ГЛАВА 41
Биси не успела убежать далеко: из ресторанчика раздался крик, исполненный ужаса и боли. Бедная девочка с перепугу выронила сосиску.
Тем не менее, она немножечко подумала. Кричал, судя по всему, доктор. Видимо, с ним случилось что-то плохое. Значит, нужно бежать. Вопрос лишь в том, бежать к нему или от него.
С одной стороны, девочка была ответственной и понимала, что людям надо доверять. С другой - доктор Джихад всё-таки был странноватым человеком даже для маньяка. С третьей - крик был такой жуткий, что, если он повторится хотя бы пару раз, у неё может появиться шанс наработать непреодолимый страх перед кричащими мужчинами, а это вполне достойный комплекс, с которым не стыдно ходить в школу.
Последнее соображение перевесило все остальные. Бисальбуминия со всех ног понеслась обратно.
Она успела вовремя. На полу валялся доктор Джихад и, стеная, держался за живот.
Рядом с ним прямо из воздуха возникла женщина, окружённая радужным сиянием. В правой руке она сжимала ручной автоматический гранатомёт, левой - подтягивала розовые джинсы с чрезвычайно заниженной талией, украшенные стразиками.
- Где этот сукин сын? - зарычала она, подобно тигрице, защищающей своих детёнышей.
Биси немного подумала и сопоставила факты.
- Наверное, мэм, - вежливо сказала она, - вам нужен вон тот тип, - она показала на доктора Джихада. - Но вообще-то он ни в чём не виноват. У него там внутри…
- Знаю, Гитлер, - прошипела женщина подобно гремучей змее.
В этот момент доктор Гейдар Джихад снова закричал - в этом жутком зверином вое уже не было ничего человеческого - и сорвал с себя брюки.
- Дерьмо? - женщина, казалось, не поверила своим глазам.
Девочка всмотрелась в то, что вывалилось из штанов доктора.
- Дерьмо, мэм, - подтвердила она.
Куча зашевелилась - как будто внутри что-то ворочалось, пытаясь выбраться на свет. Из коричневой массы брызнула красно-бурая жидкость, потом кал раздвинулся и на Люси уставился сизо-багровый глаз.
Дерьмо смотрело на Люси в упор. Смотрело оно как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением.
- Was glotzest du? - поинтересовалась Люси, вспомнив кое-что из любимых выражений своего дядюшки-раввина. - Ну ты и урод, приятель! - добавила она, поднимая ручной гранатомёт и прицеливаясь.
- Scheisse, - сказало дерьмо. - Ненавижу такие дни. Убери пушку, и мы потолкуем. Я могу быть полезен…
- Нам не о чем с тобой толковать, антисемит хренов, - сказала Люси, вложив в эти простые слова всю пережитую боль, весь ужас последних дней.
- Посмотрим, - заявило дерьмо, и у женщины скрутило живот - но уже не так сильно, как раньше. Она могла это пережить.
- И это всё, на что ты способен? В таком случае - катись в адик, Адик, - с этими словами Люси, подняла руку с автоматическим гранатомётом и всадила в дерьмо короткую, но убедительную очередь из четырнадцати выстрелов.
Извивающиеся клочья мозговых тканей, перемешанные с фекалиями, брызнули во все стороны. Они забрызгали бы все стены - но вспыхнувшее радужное сияние обратило их в невесомый пепел.
- Мы сделали это! - закричала Уисли вне себя от счастья.
- Вау, круто, - простонал с пола доктор Джихад. - Может быть, вы поможете мне подняться? И ещё: мне нужен туалет и душ. Или хотя бы умывальник. Есть здесь где-нибудь умывальник?
ГЛАВА 42
То, что совсем недавно было Владимирильичом Лермонтовым, несгибаемым воином Хаоса, лежало на каталке, упакованное в пластиковый мешок. Врач привычным движением застегнул молнию, укрыв труп от посторонних глаз.
- Доктор, - окликнул Бэксайд, - что вы скажете о причине смерти?
Врач скептически посмотрел на молодого полицейского.
- Самый обычный кардиальный гипертонический криз и сопутствующий инфаркт миокарда. Типичные симптомы, - наконец, сказал он. - Всему причиной больное сердце. Этому парню были категорически противопоказаны любые физические нагрузки, а он зачем-то стал подтягиваться. Чем себя и добил. А тебе-то какое дело, приятель? Он что, твой родственник?
- Я полицейский, - сказал Рой. - Этот тип мог быть свидетелем… Впрочем, уже неважно. Всё кончено.
Рой и в самом деле чувствовал нечто странное. Он откуда-то знал, что выполнил своё предназначение - но не мог понять, что же именно он совершил и как.
Бэксайд посмотрел на зеркало. Блестящая амальгама потускнела, стекло крест-накрест перечёркивали две кривые трещины, напоминающие какой-то знак.
"Зеркало отработало своё" - понял Рой. - "Оно больше не нужно".
Он вздохнул и поплёлся к выходу. Откуда-то он знал, куда нужно идти.
ГЛАВА 43
Серафима Найберн расчёсывала шерсть игрушечной кошки. У неё в доме не было животных, так как у Серафимы была аллергия на мочу, кал, шерсть, слюну, обрезки ногтей и дыхание домашних животных. Но её маленькое храброе сердце было исполнено любви и доверия ко всему живому, даже если оно было сделано из полимерных волокон.
