К подножью Мейбургского холма ведет отлогая дорога, по которой мы мчались теперь. Гроза разыгралась, и молния сверкала за молнией. Удары грома следовали один за другим с каким-то странным шумом, походившим скорее на работу гигантской электрической машины, чем на раскаты грома. Блеск молнии слепил мне глаза, а в лицо хлестало мелким градом, когда я несся по спуску.
Некоторое время я смотрел только на дорогу, но вдруг мое внимание было привлечено странным предметом, быстро двигавшимся по противоположному склону Мейбургского холма. В первый момент я принял его за крышу дома, но при свете чередующихся молний я увидел, что он движется вращательным движением. Это было ускользающее явление, которое то появлялось при ярком блеске вспыхивающих молний, то снова пропадало в наступавшей темноте. Но вот казались красные стены приюта, на гребне холма зеленые вершины сосен, и, наконец, этот загадочный предмет выступил ясно и отчетливо передо мной.
Как мне описать его? Треножник чудовищного размера, выше, чем многие дома, двигался по молодому сосняку, разбрасывая деревья во все стороны. Ходящая машина из сверкающего металла, со свешивающимися по сторонам стальными коленчатыми канатами. Блеск молнии ясно осветил этот странный предмет, то исчезающий, то снова появляющийся и приблизившийся уже на сотню ярдов.
Неожиданно вдруг раздвинулись деревья передо мной, сломанные стволы полетели в разные стороны, и появился второй гигантский треножник, катившийся, как мне казалось, прямо на меня. При виде этого второго чудовища нервы мои не выдержали, я круто повернул коня направо, и через минуту шарабан перевернулся и накрыл упавшую лошадь, а меня отбросило в сторону, и я тяжело шлепнулся в лужу.
Но я тотчас же выполз на более сухое место, хотя ноги мои оставались в воде, и присел, скорчившись, за кустом дрока. Лошадь лежала неподвижно (она убилась на-смерть), и при свете молнии я увидел черную массу опрокинутого экипажа и колесо, которое все еще продолжало тихонько вертеться. В следующую же минуту гигантская машина прошла мимо меня и стала подыматься в гору, по направлению к Пирфорду.
Вблизи она казалась еще более удивительной. Это была простая, бесчувственная машина. При движении она издавала звенящий, металлический звук, а по бокам у нее извивались гибкие металлические щупальцы (я видел, как одним из них она схватила сосну). Эта машина сама себе прокладывала дорогу, а покрывавший ее медный колпак двигался в разные стороны и производил впечатление головы. В задней части главного корпуса машины находился какой-то чудовищный предмет из белого металла, который походил огромную корзину. Клубы зеленого дыма вырывались из ее сочленений, когда он проходил мимо меня. Через минуту уже исчез.
Вот что я видел при неверном блеске молний, слепивших мне глаза!..
Проходя мимо меня, гигант издал торжествующий, оглушительный вой, покрывший громовый раскаты: "Алоо! алоо!" Секунду спустя он соединился с другим таким же гигантом. Пройдя полмили, они оба остановились среди поля, наклонившись над каким-то предметом. Я уверен теперь, что предмет этот был третий из десяти цилиндров, отправленных к нам с Марса.
Несколько минут я лежал под дождем и наблюдал при вспышках молнии за движениями металлических гигантов. Пошел град, за пеленой которого лишь смутно выделялись их очертания, выступавшие еще ярче, когда сверкала молния.
Я промок насквозь, так как ноги мои все еще были в воде, а сверху меня поливало дождем, смешанным с градом. Прошло некоторое время, прежде чем я пришел в себя от своего оцепенения настолько, чтобы сделать попытку выбраться на сухое место и подумать об опасности, которая мне угрожала.
Осмотревшись кругом, я увидел неподалеку от меня среди картофельного поля, маленькую деревянную хижину лесника. Поднявшись с усилием на ноги, согнувшись и прячась за кустами, я пустился бегом к этой хижине и стал колотить в дверь, но мне никто не открыл. Очевидно, там никого не было. Тогда я, пользуясь канавой, как прикрытием, стал пробираться ползком, чтобы не быть замеченным врагом, - к Мейбургскому лесу.
Под прикрытием деревьев, промокший и продрогший, я решил направиться к своему дому. Я шел наугад среди деревьев, отыскивая тропинку. В лесу было совершенно темно, молния сверкала все реже, и в просветы между деревьями лил дождь вместе с градом.
Если бы в то время я отдавал себе отчет в значении всех тех явлений, свидетелем которых я был, то, не теряя ни минуты времени, я повернул бы назад, и окольной дорогой, через Байфлит и Стрит-Кобгэм, вернулся бы к своей жене в Лизсерхед. Но в ту ночь странность моих переживаний и мое жалкое физическое состояние лишили меня способности соображения.
У меня было только одно сильное желание - добраться до своего дома. Я шел, натыкаясь на деревья, упал в лужу, расшиб себе колени о доску и выбрался, наконец, на дорогу к колледжу. В темноте я столкнулся с каким-то человеком, который чуть не сшиб меня с ног.
