Интонация, с которой Гарри произносил слова, напомнила мне Джорджа Барлинга после того, как его ранило в живот, и он стоял, прислонясь к ящику с запасным самолетным двигателем, держась за живот обеими руками, и говорил всякие разности о немецком пилоте - тем же напряженным, хриплым полушепотом, каким говорил сейчас Гарри.
- Быстрее, Тимбер, но сначала сними ботинки.
Я не мог понять, при чем тут мои ботинки, но если предположить, что Гарри заболел, а все указывало именно на это, то лучше с ним не спорить. Я разулся, оставил обувь посреди комнаты, подошел к его постели.
- Не касайся постели! Бога ради, не касайся! - он все еще говорил, как тот парень, раненый в живот. Лежал он на спине, а тело на три четверти покрывала простыня. На нем была пижамная пара с синими, коричневыми и белыми полосками, и он ужасно вспотел. Ночь была жаркой, я тоже взмок, но не так сильно, как Гарри. Лицо его было мокрым, а подушка вокруг головы просто пропиталась влагой. Мне показалось, что у него сильный приступ малярии.
- Что случилось, Гарри?
- Крайт, - сказал он.
- Крайт! Бог мой! Он тебя укусил? Давно?
- Замолчи, - шепнул он.
- Послушай, Гарри, - я наклонился и тронул его за плечо. - Надо действовать, и быстро. Куда он тебя укусил? - Гарри лежал неподвижно и напряженно, будто превозмогая боль.
- Я не укушен, - прошептал он. - Пока нет. Он у меня на животе. Лежит тут и спит.
Я отступил - это вышло непроизвольно - и уставился на его живот, вернее, на покрывавшую его простыню. Материя кое-где собралась складками, и предугадать, что под ней, было невозможно.
- Ты хочешь сказать, что у тебя на животе, прямо сейчас, лежит крайт?
- Клянусь.
- Как он туда попал?
- Об этом я мог не спрашивать, потому что было видно, что он не шутит. Но надо было как-то успокоить его.
- Я читал, - медленно произнес Гарри. Слова он выговаривал осторожно, чтобы не шевельнуть мышцами живота, - Лежал на спине и читал, а потом почувствовал что-то на груди, за книгой. Будто кто-то пощекотал меня. А потом краем глаза заметил, как небольшой крайт ползет по моей пижаме. Небольшой, дюймов десять. Понял, что нельзя двигаться, лежал и наблюдал за ним. Думал, он выползет наружу, на простыню. - Гарри замолк. Он не сводил глаз с того места, где простыня покрывала живот: видно было, что он боится, как бы шепот не потревожил притаившуюся там тварь.
- Здесь, на простыне, была складка, - проговорил он еще медленнее и так тихо, что мне пришлось наклониться. - Смотри, вот она. Он уполз под нее. Я сквозь пижаму чувствовал, как он шевелится на животе. Потом затих и теперь лежит тут, в тепле. Наверное, заснул. Я ждал тебя. - Он глянул на меня.
- Давно?
- Несколько часов, - прошептал он. - Будь я проклят, это тянулось целую вечность. Я скоро не выдержу этой неподвижности. Мне так и хочется кашлянуть.
В правдивости рассказанного Гарри вряд ли можно было сомневаться. В таком поведении крайта не было ничего удивительного. Эти змеи любят теплые местечки и зачастую располагаются близ людских жилищ. Укус их весьма опасен, за исключением тех случаев, когда удается сразу принять меры. Каждый год в Бенгалии, особенно в сельских районах, от укуса крайта умирает немало людей.
- Ладно, Гарри, - теперь и я говорил шепотом. - Не шевелись и не говори лишнего. Ты знаешь - он не укусит, пока не испугается. Сейчас мы все уладим.
В одних носках я тихонько вышел из комнаты. Взял на кухне маленький острый нож и положил в брючный карман - в крайнем случае, если что-то пойдет не так, им можно воспользоваться. Если Гарри кашлянет, шевельнется или чем-нибудь испугает крайта, и тот укусит, следовало надрезать укушенное место и попробовать высосать яд. Вернувшись в спальню, я увидел, что Гарри по-прежнему неподвижно лежит на кровати. Я подошел. Он не сводил с меня глаз: видно пытался догадаться, не придумал ли я чего-нибудь. Стоя рядом, я искал наилучший выход из положения.
