– Я погасил его, – ответил Айгур. – Чудо Богов – никакое не Чудо. Это дьявольская машина, придуманная и сделанная много веков назад для того, чтобы жители Рая, изуродовав наши тела и лица, держали всех в повиновении. Они сделали нас своими рабами… – Айгур перевел дух. – Я вывел из строя эту дьявольскую машину и тем лишил Богов власти над людьми. Поглядите друг на друга. Ваши лица стали такими, потому что машина больше не работает.
– Выходит, что теперь мы – Боги? – спросил кто-то.
– Нет, – возразил Айгур. – Мы Люди. Наши тела и лица стали такими, какими и должны были быть. А вот Боги превратились в карликов и уродов. Каждый получил то, что он заслуживает. Отныне Богов нет, и я надеюсь, что больше никогда не будет.
– А куда делись Боги… ну, то есть те, которые жили в Раю?
– Они остались там, в подземном городе. Наверное, очень напуганы и ещё долго не отважатся покинуть своё убежище. Но, рано или поздно, они выползут на белый свет, и тогда… – Айгур пожал плечами, – делайте с ними, что хотите.
– Если Богов больше нет, – растерянно произнесла симпатичная юная особа женского пола одетая в очень короткое и широкое платье, – как же мы будем дальше жить? Где мы возьмем пищу и одежду?
– Вы будете жить так же, как живут все жители долины, – с улыбкой ответил Айгур. – Будете выращивать хлеб, разводить скот, заниматься охотой и рыболовством, ткать холсты и строить дома, дороги. Но всё это вы будете делать для себя.
– Но мы не умеем всего этого делать! – загудела толпа.
– Что ж, придётся научиться, – ответил Айгур.
– А мы не хотим учиться! Мы никогда не сеяли и не пахали! Мы служили Богам, и нам было хорошо! – Толпа напирала на Айгура. Из задних рядов протолкалась крупная бойкая бабёнка, встала перед Айгуром. Выпятив могучую грудь, и уперев красные натруженные руки в крутые бока, басовито сказала:
– Я была прачкой у Богов. Я была очень хорошей прачкой. Я умею стирать. Я стираю всю свою жизнь, и больше ничего не умею. Но, стирая и утюжа одежду Богов, я всегда имела к обеду кусок мяса и краюху хлеба. Кто теперь накормит меня и моих четверых детей? Уж не ты ли?!
Айгур хотел ответить женщине, но не успел – рядом с ней встал мужчина с орлиным взором.
– Боги заботились о нас, – хрипло сказал он. – Я не только о слугах божьих говорю. Мы-то, понятно, получали свою долю и в ус не дули, как говориться… Но Боги и о крестьянах заботились, и об охотниках и об рыболовах. Чтобы всегда, значится, и урожай был, и рыба ловилась, и…
– И дичь сама в силки прыгала, – с иронией в голосе продолжил за слугу божьего Айгур. – Ты ошибаешься, милейший. И все вы ошибаетесь! Вы просто не знаете всего. Боги ничего не делали. Они предавались пьянству и разврату у себя в Раю, а на людей им было наплевать! Крестьяне пахали, сеяли пшеницу и рожь, выращивали фрукты и овощи. Рыбаки и охотники добывали свои трофеи. И за всё это люди должны быть благодарны только нашей богатой земле, а славу петь должны не Богам, а собственным умелым рукам и самоотверженному труду. Боги лгали вам, люди! А вы верили. Боги очень долго вам лгали…
– Боги лгали? А может быть не Боги, а ты сейчас стоишь перед нами и нагло врёшь? Чем ты можешь доказать, что говоришь правду?
– Я не буду вам ничего доказывать. Вы сами всё увидите и поймёте. Нужно только немного времени. Оно – время – покажет, что я не лгу вам… Но и сейчас должно быть понятно, что Богам было выгодно обманывать вас. Они уродовали ваши тела и лица с единственной целью – показать вам своё превосходство и заставить служить. Они и души ваши изуродовали. Потому-то вы и не можете расстаться со своей верой. Но вы сами убедитесь: пройдёт время, и эта вера уйдёт из ваших душ, как исчезло уродство с ваших лиц.
– А как быть со мной? – перед Айгуром стоял мальчишка лет двенадцати. Всё его курносое толстогубое лицо было усеяно яркими крупными веснушками, а большие оттопыренные уши казались двумя мятными пряниками, специально приклеенными к круглой голове. Прямые и жёсткие как солома волосы ярко рыжего цвета колюче торчали во все стороны. В чистых, прозрачно-голубых глазах стояли слёзы обиды на весь мир. – Все стали красивыми. А я? Я так и остался уродом. Почему? – мальчишка шмыгнул носом. – Вот, только пальцев стало по пять на каждой руке. – И с гордостью добавил: – А было по шесть!
– А зачем тебе эти лишние два пальца? – Айгур не мог скрыть улыбки, глядя на веснушчатое лицо паренька.
Мальчишка пожал плечами.
