет, русский, и еще из простых мужиков.
- Как так из мужиков? - воскликнул Немо.
- Да, он уроженец соседнего Архангельска, удивительная голова, способностей замечательных, самородок чище золота, жаль только, что глуховат немного и глухота эта усиливается.
- Как так! Русский и еще мужик?
- Да, да, что же вы удивляетесь, капитан. Тут у них народ удивительный.
- Ну, уж! - ответил сквозь зубы Немо. - Царство мрака и сальных свечей - извините…
- Ах, как вы ошибаетесь, как вы ошибаетесь! - ответил Фиц-Рой, добродушно покачав головою. - Однако милости просим.
За лабораторией помещалась оранжерея. Хотя она была и невелика, и невысока, но тем не менее глаза путника, привыкшего на севере к бледным тонам красок, к чахлой растительности мхов, лишаев, карликовой сосны и березки, неожиданно встречались с очертаниями - правда, очень небольших - пальм и алоэ; несколько висевших в воздушных корзинах орхидей находилось в полном цвету; беседка из плющей стояла в углу оранжереи, а в ней был небольшой фонтан.
- Как, однако, у вас тут хорошо! - воскликнул против своей воли Немо.
- Тут царство Мэри, а не мое, - ответил Фиц-Рой.
- Но сколько же месяцев в году приходится вам поддерживать электрический свет зимою для этих растений?
- Около девяти месяцев. Но должен сказать вам, что есть только два опасных момента в жизни моей маленькой Африки - это время перехода от солнечного света к электрическому и наоборот; некоторое преждевременное частичное обмирание сказывается при этом переходе всегда, и моя добрая Мэри бывает иногда в отчаянии.
- Милости просим, господа, - проговорила Мэри, подойдя к гостю и мужу, - чем бог послал!
- Уж не русская ли и жена ваша, достопочтенный Фиц-Рой? - спросил Немо.
- Да, русская.
- Как? И она? И как хорошо говорит по-английски? - спросил удивленный Немо, оглядывая хозяйку с ног до головы.
Хозяйка, приняв на себя этот взгляд, не могла удержаться от того, чтобы не улыбнуться самым добродушным, отнюдь не обидным образом.
- Милости просим покушать, пожалуйста! - обратился Фиц-Рой к капитану. Они уселись за стол в виду невысоких пальм и алоэ, совсем позабыв о близком соседстве к ним северного полюса.
II
Наступил уже третий день пребывания капитана Немо у Фиц-Роя. Это было воскресенье. За эти три дня переговорено было о всем решительно, показано было обоюдно, конечно, все и вся. Раз обедали на "Наутилусе". Тут превосходство погребка капитана, по сравнению с погребком Фиц-Роя, сказалось полностью. Но зато капитан не мог угостить своего посетителя такими местными диковинками, как Фиц-Рой. С особенною любовью показал Фиц-Рой своему гостю стадо своих оленей; ходили на охоту, причем Немо убил альбатроса, размах крыльев которого имел больше сажени; интересны были парники и теплички, разведенные в скалах, на полдень. Весьма и весьма практично устроены были машинное отделение и электрические аккумуляторы; стук от машины слышался денно и нощно. Очень велики были естественные запасы топлива, потому что нечто вроде целой горы, обнаженной боком своим, виднелось шагах в двухстах от самого жилья, и вся эта гора была антрацитовая.
При осмотре этой замечательной горы Немо спросил Фиц-Роя:
- А скажите, пожалуйста, отчего именно выбрали вы для вашего любопытного поселения такую бесконечную глушь, такой дальний север и, наконец, такую дикую страну, как Россия?
- Милый мой гость, - ответил Фиц-Рой, - у меня в этом отношении совсем своеобразные взгляды. Во-первых, я жаркого пояса, экватора, тропиков не выношу; пробовал я жить под тропиками и окружал себя искусственными льдами, но окончательно изнывал. Грудь моя не особенно крепка, и если здесь, как вы видите, я имею полную возможность иметь под рукою в моей оранжерее кусочек Африки, то там при всех моих усилиях кусочка полярного круга в моем распоряжении я иметь не мог.
- Да, да, - добавила Мэри, - он ужасно опускается, стареет на юге; тепло не по нем.
- Но вы уроженец Англии? - спросил Немо.
- Нет, я австралиец, из Нового Южного Валлиса. На первый ваш вопрос о выборе дальнего севера я ответил, теперь отвечу на второй: разве для человека с головой и сердцем и в известных летах еще может существовать где-либо глушь? От него самого зависит населить эту глушь всеми созданиями своего труда, знаний, опыта, к его услугам фантазия, воображение и, наконец, неисчерпаемый мир воспоминаний. Укажите мне, капитан, место на земном шаре, где у меня не будет всего только что мною перечисленного, и тогда я соглашусь с вами, что существует на свете глушь и что я в глуши!
- Я понимаю цену одиночества, - возразил Немо, - но я не понимаю вашего сидения на месте, обусловливающего вечное одно и то же, - это скучно!
