Шуша рывком встала, схватила сумку и развернулась, собираясь бежать к берегу озера.
– Ну нет уж, погоди! – ещё не отсмеявшись, дёрнул её за руку он. – Свою внучку дед имеет право отнести домой на руках сам, несмотря ни на какую политкорректность! Хронологически или альтернативно я одарённый, но дай хоть на ручках подержать!
У берега озера дышалось легче. Здесь, ближе к центру зимнего поселка, аномалии температуры и давления из-за разницы между внешним миром и этим уже сходили на нет.
– Матииииильда! – прокричал дед, приложив ладони воронкой ко рту.
Шуша благоразумно не спрашивала, кого именно он так настойчиво зовёт. Уж точно не какую-нибудь её троюродную сестру, в этом она была уверена. Хотя, конечно, у неё уже много лет закрадывались подозрения насчёт существования каких-нибудь пяти-, а то и семиюродных родственников.
– Вот незадача-то. Куда ж она пропала… – киреметь сердито потёр лицо, подхватил шушину сумку и скомандовал: – Пошли.
Она всё-таки отстояла право идти самой после того, как на том склоне речь зашла о политкорректности. Её беспокоило другое.
– Дед, ну как там с письмом, а? Время истекает… – она опять потеребила деда.
– Без нервов. Переговоры ведутся. Успокойся. У вас там ровно двадцать ноль-ноль, и не мешай! – уверенно повторял киреметь в ответ на все вопросы.
Когда Шуша вконец извелась от повторения слов "У вас там ровно двадцать ноль-ноль!", хотя по её расчётам и показаниям наконец пойманных на запястье часиков выходило, что сейчас уже без малого девять вечера, и заорала благим матом. Дедушка, уверенно отклонив подставленное к его лицу шушино запястье с циферблатом часов, счастливо улыбнулся и произнёс:
– Ты посмотри вокруг. Ты оглянись, какое небо. Это, по-твоему, двадцать один час двадцать третьего октября?
Крыть Шуше было нечем: ночи здесь всегда были белыми, в какое время года ни окажись. Она покачала головой и покорно поплелась за дедом.
– Тииииильдушка! – крикнул дед, подходя к дому. – Маааата! Он взбежал на крыльцо, откинул щеколду на двери, и Шуша вошла в дом, где родилась, в котором каждый год бывала по нескольку раз. Не замечая, не обращая внимания, как стареет и сам дуб, вокруг которого изба построена, и брёвна стен, ставшие мохнатыми от времени, как темнеет побелка печки.
Грубая кора колоссального дуба, охватившего корнями, каждый толщиной с её туловище, сруб колодца посреди избы… Колодца, воду из которого дедушка доставал по особым "священным" дням и раздавал остальным жителям леса буквально по капле. Колодца, в который он по праздникам опускал в ведре бутылку местного пива или даже сивушки. Последнюю ему подвозили к Орлику местные водилы из числа особо доверенных… Шуша вспомнила свой детский страх и невольно содрогнулась, – после таких подарков вода в колодце всю ночь плескалась сама собой, звук разносился по избе, пугая её, а дуб колотил ветвями по крыше, мешая спать…
Запах хлеба и тлеющего в печи торфа, – дедушка предпочитал пользоваться им, уверяя, что даже сушняк и валежник, горя в печке, "пугают" живые деревья вокруг… Всё это было таким родным, таким знакомым, таким сладким! Она поводила пальцами по знакомым с детства извивам жилок на дверях… Погладила печку и понюхала кончики пальцев… Шершавые доски пола…
– Внученька, ты и фундамент целовать собираешься?
Она вздрогнула и обернулась. Кажется, она только что собиралась встать на колени и целовать пол, клянясь ему в любви?
Ну да ладно, это заклинание было одной из любимых дедушкиных шуточек, и он не раз уже демонстрировал его.
Киреметь стоял, опершись рукой о печь, и с ухмылкой наблюдал за Шушей. Даже в темноте, в свете открытой дверцы печки, его глаза отражали свет по-разному.
– Дед, ну хватит уже шуточек, ты, вроде, мне баню обещал…
– Наше киреметьское!
Он чуть приподнял локоть, и из-под его руки в кухню, слегка приобняв деда за талию, вошла ладная, высокая феминомилитарофил.
– Знакомься, Матильда Хельгасдоттир, аспирантка Эльсинорского университета, специализируется на теоретическом трикстероведении в мифологии разумных Поволжья.
– Тильда. Или Мата, как вам больше нравится… – протянула ей широкую ладонь аспирантка. Лёгкий акцент придавал низкому красивому голосу ещё большее обаяние.
Шуша оторопело кивнула.
– Шу… Саша… Александра… – ошеломленно разглядывая толстенные золотистые косы валькирии, пробормотала она, робко сунув ладошку в ответ.
Она не считала свою фигуру образцовой, но, в принципе, была весьма довольна тем, чем была наделена при рождении. Но косы Матильды, сами по себе изумительные, спускаясь с плеч, лежали на чём-то таком… Что Шуша в конце концов спасовала перед этим зрелищем и, залившись краской до корней волос, отвела взгляд, почувствовав лишь лёгкое пожатие пальцев феминомилитарофила.
