В кабинет ворвались палачи в красных плащах. Король опустил глаза. Палачи схватили Поэта за руки и принялись его дергать.
- Вообще-то… не нужно… - прошептал Король, глядя в сторону. - У меня давление… Пошли к черту…
Палачи мгновенно исчезли.
- А какое у вас давление, молодой человек?.. - спросил Король с любопытством.
- Не знаю… я хотел бы теперь уйти, - сказал Поэт, переминаясь с ноги на ногу. Лицо его было бледно.
- Король помолчал. Повертел в руках пресс-папье. Причмокивая, выпил воды.
- Хлоркой отдает… Так что, стихи сочиняете?
- Да, мой король! - сказал Поэт гордо.
- Ну и как, выгодно это?
- Не знаю… Меня пока что мало печатали… Я об этом как-то не думал…
- Так… так… Что вы сегодня ели на обед?
- По правде сказать, ничего… Да нет, что я говорю, - дворничиха принесла мне несколько вареных картошек. Король чуть заметно улыбнулся.
- Так, значит, тунеядец?
- Нет! - воскликнул Поэт оскорбленно.
- Да! - вежливо подтвердил Король. - Я всегда говорил, что всякие там акробаты - тунеядцы.
- Я - Поэт!
- Молчать! - сказал Король просительно. - Я прав, ибо и король. А может, я ошибаюсь?
- К сожалению, вы не ошибаетесь…
- Значит, на работу не ходит, денег не зарабатывает, картошку ему бедная дворничиха приносит… Скажите, почему вы так поступаете? - спросил Король проникновенно.
Поэт помолчал. Потом тихо сказал:
- Это такая необходимость.
- Необходимость?
- Ну да, я просто не могу иначе;
- Гм… интересно. Так-таки не можете? Покажите-ка, что это у вас за пазухой?
- Только посмей! - пригрозило Стихотворение Поэту.
- Не покажу, - сказал Поэт. - Сперва это должна прочесть Черноволосая Девушка.
Король вдруг беззвучно захохотал.
- О господи… Вы что, серьезно?.. О господи; Весьма трогательно. Извините, но вы дурак. Вы уверены, что Черноволосая Девушка заслуживает этой чести, вы уверены, что ваш поступок не бессмыслен?
- Не уверен; - озадаченно пробормотал Поэт.
- Вот видите, - Король умолк, немного подумал и вдруг широко улыбнулся" - Знаете, вы мне нравитесь, тунеядец. Я и сам тунеядец. Да что говорить! В вас что-то есть. Сватайте мою дочь! Правда, она, к сожалению, рыжая и у нее небольшое плоскостопие, но зато я издам все ваши стихотворения в роскошных переплетах, заплачу вам потрясающий гонорар, подарю вам половину королевства - бог с вами, живите, странный молодой человек, живите, сочиняйте стихи, мелите чепуху, я за все плачу. Сватайте мою дочь, я согласен. Только сперва вы должны - это чистая формальность, из-за других женихов, - выполнить три гадания: пристрелить воробья на одной колокольне за семью морями, привезти мне шапку-невидимку, сделанную из обрезков ногтей, и убить свирепого медведя-великана…
- Нет…
- …не волнуйтесь - я гарантирую, что все будет в порядке. О воробье мы пустим журналистскую утку, шапка, благодарение бесам, у меня уже есть, - кстати, единственная в мире, - а чучело медведя мои мастера изготовят за одну ночь…
- Нет, - удрученно вздохнул Поэт. - Я не могу, я ощущаю сейчас некую странную необходимость. Я должен идти и идти, пока не найду Черноволосую Девушку. Понимаете? У Короля дернулся уголок рта. Он тихо произнес: - Не понимаю. Эй! Повесить его!
- Дурень, живо наплети что-нибудь, если жизнь дорога, - испугалось Стихотворение.
- Хорошо; Я согласен, - сказал Поэт торопливое - Прежде всего я, пожалуй, отправлюсь за этой шапкой.
Король даже не взглянул на него. А вбежавшим палачам сказал:
- Отставить… Он согласен. Приведите осла. Он едет за шапкой.
Поэта тут же вывели во двор. Там стоял самый неприглядный осел, который когда-либо жил на свете, - слепой на один глаз, хромой на две ноги. Король лично вышел на лестницу и усмехнулся:
- До чего же легкомысленный тунеядец! Упустить такую возможность! Решили, что сейчас проведете короля, так ведь?
Король, мол, даст вам своего лучшего скакуна и вы поскачете себе во весь опор? Эх-хее… Вот перед вами самый паршивый осел, шелудивая тварь, такого паршивого и шелудивого осла ни у одного короля нет! И вашей судьбе я не завидую - она тоже паршивая. Вы будете до конца дней своих бессмысленно кружить в границах моего королевства. Что касается шапки, то мы о ней уже говорили. А без новой шапки и не пытайтесь въехать в ворота моего замка, маленький обманщик… Не то - голова прочь! Ясно? А теперь - марш!
С хохотом и насмешками слуги вытолкали бедного Поэта за ворота, смех и издевательства сопровождали его от деревни к деревне, со смехом и издевательствами отгоняли его стражники от границ королевства.
В каких-то пыльных зарослях репейника хромого осла оставили последние силы, а Поэт потерял последние крупицы мужества.
