- Жаль, очень жаль! Но мы скоро увидимся лично. Я знаю с точностью место, на котором вы остановились. Ваш путь ко мне следующий: отойдите от берега на сто сажен в направлении к NNO, затем поверните нос вашего "Наутилуса" на два с половиною градуса к NO и направляйтесь самым малым ходом к береговой толще. При скорости хода 30 узлов в час вы через 25 1/2 минут войдете в узкий пролив, достаточно широкий, однако и совершенно прямой; 8 минут спустя застопорьте машину, потому что в том месте существует сильное течение и вас понесет в сторону; через час пути вы увидите на берегу мое обиталище и меня самого. До скорого свидания? Не повторить ли вам сказанного мною? - спросил Фиц-Рой.
- О, нет, благодарю вас, - ответил Немо с некоторою даже гордостью, - ваши слова уже записаны, и я исполню их в точности.
Голос замолчал.
Немедленно вслед за этим "Наутилус", успевший немного обсохнуть, стал опять окачиваться океанскою волною. Немо исполнил в точности сказанное Фиц-Роем.
Именно на далеком севере, в необследованных русских водах, сказалось для капитана Немо некоторое неудобство, которого он, несмотря на всю свою проницательность, все-таки не предусмотрел: люк, служивший сообщением внутренности сказочного "Наутилуса" с внешним миром, оказался немного узким, во внимание к теплому одеянию, которое Немо должен был навьючить на себя, так как температура, несмотря на июнь месяц, не превышала семи градусов, а ветер пронизывал довольно резкий. Немо, не привыкшему к этому, пришлось надеть даже шапку с наушниками и меховые рукавицы.
"Наутилус" остановился у цели своего плавания. Высокие черные скалы, окружавшие со всех сторон глубокую, как бы озеро, бухту, в которой Немо находился, и весь пейзаж, несмотря на солнце, показались ему траурными. Вдоль отвесных расщелин скал белели кое-где длинные полосы девственного снега, и хотя подле них бок о бок, озаряемые полуденным солнцем, зеленели яркие мхи, тем не менее в общем вид мрачных скал подавлял собою. Невероятное количество всяких чаек, гагар, уток, альбатросов, от белых до черных включительно, реяло по воздуху и давало такой удивительный концерт, какого Немо никогда и нигде не слышал. Хотя глаза капитана были очень зорки и крепки, тем не менее он вооружился зрительного трубкою. Залив, или озеро, был не велик, и кое-где из темной океанской воды выкидывались дельфины. В одном из уголков этого холодного, неприглядного побережья виднелся на берегу большой косяк гревшихся моржей. Голубое небо, хотя и безоблачное, смотрело все-таки бледно, очень бледно. На берегу, справа от "Наутилуса", виднелось какое-то как бы жилье ила здание, а перед ним, у края воды, стоял человек - вероятно, сам Фиц-Рой - в ожидании редкого и дорогого гостя.
- Бросьте якорь! - раздалось с берега в рупор. - Я пришлю за вами моего вестового! - крикнул Фиц-Рой.
Не успела загрохотать цепь якоря, как Немо заметил, что от берега отделилось какое-то небольшое темное тельце и быстро направилось к "Наутилусу"; на этой плавучей сигаре или рыбе не виднелось ни одного живого человека, но, несмотря на то, тельце шло с точностью удивительною, перерезывая наискось волны, прямо на "Наутилус"; оно подошло к нему и встало борт о борт, словно существо разумное и опытное. Немо не задумался тотчас перейти на сигару, сел на скамью и немедленно, влекомый неизвестной силою, направился к берегу; в самую минуту прикосновения к земле у своеобразной сигары как будто сразу выросли колеса; она побежала по направлению к Фиц-Рою в остановилась в одном шаге от него.
Два очень важных и любопытных человека, никогда не видевших друг друга, встретились за северным полярным кругом, в царстве русского царя, и пожали друг другу руку.
- Очень, очень рад! - сказал Фиц-Рой.
- И я не менее! - ответил Немо.
Насколько Немо был замкнут, мрачен, почти злобен своею внешностью, настолько же Фиц-Рой являлся приветливым, светлым и радушным. Два величайших ученых мира, два властителя всех знаний человеческих встретились; каждый из них был заинтересован в новом знакомстве, и так как подобные случайности происходят не часто, то оба они понимали значение этой встречи.
Берег был, как сказано, пустынен, но одно из углублений в скалах и одна из самых больших скал как бы обличали присутствие человеческого жилья, чрезвычайно своеобразного и исключительного. Совершенным особняком стоял впереди остального какой-то как бы дом, высеченный в скале, несомненно сорванной когда-то от вершины ближайшей скалы и улегшийся у подножия ее; прежнее место прикрепления этой скалы обозначилось на скале-матери широким розоватым рубцом, тогда как вся остальная поверхность ее являлась черною.
Немо, направлявшемуся к жилью рядом с хозяином, стоило взглянуть на это, чтобы увидеть воплощение труда и мысли почтенного Фиц-Роя.
- А давно вы эту скалу оторвали и эту титаническую шуточку устроили, положив ее сюда? - спросил он Фиц-Роя, указывая глазами на прежнее место скалы.