– Ой, ну вот, извините, гостюшка, дитятко-то гениально, но дебиловато малешко! – комично кланяясь и разводя руками, пропел дедушка, разряжая обстановку. – Вот, четверть века прошло, пока научилось-таки собственное имя выговаривать!
Глава 22
Шуша ворочалась в постели, не в силах заснуть, и причиной тому был вовсе не бледный серебристый свет, падавший из окна: к белым ночам этой части мира она привыкла, они её не тревожили. С одной стороны, день действительно выдался очень тяжёлым: ссора с генералом, два перелёта, выступление на ТВ…
С другой, – после бани, устроенной Матильдой, с вениками и обливанием ледяной водой, усталость и нервное возбуждение вроде бы ушли, и она сейчас чувствовала себя вполне сносно. Так сносно, что за ужином более-менее спокойно, не взрываясь от нетерпения, сумела перенести и даже поддержать новую игру, затеянную дедом. Зато смогла выяснить многое из того, что происходило сейчас в мире.
– Гррррхм! – прокашлялся дед, когда они в молчании съели чудесную ушицу, поданную на стол Матильдой. – Ну, теперь могу официально заявить тебе, как чрезвычайный и полномочный посол: Хранители договорились и пришли к соглашению, что примут геомантов на время операции. Геоманты, вступившие в должность, предупреждены и ждут указаний. За готовящихся к вступлению в должность расписались их опекуны и учителя. Всем в нужное время откроют порталы, так что твои коллеги успеют скрыться.
Шуша впервые за весь вечер улыбнулась успокоенно, но дед вдруг выпрямился и продолжил официальным тоном:
– Одновременно мы получаем информацию от наших корреспондентов из всех мировых столиц, где в правительственных кругах и на улицах идут активные дебаты по вопросу применения оружия на делящихся материалах против выставивших ультиматум пришельцев. Сейчас мы получаем кадры из Тегерана, там по проспекту аятоллы Хомейни проходит демонстрация под лозунгом "Нет оружию на делящихся материалах!". "От нас скрыли правду!" – скандируют участники самых разных рас. Судя по сообщениям журналистов, среди демонстрантов также довольно много техноориенталов. Мы связываемся с нашим корреспондентом в Тегеране. Александра, Александра, вы меня слышите?!
Дед приложил сложенную в горсть ладонь к уху, изображая ведущего с наушником, прислушивающегося к бормотанию режиссеров, техников и далёким переговорам корреспондентов. "Ладно, если хочет, то пожалуйста…" – подумала Шуша. Её опыт общения с дедом подсказывал, что он и впрямь, пусть и пародируя стиль новостей, передает то, что творится сейчас в мире. Она схватила деревянную ложку и мысленно окрестила её микрофоном.
– Да, да, студия, мы вас слышим! – театрально-взволнованно произнесла она, поднося ложку ко рту. – Здесь действительно происходит нечто поразительное, тысячи, если не десятки тысяч демонстрантов идут по проспекту аятоллы Хомейни. В рядах участников довольно много феминопредставителей, и наш оператор уверяет, что заметил даже несколько феминомилитарофилов ориентального типа, обычно устраняющихся от участия в политическом процессе. Слышны лозунги "Радченко не пройдёт!", "Бомбам на делящихся материалах – нет!" и так далее. Но в этом общем хоре слышны отдельные выкрики, которые, однако, обращают нас к самой сути процессов, происходящих сейчас в мире. "От нас скрывали правду!" – это мы слышим не только в Тегеране, но и на авеню Нью-Йорка, на рю Парижа, на штрассе Берлина.
Шуша слегка постучала пальцами по ложке, будто была не уверена, что "микрофон" работает.
– Студия, вы меня слышите? – повышая голос, спросила она. – Слышите?
Дед, довольно улыбаясь, кивнул.
– Студия, так кто же такие Хранители? И кто это – так называемые "послы"? Не пора ли приоткрыть завесу этой тайны? Сумеет ли руководство OOP удержаться на своих постах, когда миллиарды разумных потребуют ответ на этот вопрос?
Киреметь ухмыльнулся. Шуточка, по его мнению, весьма удавалась. По её мнению, тоже, раз геомантам гарантировали жизнь. Но игра была не закончена: ей хотелось узнать ответы на заданные вопросы. Она снова потянула ложку ко рту…
– Спасибо, Александра, и мы также благодарим вашего остроухого коллегу за неоценимый вклад в движение против оружия на делящихся материалах, – безапелляционно прервал ее дед. – А теперь мы, по вашей просьбе, передаем микрофон нашему эксперту по вопросам Хранителей и послов. Как видите, он отнюдь не бородат и ещё не успел получить ученую степень, так что ему вы можете доверять вполне!
Он со светской улыбкой обернулся к Матильде, которая с иронией наблюдала за происходящим. "Студия" выхватил у Шуши ложку и сунул её валькирии тыльной стороной. Величественная Матильда неожиданно растерялась на секунду, но тут же собралась.