- Ничего подобного! Послушай Нахт! Бирюза и лазурит - это день и ночь лемурийского неба. Ты слышал о Праматери Царств?
- Что-то слышал, когда был мальчишкой, - Нахт провел по лбу наружной стороной ладони. - Земля магов, которая погибла?
- Да! Только они знали, что погибнут! Потому что всемогущий всегда знает срок смерти. И еще они знали, что весь мир изменится. И они сделали камни, чтобы оставить память о цвете своего неба!
- Откуда ты знаешь такие сказки, змейка? - голос Нахта прозвучал приглушенно.
- Это не сказки! Мне об этом рассказывала… - Неферт в испуге поднесла ладонь к груди: имя Миуры все-таки не успело слететь с ее языка. - Мне рассказывала нянька Хапшесут.
- Что же, кроме сказок, может рассказывать нянька? - Нахт вздохнул с облегчением.
Некоторое время они молча сидели рядом, глядя, как над уходящими в воду ступенями смыкается трепещущая вечерняя вода.
- Сегодня все похоже на сон, - тихо прошептала Неферт. - Рыбки плывут, как тени, и лотосы такие печальные.
- Змейка, не говори мне о снах и тенях.
Неферт обернулась: Нахт по-прежнему касался ладонью середины лба - и в этом жесте была мука.
- Эта тень сгущалась во сне, - почти беззвучно произнес он. - Я не могу вспомнить…
- Нахт!
Нахт отвел руку от лица и взглянул на сестру: невеселая усмешка тронула его губы.
- Воспоминание уплывает, как тени рыб, - заговорил он. - Откуда я знаю, что тебя, маленькая змейка, не могут испугать мои слова?
- Это правда, Нахт!
- Тогда попробуем вместе открыть этот маленький ларец черного агата. Ты знаешь, что в пятнадцать лет я чуть не умер от лихорадки?
- Нет, мне об этом никогда не говорили.
- Ну правильно, с какой стати. Это было так давно, что мне кажется - не со мной… Яснее всего я помню это смешанное с жутью удивление: разлитый в теле свинец, который мне - поднимавшему любую ношу - не по силам было поднять. Я пытаюсь поднять руку - мою руку, останавливающую на скаку лошадь - и мне это не всегда удается, потому что пальцы налиты этим свинцом… Рука падает на полпути - и мне страшно. Змейка, ты не можешь понять, как страшно мужчине ощущать бессилие… Раны на войне совсем другое, чем болезнь… Я никогда не болел, ни до, ни после… Лица появлялись, склонялись надо мной и исчезали… Приходили ночи - и я оставался наедине с ужасом бессилия. Огонь плавал в светильнике… Стены комнаты поглощала темнота… И тогда ко мне стала приходить Она.
- Она, Нахт…
- Да, женщина, которую я любил. Если только все это не было бредом. От ее глаз исходила мягкая ночная прохлада… Мне становилось лучше от одного ее приближения.
- Ты был рад ей, Нахт?
- Нет! Она была красива. Это было - унизительно… Я ненавидел ее за то, что она смеет подойти ко мне, когда я так… жалок. "Убирайся", - сказал я, пытаясь приподняться… Она села на край моего ложа. Ее рыжие волосы спадали на черную столу. Огоньки светильника играли в ее глазах.
"Зачем ты пришла, уходи", - повторил я.
"Ты должен заснуть", - сказала она… и взяла мою руку в свою. И я понял, что бежавший от меня сон придет ко мне, если она будет сидеть рядом и держать меня за руку. Змейка, я заснул. Иногда я просыпался - она неподвижно сидела рядом, стройная и очень прямая… "Ты здесь?" - спрашивал я. "Здесь, мышь, спи", - отвечала она, и глаза ее улыбались. Я сильнее сжимал ее руку и засыпал опять.
На следующую ночь она пришла снова.
"Я тебя не звал, уходи! - сказал я. - Уходи, ты мне не нужна! Уходи, слышишь?!"
Так я встречал ее каждый раз. Я говорил и думал при этом, что если она не придет следующей ночью, то я как-нибудь донесу руки до рта и перегрызу жилы зубами. Я бы это сделал, змейка. Не потому, что мне было плохо. Я уже любил ее.
Потом начались разговоры. Я не помню их. Я не могу их вспомнить. Мне становилось лучше. Разум мой прояснялся - и я все отчетливее понимал, что ее не видит в этом доме никто, кроме меня.
Я не знал, кто она - дух ночи или воплощение богини… Я знал одно - она не была земной женщиной.
Но я любил ее так, как любят земных женщин.
Я знал, что ее нельзя так любить.
"Я выздоровлю, и ты уйдешь", - говорил я.
"Уйду".
"Тогда я не стану жить".
"Ты станешь жить и забудешь обо мне".
"Ни за что! Ты этого не дождешься!" Змейка, а ведь я ее все-таки забыл. Не могу понять, как это вышло. Забыл, как только начал выздоравливать.
