Верунчик подхватилась из-за столика и быстренько перебралась ко мне.
- Ух ты! - обрадовано сказала она, усаживаясь в пластиковое кресло. - У тебя здесь тепло, солнышко греет, а я, дура, сидела в тени…
Появился официант. Валера. Что хорошего переняли у Запада в "Chicago", так то, что за завсегдатаями закрепляли конкретных официантов. Где бы я ни сел, меня обслуживал только Валера.
- Добрый день, - поздоровался он.
- Здравствуй, Валера. Значит, закусочку как всегда, но на двоих.
Валера кивнул.
- Салатики из свежих, надеюсь, грунтовых, овощей? - Я выразительно покосился на двух кавказцев.
- Да.
- Хорошо… Икорку красную, не на бутербродах, а просто так, в блюдечке.
- Масло отдельно? - уточнил Валера. - Да.
- А как же селедка в красном вине? - с некоторым сомнением спросил он. Мои вкусы он знал, и это блюдо практически всегда стояло на столе.
- Какие разговоры? Неси.
Валера неодобрительно покрутил головой, но кивнул.
Согласен с ним, селедка и красная икра - блюда несовместимые, но малосольная селедка, вымоченная в красном вине, имеет настолько специфический вкус, что это блюдо трудно отнести к рыбным.
- Может, тебе черную икру? - обратился я к Верунчику.
- Коньячку бы… - просительно протянула она, заглядывая мне в глаза.
- Обойдешься. Я - за рулем, а ты - на работе.
Валера сдержанно улыбнулся, но тут же спрятал улыбку.
- Грейпфрутовый сок, натуральный, а не напиток из него, - сказал я, покосился на Верунчика и спросил Валеру: - Что из горячего порекомендуешь?
- Шурпу из свежей баранины в горшочке, - теперь уже Валера кивнул в сторону кавказцев.
- Уговорил. Верунчику горячее - в первую очередь, а мне попозже.
Официант развернулся, чтобы уйти, ноя его остановил.
- Послушай, Валера, я часто слышу от тебя: свежее это, свежее то… Скажи честно: у вас что, никогда не готовят блюда из залежалых продуктов?
Валера расслабился, улыбнулся и, наклонившись ко мне, доверительно сказал:
- Случается, Артем. - В его глазах играли смешинки. - Но лично тебе я никогда такие блюда не-ре-ко-мен-ду-ю.
- Спасибо.
- Не за что. Валера развернулся и ушел. Нет, все-таки приятно быть завсегдатаем.
- Коньячку замерзшей женщине пожалел… - обиженно пробурчала Верунчик.
Я глянул на нее - скукожившуюся, до сих пор не отогревшуюся на солнце - и рассмеялся.
- Именно пожалел, но не коньяку, а тебя. Тебя от трех капель развозит - какой клиент клюнет на пьяную женщину? Мне, конечно, все равно - хоть упейся, но Афанасий за это тебе таких фингалов наставит, что никакой косметикой не замажешь.
Словно услышав свое имя, из зала на веранду выглянул сутенер Верунчика, чтобы проверить, с кем она сидит. Узнав меня, он помрачнел и быстро ретировался.
Правильно сделал, был прецедент, когда я в первый раз угощал Верунчика обедом. Обедали мы где-то около часа, затем я попрощался и собрался уходить. Тогда Афанасий и пристал ко мне, чтобы оплатил "простой", так сказать, в "работе". Ну, я и… В общем, с тех пор Афанасий обходит меня десятой дорогой.
Появился Валера с подносом и принялся выставлять на стол тарелки и судочки с закусками. Последним он поставил перед Верунчиком исходящий паром объемистый горшочек с шурпой.
- Приятного аппетита.
- Спасибо.
Валера с достоинством кивнул и удалился - знал, не люблю, когда за столом прислуживают. В России все-таки воспитывался, где тезис "все люди - братья" хоть и потускнел, но все еще в цене, а не в среде западных аристократов, для которых лакейство - само собой разумеющееся явление. Да и чего, в общем-то, прислуживать? Обычный обед, за исключением красной икры. Шиковать я себе не позволял, быть может, поэтому и заслужил у Валеры особое уважение.
Первым делом Верунчик охватила озябшими ладонями горшочек, заглянула внутрь.
- Ого! Здесь троим не съесть…
Я только улыбнулся, накладывая икру на гренок. Сливочное масло я не люблю и согласился на него только потому, что обедал не один.
Согрев руки, Верунчик взяла ложку, зачерпнула густое варево, попробовала.
- А неплохо! Хоть наемся… А то клиент сейчас такой пошел… Пирожным угостит - и в койку… Это чье блюдо? Кавказское?
- Нет. То ли казахское, то ли киргизское… А может, туркменское или узбекское… Точно не знаю. Короче, среднеазиатское.
Съев пару ложек, Верунчик согрелась, и тут-то язык у нее развязался. Как всегда, на фривольные темы.
- Слушай, Артем, - начала она, кокетливо стреляя глазками, - а ты, случайно, не "голубой"?
- С чего ты взяла? Что не первый раз угощаю, а в постель не тащу?
- Ага.
- А в простое бескорыстие не веришь?
- Да ну тебя! Придумал тоже… Слово такое в школе слышала, да что-то в жизни бескорыстных людей не видела.