- А мы слово "скучно" не понимаем, - вставила от себя Мэри.
- Счастливая! - заметил Немо.
- Нет, я несчастливая, - возразила она, - у меня нет детей.
- Да, это и моя невзгода, - прибавил Фиц-Рой, - но что же прикажете - на то воля божья!
- Божья? - резко спросил Немо, взглянув на Фиц-Роя.
- А то как же, - ответил хозяин.
Некоторое молчание следовало за этими словами: на этой почве, видимо, разговор не мог продолжаться, и почву переменили.
Только что приведенная беседа имела место утром; через сутки, т. е. на следующий день, капитан Немо предполагал покинуть Фиц-Роя. Некоторые починки на "Наутилусе" были закончены, припасы кое-чем подновлены и, наконец, надобно же и честь знать.
Наступил третий день.
- Ну, капитан, - сказал Фиц-Рой, - если уже действительно вас не удержать, так я вам, как сказал, на добрую память подарочек сделать хочу. Пожалуйте в лабораторию.
- А чем же я вас отдарю? - спросил Немо, следуя за ним.
- Сосчитаемся! Мне тем приятнее поднести вам мое изобретение, что на "Наутилусе" у вас электрической силы вволю, а моя игрушка только при этом источнике силы и может действовать.
- Любопытно посмотреть на вашу игрушечку, - ответил Немо, входя вслед за хозяином в лабораторию.
Брут находился в это время в ней за своими обычными занятиями.
- Дай-ка мне, Брут, - сказал ему Фиц-Рой, - последнюю мою шапку.
Брут, не долго думая, вынул из одного из шкапов какую-то меховую шапку, и Фиц-Рой просил Немо надеть ее. Шапка оказалась довольно курьезною: к ней были приделаны наушники и очки.
- Вы в холодных странах, капитан: вам наушники нужны; вы в такой стороне, где света мало и туманов много - очки не лишнее. Наденьте!
Немо надел шапку, причем наушники покрыли его уши, а очки сами собою опустились на нос.
- Что вы видите? - спросил капитана Фиц-Рой.
Вместо ответа капитан отшатнулся: Фиц-Рой стоял перед ним в образе костяка, об одеянии, о теле его не было и помину.
- Ну, что, - спросил Фиц-Рой, - хороша моя игрушечка?
В это время Немо снова увидел перед собой настоящего Фиц-Роя, а не костяк его.
- Недурна! - ответил капитан. - Но можно бы сделать и лучше.
- Можно и лучше, и ваше желание предусмотрено.
Опять видит Немо костяк своего хозяина, но, кроме того, слышит он и голос Мэри. Он повернул голову в сторону этого голоса и увидел сквозь саженную толщу скалы, составлявшей стену лаборатории, что Мэри стоит со своими собачонками и разговаривает с ними. Еще одно мгновение, и оба видения - как слуховое, так и видение зрения - прекратились: опять темная толща скалы, опять Фиц-Рой вместо костяка. В руках у него виднелась переносная кнопка, от которой шел небольшой провод к шапке.
Немо снял шапку и осмотрел ее. Металлические наушники являлись усовершенствованным аудифоном, а на днище шапки помещалась небольшая электрическая батарея, сообщавшаяся как с наушниками, так и с очками.
- Позвольте мне вашу кнопку, - попросил Немо, обращаясь к Фиц-Рою и надевая шапку; провод находился теперь в его распоряжении. Он нажал кнопку. Опять костяк хозяина, опять прозрачная скала, и за нею хозяйка с собаками, и разговор ее с ними. Немо тотчас же сообразил, что если он видел костяк хозяина, а хозяйка за стеною являлась в своем настоящем образе и в одеянии, и собаки тоже не скелетами, так это потому, что часть силы аппарата истрачивалась на то, чтобы осветить скалу до полной прозрачности.
Немо снял шапку.
- Спасибо! - сказал он Фиц-Рою, протягивая руку. - Подарок принимаю, но позволяю себе отдарить вас на "Наутилусе" чем-либо подобным.
Наступил, наконец, день отбытия. Капитану Немо, этому опытному морскому волку, уже прискучило проводить третьи сутки в мирном обиталище Фиц-Роя и видеть себя в обществе одной из женщин, которых он вообще терпеть не мог. Как ни упрашивали его хозяева обождать еще, но он ни за что не соглашался и в ожидании отъезда стал даже нервным, раздражительным.
Часов в десять утра, когда не спускавшееся под горизонт солнце стояло в небе уже очень высоко и нагревало своими яркими лучами начищенные и вылосненные бока "Наутилуса", его подвели к самому берегу с тою целью, чтобы имевшие прийти к отъезду Фиц-Рой и Мэри могли удобнее взойти на него.
Опускаясь сквозь люк в каюту, Фиц-Рой обратился к Немо с вопросом:
- А вы не кувырнете нас с женою, как тех дикарей, помните, электричеством?