Отчаявшись, слез он с осла.
- Что нам делать, Стихотворение? - спросил он. - Что же нам делать? Это же черт знает что… Я не вижу никакого выхода…
Но Стихотворение молчало. И его мудрость иссякла. Ведь мудрость его ограничивалась лишь несколькими написанными на бумаге мыслями.
- Милый ослик… - вздохнул Поэт, глядя на приунывшее страшилище. - Паршивые наши дела…
Но осел вдруг подмигнул своим единственным глазом и молвил человеческим голосом:
- За то, что сказал мне доброе слово, спасибо. Ни от кого я доброго слова не слышал, только ругань да побои видел, что и говорить… А теперь позволь ослу дать тебе совет. Не унывай, добрый человек. Ты же стихотворец и умеешь сочинять. Что тебе стоит придумать любую чепуху, самую фантастическую сказку и превратить меня, шелудивого, подслеповатого осла, в орла с мощными крыльями? А могучему орлу ничего не стоит перенести тебя на своих мощных крыльях туда, куда тебе надобно. Кстати сказать, частенько я, старый греховодник, стоя в своем навозном хлеву, мечтал превратиться в орла…
- Эврика! - вскричал Поэт, потом сосредоточился и сотворил то, что советовал осел. И через мгновение он вновь оказался в ярко-зеленом парке и, помахивая рукой, долгим взглядом проводил горделивого орла, который удалялся куда-то по направлению к далеким горам.
Экран постепенно темнел. Поэт стоял посреди кафе и улыбался.
Я поерзал на стуле, нерешительно взглянул на Марге и попросил:
- Мне хотелось бы посмотреть, если можно, еще разок эти последние кадры… Что там дальше-то будет?
- Ничего особенного… - сказал Поэт. - Впрочем, извольте. Ну, навстречу мне шла целая толпа мороженщиц…
Мы снова оказались в ярко-зеленом парке. Навстречу Поэту шли, напевая, шесть девушек.
- Вот мороженое, кому мороженого, кому мороженого!.. - нараспев выкрикивали девушки. Заметив Поэта, они окружили его.
- И куда это вы, молодой человек, не отведав нашего мороженого, направляетесь?
- Я, знаете ли, разыскиваю Черноволосую Девушку, - не задумываясь, сказал Поэт.
- Чудненько. В таком случае мы не будем предлагать вам мороженое, ваше сердце должно гореть, - сказали девушки. - Лучше мы споем вам сентиментальную песенку про цветы, потому что, видите ли, мы вовсе не продавщицы мороженого, а наоборот - эстрадный ансамбль "Фонето".
И девушки скинули халаты, под ними оказались мини-платья; о ужас, я их узнал! Это были первая Айме, Реэт, Хелла, Эне, нторая Айме и Виктория. Пританцовывая и покачиваясь, они запели:
Рододендроны, нежеланны мне и розы,
Я не хочу ни гиацинтов, ни гвоздик,
Не по душе мне ни фиалки, ни мимозы,
И мне не мил речной кувшинки желтый лик.
Пришли мне поскорей открытку с поздравленьем,
Чтоб было бы на ней цветов изображенье;
- Всё получите, даже приглашение на свадьбу, если сейчас же меня отпустите, - пробормотал Поэт, выходя из своей роли.
Некоторое время он брел по парку один, компанию ему составили лишь одинокие скворцы, мелькавшие в ярко-зеленых кронах.
Наконец он увидел на одинокой скамейке Черноволосую Девушку. Поэт приостановился.
- Ну-ну, давай шагай, - подсказало из-за пазухи снова ставшее энергичным Стихотворение. - Нечего топтаться на одном месте.
Поэт взял себя в руки, приблизился к Черноволосой Девушке, положил у ее ног огромный букет. И Черноволосая Девушка тихо и ласково сказала: "Все же ты нашел меня?" - и посмотрела на него.
- Все же ты нашел меня? - спросила Черноволосая Девушка. На ее тонких губах играла прелестная улыбка. Или что-то в этом роде. Маленькие, ровные, ослепительно белые зубки. Томные карие глаза. На ней было голубое, очень короткое платье, маленькая грудь взволнованно поднималась и опускалась, но самое скверное было то, что это была Фатьма.
- Эй, эй! - крикнул я Поэту.
Зеленоватый экран исчез, Поэт направился, почесывая затылок, к своему столику.
- Одну минуточку, - извинился я перед Марге и подошел к Поэту.
- Послушайте, - сказал я, - это же невозможно.
- И это говорите вы? - усмехнулся Поэт - вначале несмело, потом даже несколько язвительно.
- Хм… Во всяком случае, этого не должно быть. Разве вы знакомы с этой девушкой?
- Разумеется, нет. А вы?
- Ну, это самое… Как бы вам сказать…
- Ну да… - протянул Поэт. - Меня это совершенно не касается. Вообще сегодня у нас в Городе как-то…
- Ладно, не будем говорить об этом, - сказал я как можно спокойнее. - Я что-то напутал. Давно этим не занимался. Пусть все останется между нами.
- Ясно.
Поэт, обладающий неопределенной внешностью, допил свой кофе, встал из-за столика и, потирая руки, медленно удалился.