"Бедная девочка, с твоей жизнью разве увидишь?" - подумал я с горечью. Хотя, по большому счету, в чем-то она права. Я в своей жизни тоже бескорыстных людей не встречал. Родители не в счет, их отношение к детям совсем по-другому называется.
- Считай, что сейчас видишь. Верунчик хихикнула.
- Ты мне только лапшу на уши не вешай, ладно? - сказала она.
- Почему лапшу? - пожал я плечами. Верунчик захихикала громче и погрозила пальцем.
- Хорошо. Допустим, я "голубой". Тогда объясни, с какой такой стати мне тебя обедом угощать?
- С какой? - все еще хихикая, переспросила Верунчик и изумленно запнулась. - А действительно, с какой? - Но тут же, применив женскую лотку, быстро нашлась: - Может, клиентов моих переманить хочешь!
От ее неожиданного умозаключения я поперхнулся соком, закашлялся, и она постучала меня по спине.
- Что, в точку попала?!
- Ух… - сипло выдавил я. - Если насчет ошеломления, то в самую что ни на есть… Огорошила… Ничего тебе больше объяснять не собираюсь, а то еще раз подавлюсь. Нормальный я мужик, веришь ты мне или не веришь. И на этом мы поставим точку.
Минуту Верунчику удалось помолчать, пока она намазывала гренок маслом, а затем накладывала толстый слой икры. Но стоило ей надкусить бутерброд, как ее снова прорвало. И все на ту же тему.
- А если ты нормальный мужик, то давай проверим. Со мной.
- Ишь, размечталась!
- Слабо? - попыталась подзадорить она.
- Можешь и так считать, - равнодушно пожал я плечами. - Ничего у нас с тобой не получится.
- Так ты импотент? - У Верунчика опять сработала женская логика. - Такой молодой, а уже… Жаль… В ракетных войсках служил? Или с рождения?
- Ни то ни другое. Я принципиально не приемлю секс за деньги.
- За деньги! - оскорбленно фыркнула Верунчик. - Принципиально, видите ли, он не приемлет! Да твой обед не менее сотни баксов стоит, а я всего полтинник в час беру… - Она окинула меня взглядом с головы до ног. Профессиональным взглядом, оценивающим. И неожиданно смягчилась. - Впрочем, если для тебя это столь принципиально, могу и бесплатно обслужить. Ради интереса. Или, как ты говоришь, бескорыстно. Попробую, что это такое, может, понравится?
Ломимо воли я рассмеялся.
- Мой обед не стоит и тридцати зеленых. Но не в деньгах дело. А в том, что ничего ты, глупенькая, не понимаешь. Я не приемлю секс в его голом, так сказать, виде: траханье ради траханья, физиологический акт как технологический процесс. Если между мной и женщиной не возникло взаимное влечение, или, говоря высокопарно, наши отношения не окутывает некий романтический флер, то незачем падать в кровать. Но такие отношения называются несколько иначе.
Верунчик смотрела на меня вовсе глаза. В расширенных черных зрачках читалось то ли изумление, то ли восхищение, то ли…
- Блядство - вот как это называется, - безапелляционно брякнула она. В свои юные годы Верунчик была прагматична до мозга костей.
- Все, закрыли тему! - раздраженно поморщился я. Тоже нашел, кому лекции о морали читать.
Но Верунчик на этом не успокоилась. Видимо, зацепили мои слова до крайней степени.
- Флер ему подавай… - бурчала она, не глядя на меня и усиленно налегая на шурпу. - Романтику… Экзотику… Это, надо понимать, чтоб у нее поперек была… И сама с тремя сиськами…
- Успокойся, - примирительно сказал я и положил ей ладонь на плечо.
- Да ну тебя!
Она стряхнула мою ладонь, отвернулась, смахнула с ресниц слезы.
- Честное слово, не хотел обидеть. Хочешь, коньячку закажу? А Афанасию морду набью и освобожу тебя на сегодня от работы?
Верунчик замерла в кресле, немного подумала.
- Нет, - рассудительно сказала она… - Не надо. Афоне сегодня деньги очень нужны, а кто меня защищать будет, если ты его выключишь, как в прошлый раз?
Она снова взяла ложку, доела шурпу, отодвинула горшочек в сторону.
- Вот, а говорила, что порция на троих, - хмыкнул я. - Пополнеть не боишься? Клиенты разбегутся.
- Калорий с клиентами знаешь сколько расходуется? - бесхитростно ответила она. - Говорят, что трахнуться один раз, это как вагон дров разгрузить. А у меня за смену иногда три-четыре таких вагона… Не до жиру, быть бы живу. - Она пододвинула к себе судочек с селедкой в винном соусе, попробовала. - Это что - селедка? Совсем непохожа…
И тут я понял, что полезного могу выведать у Верунчика.
- Слушай, Верунчик, а ты всех своих клиентов помнишь?
Она посмотрела на меня, как на дефективного. - Ты чего, смеешься? Еще у токаря поинтересуйся, все ли он болты и гайки помнит, которые за смену выточил.
- Что, совсем никого не помнишь?
- Нет, почему же… - Глаза у Верунчика подернулись томной поволокой, и она даже перестала есть. - Некоторых помню…