В последнее время, после исчезновения Биси, Серафима много думала о том, чтобы завести ручную улитку - если только у неё не обнаружится аллергии на слизняков.
Она как раз отложила в сторону кошку и собиралась приняться за пластиковую обезьянку, когда её тело пронизало нечто вроде невидимой молнии, а голову окружило радужное сияние.
Кто-то пришёл за ней. Кто-то, кого она ждала всю жизнь.
- Здравствуй, - прошелестело у неё в голове. - Тут кое-что произошло. В общем, раз такое дело, я решил извиниться и кое-что сделать для тебя. Видишь ли… я отец твоей дочери.
Серафима сжалась внутри: ужасные воспоминания обожгли её мужественную, терпеливую душу, подобно огненному шторму.
- Нет, это не то, что ты думаешь, - быстро проговорил незнакомый голос. - Я не из тех маньяков. У тебя аллергия на сперму, ты не могла бы зачать от мужчины. Ты настоящий ангел, Серафима, и ты зачала от ангела: ведь ты была этого достойна. Увы, твоя дочь унаследовала фрагменты моего генетического кода, который сделал её не такой, как все. Из-за этого она подверглась огромной опасности. Но ответственность и доверие победили, и вы скоро будете вместе.
- Я не верю, - прошептала Серафима. - Это слишком хорошо. Так не бывает.
- В этом и состоит твоя проблема, - наставительно сообщил голос. - Ты веришь в хорошее, но не до конца. Именно поэтому ты не различаешь цветов. Твой дальтонизм имеет не физиологическую, а невротическую природу. В глубине души ты не хочешь различать цвета, потому что не можешь принять этот прекрасный мир во всём его грозном великолепии. Ты ограничиваешь себя клеткой невротического страха перед реальностью. Дальтонизм - это крепость, в котором укрывается твоё расколотое, одержимое страхами и комплексами "я", не желающее принять действительность как она есть, во всей её безграничной толерантности. Я могу разрушить эту крепость, актуализировать твою самость. Но это вызовет потрясение, которое перевернёт в тебе всё. Твой мир изменится, та уютная раковина, в которой ты пряталась от жизни, разобьётся вдребезги. Из гусеницы ты станешь бабочкой. Возможно, тебя ждёт тяжелейший кризис идентичности. Готова ли ты к этому, хватит ли у тебя душевных сил на преображение?
- Да, тысячу раз да! - выдохнуло маленькое храброе сердце художницы, открываясь, как расцветающая тубероза, тому новому, что ждало впереди.
- Да будет так. Я дарую тебе полноценное цветное зрение, Серафима Найберн, - торжественно сказал ангел, - и в качестве бонуса избавляю от аллергии на кошек, цветы, мясную и молочную пищу, арт-критику и алкогольные напитки!
Ослепительная вспышка чистого света озарила всё вокруг. На какое-то мгновение Серафима увидела мир как луч доверия, поток ответственности, безграничный океан счастья и доброты.
Колёса инвалидной коляски подломились, и тело женщины сползло на пол.
ГЛАВА 44
- И всё-таки, - сказала Люси, - мне не всё ясно.
Они сидели за двумя сдвинутыми столиками, заставленными едой. Пережитые потрясения разбудили у членов команды зверский аппетит. Испуганный хозяин заведения едва успевал подавать новые блюда.
В помещении пахло дерьмом, палёными мозгами, ароматом Delicious Night от Донны Каран и соусом "Тысяча островов". Это создавало неповторимую атмосферу доверия, которую ощущали все участники импровизированного ужина.
- Что неясно-то? - спросил Рой, отвлекаясь от чапли-кебаба.
- Ну например, - сказала Уисли, откладывая в сторону недоеденную ножку цыплёнка с карри, - зачем понадобилось убивать Киссу Кукис?
- Гитлер хотел повесить её смерть на тебя, - прочавкал доктор Джихад. Рот у него был набит тестом и ветчиной: освободившись от терзавшего его чревомозга, он навёрстывал упущенное за долгие годы, уплетая огромную пиццу. Рядом стоял пятилитровой баллон с кака-калой и бутылка виски "Четыре розы", к которой он уже успел приложиться. - Он приказал Лермонтову устроить так, чтобы она погибла, и подбросить улику. Кстати подвернулся этот ключ. На нём были твои отпечатки.
- Наверное, - предположила Биси, - он догадывался, что именно вы его убьёте, мэм.
- Кажется, - задумчиво сказал Рой, потирая лоб, - Гитлера убил я. Вот этим. Но чёрт меня подери, если я знаю, как я это сделал и почему.
Он извлёк из кармана потускневшее зеркало с кривыми трещинами.
- Интересная вещица, - сказал доктор Джихад. - Кажется, я понимаю… Зеркало отразило луч поноса, испущенный чревомозгом. Луч ударил мне в живот и вызвал отторжение пересаженных тканей. Я просрался Гитлером, а вы его добили. Кстати, откуда у тебя эта вещичка?
- Мне его дала… дала… - Рой потёр лоб. - Не помню кто. Но кто-то очень хороший, - неуверенно сказал он.