Охэйо несколько раз наудачу совался в арки, но они все вели только в полные людей коридоры. Наконец, за аркой, завешанной полосами синей ткани, им открылся просторный круглый зал - амфитеатр, почти темный. Обитые кожей сидения концентрическими кругами спускались к центру, к срезанному конусу синевато-темной металлической громадины, состоявшей из толстых ребер и труб; между ней и полом зала оставался хорошо различимый зазор. Сверху нависала вторая, точно такая же. На их плоских торцах, обращенных друг к другу, выступало по девять кругов с ребристой кромкой, соединенных полупрозрачными цилиндрами белого, вещественного света. По легким лесенкам, ведущим к ним, то и дело взбегали или спускались люди. Они входили в столбы света, а потом… начинали изменяться. Их очертания размывались, струились, словно вода и через несколько секунд замирали снова, но облик был уже совершенно другим. Зрители - их было здесь довольно много - встречали аплодисментами каждое особенно удачное перевоплощение. Лэйми смотрел на всё это, приоткрыв рот. По крайней мере облик жителей города стал ему понятен - если каждый тут мог выбрать себе внешность по желанию, неудивительно, что все они стали молодыми и красивыми. Он подтолкнул локтем Охэйо.
- Говоришь, изменение реальности не может превратить человека во что-нибудь?
- У тебя, должно быть, что-то в голове перепуталось, - Охэйо был сама невозмутимость. - Изменение реальности - это изменение физики, точнее, соотношения основных постоянных. А тут, я думаю, простое пластическое поле. Оно разбирает предмет на молекулы и складывает их заново. Так что жаба из тебя не получится. Одна. А вот сотня… - Лэйми старательно опустил пятку на пальцы его босой ноги. Охэйо слегка пнул его в лодыжку и фыркнул. - Я, пожалуй, попробую, - через минуту добавил он.
- Ты с ума сошел?
- Я мальчик, - Аннит усмехнулся. - И мне, вообще-то, нравится им быть. Во всяком случае, я привык, - он легко сбежал вниз и поднялся на освободившийся выступ. Лэйми с замершим сердцем следил за ним. Охэйо часто злил его, как мало что другое, но, если бы он оказался в опасности - Лэйми не раздумывал бы ни секунды. Чаще, правда, почему-то Охэйо помогал ему.
Аннит замерцал и на какой-то миг исчез вообще - в цилиндре света вихрился только серый туман. Свет вдруг мигнул, пол под ногами ощутимо дрогнул - при других перевоплощениях ничего подобного не происходило. Однако ещё через мгновение Охэйо легко спрыгнул на пол - уже в своем настоящем обличье. Зрители встретили его аплодисментами. Польщенный, Охэйо высоко подыпрыгнул, перевернулся в воздухе и ловко приземлился на пальцы босых ног. Аплодисменты стали ещё громче. Не желая привлекать внимания, Аннит быстро сбежал вниз и за руку вытащил Лэйми из зала.
- Тебе тоже стоит попробовать, - сказал он, широко улыбаясь. - Вернуть свою настоящую внешность. Тогда нас вряд ли найдут. Это нетрудно - только представить, как ты должен выглядеть, во всех деталях. И всё. И это приятно. Я словно заново родился.
Лэйми мог признать его правоту, но…
Быть разобраным на молекулы и сложенным заново? Нет, спасибо.
- Я не могу, - сказал он, понимая, что краснеет.
- Страшно? - Охэйо усмехнулся. - Ну, воля твоя. Интересно, сознания они тоже могут менять?
Лэйми молча разглядывал его. Правду говоря, Охэйо стал не совсем таким, каким был в Харе - пониже и выглядел едва лет на шестнадцать. Должно быть, не хватило массы - Аннит Охэйо был весьма рослым и крепким юношей. Но его белая, отливающая серебром кожа и блестящие черные волосы были такими же, как и раньше. И лицо вполне похожее - четкие черные брови, длинные зеленые глаза, короткий, закругленный нос, дважды изогнутые, как лук, губы, высокие скулы… Одет он был в черные штаны и такую же куртку с серебряными нашивками - она походила на форму какой-нибудь суровой армии. Босые ноги обнажены выше щиколоток по здешней моде. В руке Охэйо держал блестящий, словно ртуть, предмет, состоявший из перекрученных плоскостей - казалось, у него вовсе нет объема, хотя это было не так - объем был и весила эта вещь совсем немало.
- Это брахмастра? - спросил Лэйми.
- Да. Мне не понравилось носить её в себе. Она… жжется когда я пытаюсь её использовать. Но разделить, где что, было трудно. В какой-то миг я подумал…
- Она работает?
- Я чувствую, что да. Не так, правда, как раньше. Это другая брахмастра, не такая, какую я создал в первый раз.
- А какая?