С криком испуга он отскочил от меня в сторону и, как сумасшедший, побежал дальше, не дав мне времени окликнуть его. Как раз в этом месте напор ветра был настолько силен, что мне стоило величайших усилий одолеть подъем. Я шел, цепляясь руками за решетку ограды колледжа с левой стороны, и таким образом кое-как выбрался наверх.
Около вершины холма я споткнулся обо что-то мягкое и при блеске молнии увидел у своих ног кучу черного платья и пару сапог. Прежде чем я успел разглядеть, в каком состоянии находится лежащий тут человек, все снова погрузилось в темноту. Я остался стоять около него, ожидая следующей молнии. Она сверкнула опять, и я увидел, что это был человек крепкого сложения, просто, но хорошо одетый. Он лежал скорчившись и подогнув голову вплотную около ограды, как будто его с силой отшвырнули туда.
Превозмогая чувство отвращения, присущее всякому, кто никогда не прикасался к трупу, я нагнулся; повернул его на спину и ощупал его сердце. Он был мертв. Повидимому, у него был сломан шейный позвонок. В третий раз сверкнула молния и осветила лицо лежащего. Я подскочил от неожиданности. Передо мной лежал хозяин трактира "Пятнистая Собака", у которого я нанял повозку!..
Я осторожно перешагнул через труп и отправился дальше. Миновав колледж и полицейский участок, я подошел к своему дому. На вершине холма все было спокойно, но в поля пылало зарево, и густые клубы красно-желтого боролись с ливнем. Насколько я мог рассмотреть при уже вспышках молнии, большинство домов оставалось неповрежденными. На улице перед колледжем лежала какая-то темная груда.
Около Мейбургского моста раздавались голоса и шаги, но у меня не хватило духа пойти туда. Добравшись до своего дома, я отворил дверь бывшим при мне ключом, заперся, задвинув засов у ворот, и, нащупав в темноте лестницу, уселся на ступеньку. Мое воображение было полно шагающими по полю страшными гигантами и скорченным мертвым телом, отброшенным к ограде.
Сидя у подножья лестницы, я прижался спиной к стене, скорчившись и дрожа, как в лихорадке.
XI
У окна
Я уже говорил, что, несмотря на сильные душевные переживания, я обладал свойством быстро успокаиваться. Через некоторое время я почувствовал, что озяб, и заметил, что на покрывавший лестницу ковер натекли с меня целые лужи воды. Почти машинально я встал на ноги и пошел в столовую, чтобы выпить виски. Только тогда я почувствовал необходимость переменить платье.
Переодевшись, я поднялся к себе в кабинет, но для чего я это сделал, не знаю. Из окна моего кабинета, которое мы забыли закрыть впопыхах отъезда, были видны деревья и полотно железной дороги, вплоть до Горселльского поля.
Я остановился в дверях комнаты.
Гроза стихла. Башни Восточного колледжа и окружавшие его деревья исчезли. Вдали виднелось поле вокруг песочных ям, освещенное красным заревом. И в этом ярком освещении хлопотливо сновали взад и вперед гигантские черные тени, смешные и странные.
Казалось, что вся местность в этом направлении была в огне. По всему широкому склону перебегали огненные языки, извиваясь под порывами затихающей бури и озаряя красным отблеском несущиеся по небу тучи. Временами окно застилалось облаком дыма и скрывало от меня тени марсиан. Я не мог видеть, что они делали, и не мог даже ясно различить их фигур; не мог также понять, что это был за предмет, которым они так деятельно занимались. Мне не видно было пламени ближайшего пожара, хотя отражение его играло на стене и на потолке моего кабинета, и в воздухе несся от него резкий смолистый запах.
Я тихонько закрыл дверь и прокрался к окну. Чем ближе я подходил, тем более расширялся вид из него. С одной стороны я мог видеть дома около вокзала в Уокинге, я с другой - обуглившиеся деревья Байфлитского леса. Внизу подножья холма, на полотне железной дороги, виднелся яркий свет, и несколько домов на прилегающих к станции улицах и по дороге в Мейбюри представляли из себя пылающие развалины. Сначала я недоумевал, что означает этот яркий свет на полотне железной дороги; я видел черную груду и яркий свет, а направо - ряд каких-то продолговатых, желтых предметов. Потом я сообразил, что это был поезд, потерпевший крушение, передняя часть которого была разбита вдребезги и горела, а задние вагоны стояли на рельсах.
Между этими тремя главными центрами пожара - горящими домами, поездом и пылающей местностью - под Кобгэмом тянулось темное пространство земли, местами прерываемое неправильными полосами догоравшего, дымящегося вереска. Эта широкая, черная гладь с огненными точками на ней представляла собой необыкновенно странную картину. Больше всего это напоминало фарфоровые заводы в ночное время. Я не мог различить на ней людей, хотя всматривался очень внимательно. Но потом, при свете зарева, я разглядел у вокзала несколько черных фигурок, перебегавших одна за другою через полотно железной дороги.