- Это мое первое обзаведение, - ответил Фиц-Рой.
- А сколько вольтов нужно было вам для этого свержения?
- Право, не помню, но помню очень хорошо, что вся трудность состояла не в том, чтобы оторвать скалу, а в том, чтобы заставить ее упасть так, как мне хотелось: я желал непременно, чтобы самою широкою плоскою стороною она упала к морю и чтобы иметь перед будущими окнами вид на него.
- И вы достигли цели?
- Я ошибся в моем вычислении футов на пять, не больше и совершенно нм доволен; вы видите: лежит как ей приказано.
- Смелая вещь, смелая! - ответил Немо.
- Да, такого метательного маневра со скалою около 400 000 пудов весу… - начал было Фиц-Рой, но капитан перебил его.
- А почему же вы на пуды, а не на тонны мерите? - спросил удивленный Немо.
- Да ведь мы с вами в России, капитан, - ответил, улыбаясь, Фиц-Рой. - Ну, если хотите, я скажу 700 тонн! Так видите ли: жена моя ужасно пугалась этого предстоявшего маневра…
- А вы женаты? - спросил Немо, и черная туча, вечно висевшая над его бровями, стала еще чернее.
- А вот я вас сейчас с женою познакомлю, - ответил хозяин. - Мэри, Мэри! - крикнул Фиц-Рой, приблизившись к жилью.
Немедленно вслед за этим возгласом на пороге входа в скалу показалась молодая женщина лет тридцати, не дурная собою. Последовало представление ей гостя.
- А вам бы закусить чего-нибудь, капитан Немо? - спросил хозяин. - Ты где же нас угощать будешь: в Африке, что ли?
- Хорошо, можно и в Африке, - ответила Мэри.
- Это мы с нею, - объяснил хозяин, - Африкою нашу маленькую оранжерейку называем: в ней у меня и кактусы, и пальмочки есть.
Фиц-Рой понял, что слово "Африка" должно было удивить Немо, и поэтому объяснил его.
Несколько собачонок выбежали к этому времени из дверей дома и весьма ласково обнюхали незнакомца.
- А это ваши сторожа? - спросил Немо.
- Да, это здешние лайки, удивительные твари; но, собственно говоря, мне сторожей не надо: я окружен электрическою изгородью.
- Да где же она у вас? - спросил Немо.
- Ее не видно, но действие ее вы можете увидеть тотчас же, если хотите, на первой птице, которая вздумает пролететь. Эй, Брут! - крикнул Фиц-Рой.
Явился откуда-то сбоку, из помещения в матерой скале, служитель, русский помор.
- А на какой вышине у нас в настоящую минуту наш забор?
- На десять сажен, господин, - ответил Брут.
- Подними на 150.
- Слушаю-с!
Брут повернулся и ушел для исполнения приказания, а Фиц-Рой объяснил, что на этой именно высоте, и отнюдь не выше, полетят сейчас встревоженные птицы и что опыт будет сделан тотчас же. Вынув из-за пояса револьвер, Фиц-Рой выстрелил на воздух. Откуда ни возьмись, из соседних скал поднялось невероятное множество испуганной птицы и бросилось врассыпную. Большинство из них отлетало далеко, но многие падали моментально на землю мертвыми, коснувшись на полете какого-то незримого смертоносного забора; мертвые, они лежали на земле по широкому, правильно очерченному вокруг поселения кругу.
Ничему не удивлявшийся Немо, привыкший сам удивлять всех и каждого, любовался виденным им зрелищем и даже как-то начинал злорадствовать. Он нашел себе человека по плечу и где же - на крайнем Севере, да еще в России.
- Ну-с, любезный гость, по пути к Африке пожалуйте в дом мой и в лабораторию; это все у меня под рукою, все в миниатюре.
- У вас опять, пожалуй, где-нибудь, - сказал Немо, - на электрическую защиту наткнешься?
- Мы примем меры, - ответил Фиц-Рой и немедленно нажал какую-то очень большую кнопку, мимо которой они проходили.
- Теперь, - сказал он, - все мое хозяйство обезоружено, и даже глупые пингвины могут напасть на меня и одолеть… ха-ха-ха!
При том широком просторе, который всегда царствует на далеком севере, на бесконечном побережье океана, всякое сравнение становится ошибочным. Скала, оторванная от матерой земли, показалась Немо гораздо меньшею снаружи, чем внутри. В ней помещались три большие комнаты и весьма просторная лаборатория. Внутренность лаборатории чрезвычайно напоминала внутренность "Наутилуса", с тою, однако, разницею, что она была гораздо богаче приборами и поражала своими размерами. Благодаря яркому солнцу лаборатория была залита обильным светом и блистала своими роскошными аппаратами.
- Вам, я думаю, - сказал Фиц-Рой, - тут показывать нечего - сами все знаете! Об одной только вещи я бы поговорил с вами и поговорю, и даже, может быть, попрошу принять на память как новинку; а теперь пожалуйте в оранжерею - должно быть, обед готов.
- Позвольте, позвольте, - перебил его Немо, завидев Брута, молчаливо торчавшего за одним из столиков, проверявшего инструменты и вносившего что-то в таблицы. - Это ваш помощник?