- Чтобы узнать, как она действует, надо её опробовать. Боюсь, найти подходящий объект будет трудно. Я думаю, что лучше всего подойдут Ворота Мроо. Вряд ли у кого-нибудь здесь это вызовет возражения.
- Ты хочешь открыться им?
- Не хочу, но это нужно. Чтобы нацелить брахмастру, надо видеть, во что ты стреляешь - или хотя бы помнить где оно и как оно выглядит. Конечно, сначала мы поищем их сами. Где-то тут была схема…
Они вновь побрели по залу. Охэйо, когда его что-то вдохновляло, мог работать сутки напролет, но Лэйми чувствовал усталость - не то, чтобы он был физически измотан, просто в его голове накопилось слишком много впечатлений и они настоятельно требовали сна - чтобы разложить их все по полочкам.
Они вернулись к схеме минут через семь. Охэйо отошел на два шага и стал её разглядывать.
- Здесь их нет, - наконец сказал он. - Должно быть, они внизу. Вне ирринайской сферы реальности. Это сразу и хорошо, и плохо.
- Почему?
- Это значит, что Ворота закрыты неплотно. Сущности Мроо, сама их реальность могут проникать даже сквозь скалу. Да ты на схему посмотри. Видишь, как тот сизый туман поднимается снизу?
- Тогда где тут хорошее?
- Сугха - столь противоестественное явление, что сама по себе она существовать в реальности Мааналэйсы не может. Она живет в облаке реальности Мроо, - но вот творить её она, к счастью, не может, и эта реальность должна поступать Извне. Если мы взорвем Ворота, ей, пусть и не сразу, придет конец.
- Тогда почему Манцибурны не взорвали их сами?
Охэйо усмехнулся.
- Мроо - очень древняя раса. И очень могущественная. У неё многому можно научиться. Ради этого стоит пойти на небольшие издержки - ведь от Сугха страдают лишь люди. Для стервятников гниль всегда пахнет сладко…
Вежливое покашливание за спиной заставило их обернуться. Лэйми увидел четверых рослых молодых людей, одетых в пушистую массу длинных белых нитей, кончавшихся яркими, как звезды, разноцветными искрами. Она открывала лишь нижнюю треть крепких, словно отлитых из металла, рук и босых ног, перехваченных на запястьях и щиколотках тяжелыми серебряными браслетами со сложным фрактальным узором. Вьющиеся черные волосы этих созданий являли собой странный контраст с белизной их одежды. Их лица были такими же гладкими, словно отлитые из коричнево-темного золота маски с прорезями длинных, темно-синих глаз. Кто это - мальчики или девочки - невозможно было угадать. Они стояли полукругом, направив на них пистолеты. Эти серебристые устройства с узкими соплами казались смертельно опасными и Лэйми не сомневался, что первая же попытка сопротивления будет стоить ему головы. В буквальном смысле.
Охэйо, вероятно, думал так же. Он поднял ладони к плечам, показывая, что сдается, не выпуская однако брахмастру из рук. Странно, но никто не пытался забрать её у него. Впрочем, если им была знакома эта вещь, такое обращение нельзя было назвать излишне глупым.
Их повели. Двое конвоиров, указывая путь, шли впереди, двое сзади. В других обстоятельствах Лэйми легко смог бы затеряться в толпе, но он просто не видел в этом смысла. Едва ли с ними теперь посмеют что-то сделать…
Они свернули в арку, ведущую в другой громадный зал. Расходясь веером, лестницы спускались от неё на ряд платформ, разделявших несколько монорельсовых путей. На них стояли поезда - громадные белые цилиндры с прозрачным верхом, выпукло сужавшиеся на обеих концах. Людей здесь было так много, что они сливались в единую пёструю текучую массу. Лэйми подумал о Наури и Лэйит - они расстались с ними на другой станции, всего в миле от этой. Сейчас они были здесь, в этом городе, и, если бы он догадался вернуть свою внешность и поискать их…
Конвоиры вели их на самую крайнюю платформу, примыкавшую к пути, который был уже, чем остальные. Вагон, стоявший на нем, тоже был меньше - всего мест на десять.
Им позволили сесть вместе - в удобнейшие мягкие кресла, стоявшие слева от прохода. Дверь захлопнулась с глухим мягким стуком и вагон тронулся с места неожиданно резко - Лэйми с силой вдавило в упругую спинку сидения. Никакой кабины управления здесь не было - один салон, и он не заметил даже никаких приборов. Казалось, вагон движется сам по себе, скользя по улице - точно такой же, как виденная ими, с единственной разницей - пешеходам здесь были отведены два яруса широких террас по бокам, а в центре проходили пути. Вагон мчался так быстро, что вид за окном сливался в сплошные размытые полосы. Насколько Лэйми смог понять из схемы, поезда здесь шли по одной-единственной линии, напоминающей в плане кольцо с множеством перекрученных петель.