- Кто она была, Нахт?
- А была ли она вообще? Много бы я дал, чтобы это понять, - Нахт легко поднялся. - Ладно, змейка. Я даже рад, что это все тебе рассказал. Теперь ты все обо мне знаешь.
"Не все", - подумала Неферт.
X
Шаги, ведущие к беседке, послышались, только когда озябшая даже в своей шерстяной накидке Неферт уже совсем потеряла надежду, что кто-нибудь придет. Лаковые листы черных кустов, обрамлявших перила беседки, в которых и спряталась Неферт, были так плотны, что она сидела, словно в маленьком шалаше… Окон в этом шалаше, естественно, не было, а выглядывать наружу, несмотря на обещание Миуры, Неферт побаивалась.
Оставалось только слушать.
- Здесь нам никто не помешает.
Шаги поднялись по ступенькам, что-то прошелестело, заскрипели деревянные оттоманки.
- Будем надеяться. Так вот я и говорю, - Неферт чуть не подпрыгнула от изумления: второй голос принадлежал Суб-Арефу. Так это с ним Нахт имел тайную встречу в такой час! - Пшеница, будем рассматривать хорошую белую полбу, по нынешнему курсу колеблется от трех до четырех серебряных колец мешок, причем при оптовой продаже съезжает к трем. Таких цен не бывало со времен фараона Хуфу! Рынок наводнен: вот что делает импорт как следствие перемирия с шасу. Они-то рады-радехоньки гонять караваны. Но, как Вы можете понять, этим не вполне довольна группировка влиятельных лиц, вкладывающих солидный капитал в наделы, отведенные под пшеницу.
- К этой группировке, вне сомнения, относится мой досточтимый собеседник?
- Вы смотрите в корень. Между тем как правительственная политика…
- Поощряет импорт. Почтенный Суб-Ареф, я прекрасно вижу направление Ваших помыслов. Однако получается неувязка. Предположим, мне ничего не стоит распотрошить в неофициальном порядке три-четыре каравана: если это не подорвет импорта, то, безусловно, взвинтит цены.
- Минимум - до пяти колец мешок!
- Положим. Но шила в мешке не утаишь. В таких случаях всегда кто-нибудь уносит ноги. Неужели Вы полагаете, что в Великом Доме на такое посмотрят сквозь пальцы?
- Мой юный герой, при несомненной львиной хватке Вам недостает еще некоторой житейской опытности. Что если, я говорю предположительно, напасть на шасу под видом хеттов?
- Клянусь Сетхом, превосходная идея!
- Я не сомневаюсь, что ее превзойдет практическая реализация.
- Но для начала, - в ровном голосе Нахта прозвучал металл, - оговорим конкретно мой процент в общей прибыли.
XI
- Быть может, довольно?
- Ничего не довольно! - Неферт захлебывалась слезами. - Гадкая, злая кошка!! Теперь я из-за тебя ничего не понимаю! Совсем ничего!
- Вот как? Значит, в твоем брате все же есть кое-что не совсем тебе понятное? Позволь спросить, что же именно?
- Ты сама знаешь, что! - Неферт заревела еще громче. - Ты затем все это и подстроила! Он же герой! Он страшен врагам, как Монту! Его колесница подобна огненному ветру Сетха! Зачем ему эти дурацкие деньги и этот дурацкий Суб-Ареф?! Он же герой!
- Совершенно верно, он герой. С чем, с чем, а с этим не поспоришь. Если вдруг - что маловероятно - нигде не случится войны, он положительно удавится от такой жизни. А еще вернее - сам эту войну развяжет. Колесница, битвы - все это так. Но помимо этого - он деловой человек. На редкость деловой для своих лет. Ты присутствовала всего лишь при одной незначительной сценке, относящейся к этой стороне жизни.
- Я не хочу об этом знать! Я хочу, чтобы он был только прекрасен! Только лил кровь! Только мчался на колеснице! Только любил меня!
- Он-то тебя любит, а вот ты его - нет.
- Я не люблю Нахта?! - Неферт смахнула кулаком слезы.
- Похоже на то. Нельзя любить половинку Нахта. Ту, которая больше нравится тебе… Он, видишь ли, не только из нее состоит.
- Он лазил в колодец. Он самый сильный. Он любил добрую черную богиню, когда был болен. Он зовет меня змейкой.
- Ты и есть змейка. Ты говоришь правду. Но не весь Нахт - это не Нахт вообще, как бы ты не знала все о колодце, конях и богине. Я нарочно подстроила это, не отрицаю. Любишь ли ты настоящего Нахта, маленькая змейка?
- Да, Миура, ты правильно это сделала, - Неферт всхлипнула. - В нем есть то, что мне совсем не близко и даже не интересно. Но, конечно, я его люблю. Только теперь я все понимаю.
- Маленькая змейка Неферт, - зареванных пылающих щек девочки на мгновение коснулась мягкая лапа кошки. - К сожалению, ты еще понимаешь очень мало.