– Удобно…
Все вокруг дружно рассмеялись. Мальчик, сам того не желая, своими словами разрядил напряженную до предела обстановку. Айгур взял пацана за плечи и, глядя ему в глаза, ласково сказал:
– Ты вовсе не урод. С чего ты взял? Ты не похож на других, потому, что таким тебя задумала природа. И нельзя никого винить в этом. – Айгур видел, что его слова не сильно убедили мальчугана. Нужно было сказать еще что-то. Он на мгновение задумался, подыскивая новые слова, и вдруг вспомнил, что видел в толпе людей яркое пятно знакомого оттенка. Он посмотрел на стоящих рядом людей и быстро отыскал того, кто был ему нужен. Отец мальчика – в этом можно было не сомневаться – заметно выделялся в толпе высоким ростом, богатырским телосложением огненной шевелюрой. – Ты вырастешь, – продолжил Айгур, – и станешь похожим на своего отца. Ты ведь не будешь против – стать таким, как он?
Мальчик повернул голову, увидел, что отец весело подмигивает, и его веснушчатое лицо озарилось радостной улыбкой.
– Я тоже буду конюхом! – гордо заявил мальчик и подбежал к отцу.
Тот легко, словно пушинку, подхватил его и высоко поднял над головами людей.
– Оставайся таким, Сол, – сказал рыжий гигант густым басом. – Ты будешь светить нам вместо Чуда Богов!
Бывшие слуги, в одночасье потерявшие хозяев, но уже избавившиеся от растерянности и первоначального испуга, быстро осваивались в новом для себя качестве свободных людей. Многие оживленно разговаривали, строя планы дальнейшей жизни.
– А кто это? – спросил Унк, указывая на труп Гудзора.
– Его звали Гудзором… Когда-то он был Богом, но всегда оставался человеком. Он видел несправедливость и хотел, чтобы всё встало на свои места. Мы вместе, плечом к плечу, сражались с врагами и победили. Он отдал свою жизнь за то, чтобы люди стали Людьми. Я не мог оставить его там… Нужно похоронить Гудзора по нашим обычаям.
Унк молча кивнул, соглашаясь. Потом повернулся к жителям поселка.
– Айгуру нужно отдохнуть, ему много чего довелось испытать. А нам всем надо крепко подумать – как жить дальше, что делать? Думайте вы, и я подумаю. Вечером соберемся снова, все обсудим, решим. – Унк вызвал из толпы двоих молодцов и дал указание насчет гроба и могилы для Гудзора. Айгура он увел с собой, сказав: – Горячая пища и кружка вина – это то, что тебе сейчас необходимо. В моём доме ты можешь поесть и отдохнуть. У меня нет хозяйки, но яичницу я и сам могу приготовить. А как отдохнешь, можешь попрощаться со своим другом, его похоронят на краю посёлка, на кладбище кукол. Идём, – и он заковылял через опустевшую площадь. Айгур не дожидаясь повторного приглашения, двинулся следом. Гай вышагивал рядом.
На пыльной площади осталась одна лишь полоумная Гульда. Она стояла, жертвенно сложив руки на груди, и с тоской смотрела на мёртвое Чудо Богов, по лицу женщины текли слёзы.
– Откуда у тебя эти увечья? – спросил Айгур, догнав Унка. – Ты попал в лапы дикого зверя?
Хромой староста остановился, и задумчиво посмотрел кузнецу в глаза.
– Я бы сказал: диких зверей, – усмехнулся он.
Айгур ждал какого-то рассказа, но Унк продолжил путь молча.
Дом, к которому они подошли через пару минут, был старым на вид, но не ветхим, а ещё дольно прочным. Внутри царили безупречный порядок и чистота. Женских и детских вещей в доме не было видно, здесь, вообще, было очень мало предметов домашнего обихода. Зато одна из стен была сплошь увешана оружием разного рода. Посредине стены был закреплён длинный и широкий двуручный меч. Налево и направо от него веером расходились клинки всех видов и размеров, пики, секиры и алебарды. Сверху колючим частоколом ощетинились ножи, кинжалы и стилеты, по углам висели цепи с железными шарами и крючьями на концах. Здесь было много такого, с чем Айгур за двадцать лет общения с металлом, никогда не сталкивался. Впрочем, он был кузнецом, хорошим кузнецом, но не оружейником. Иногда, правда, и он выполнял заказы охотников на изготовление добротных охотничьих ножей, арбалетов и пик, но здесь образцов, похожих на его изделия, не наблюдалось.
– Любуешься? – услышал он за спиной голос Унка.
Айгур пожал плечами.
– Зачем тебе столько оружия?
– Сам не знаю, – пожал плечами Унк. – Наверное, в память о моей бывшей службе.
– Ты был оружейником?
– Нет, я был куклой… Ты знаешь, что такое кукла?
Айгур кивнул, вспомнив рассказ Гудзора.
– С куклами играют дети, – в голосе Унка прозвучала горькая ирония. – Со мной играли взрослые.
– Да, я знаю. Мне об этих забавах Богов-Воинов рассказывал тот человек, которого мы похороним сегодня.
Унк протянул Айгуру кусок чёрного мыла и белоснежное полотенце.
– Вода во дворе, найдёшь. А я пока яичницу пожарю.