- Гарри, - я почти касался губами его уха, чтобы шептать как можно тише. - Думаю, лучшее, что можно сделать - это постепенно, понемножку стянуть простыню. Тогда мы оценим ситуацию. Я смог бы это проделать, не потревожив змею.
- Не будь болваном, - произнес Гарри ровным голосом. Фраза прозвучала невыразительно, потому что каждое слово он выговаривал тихо и осторожно. Но глаза его и уголки губ говорили многое.
- Почему бы нет?
- Там темно. Его испугает свет.
- А что, если быстро стянуть простыню и сбросить его, прежде чем он успеет укусить?
- Почему бы тебе не сходить за доктором? - предложил Гарри. При этом взгляд его определенно показывал, что эта идея давно могла бы прийти мне в голову.
- За доктором? Ну конечно. Я вызову Гандербая.
На цыпочках выйдя в холл, я нашел в телефонном справочнике номер Гандербая, поднял трубку и попросил оператора поторопиться.
- Доктор Гандербай, это Тимбер Вудс.
- Хэлло, мистер Вудс. Вы еще не спите?
- Послушайте, вы не могли бы приехать? Прямо сейчас. И захватить сыворотку от укусов крайта.
- Кто укушен? - резко, как выстрел, прозвучало в трубке.
- Никто. Пока. Но Гарри Поуп лежит в постели, а змея у него на животе - спит там прямо под простыней.
Секунды три линия молчала, затем медленно и отчетливо Гандербай сказал:
- Пусть лежит неподвижно. Двигаться и разговаривать нельзя. Вы поняли?
- Конечно.
- Я буду немедленно! - он повесил трубку, и я снова отправился в спальню. Гарри впился в меня взглядом, лишь только я появился в комнате.
- Гандербай едет. Он сказал, чтобы ты лежал неподвижно.
- Он что, не соображает, что мне не остается ничего другого?!
- Послушай, он советует, чтобы ты не разговаривал. Чтобы мы оба не произносили ни слова.
Почему бы и тебе в таком случае не заткнуться? - краешек рта у него начал быстро и мелко подрагивать, это продолжалось несколько мгновений. Я вытащил платок и мягкими движениями осушил пот с его лица и шеи - чувствовалось, как чуть заметно дергается мускул, который обычно сокращается, когда Гарри смеется.
Выскользнув на кухню, я вытащил из холодильника немного льда, завернул в салфетку и мелко-мелко накрошил. Мне не нравилось, как ведет себя мускул на лице Гарри, и манера, с которой тот разговаривал. Я отнес мешочек со льдом в комнату и положил его Гарри на лоб.
- Так тебе будет легче.
Он закатил глаза и резко, сквозь зубы выдохнул:
- Убери это. Я хочу кашлянуть.
В окно скользнули лучи фар, перед бунгало остановился автомобиль Гандербая. Сжимая в ладонях мешочек со льдом, я вышел ему навстречу.
- Как дела? - на ходу спросил Гандербай. Он прошел мимо меня по балкону и дальше, в холл.
- Где он? В какой комнате?
Поставив свою сумку на стул в холле, он проследовал за мной в спальню. На нем были мягкие домашние тапочки, двигался он бесшумно и осторожно, как пугливый кот. Гарри наблюдал за ним краешком глаза. Подойдя к кровати, Гандербай улыбнулся пациенту и ободряюще кивнул головой, будто говоря, что дело несложное и лучше всего предоставить все ему, Гандербаю, а самому не беспокоиться. Потом он повернулся и снова вышел в холл, я - следом.
- Первым делом следует ввести ему немного сыворотки, - произнес он, открывая сумку. - Внутривенно. Но следует проделать это аккуратно. Нежелательно, чтобы он дернулся.
Мы пошли на кухню, и он прокипятил иглу. В одной руке у него был шприц, в другой бутылочка: он проткнул иглой резиновую пробку и набрал в шприц бледно-желтой жидкости. Затем подал шприц мне.
- Держите, пока я не попрошу его у вас.
Он взял сумку, и мы вернулись в комнату. Гарри смотрел на нас блестящими, широко раскрытыми глазами. Наклонившись над ним, Гандербай с величайшей осторожностью, будто это были кружева шестнадцатого века, закатал ему до локтя рукав пижамы. Я заметил, что при этом сам он старается держаться подальше от постели.
- Я сделаю вам укол, - прошептал он. - Сыворотка. Совсем не больно, но постарайтесь не шевелиться. Не напрягайте живот, расслабьтесь.
Гарри глянул на шприц.
Гандербай вынул из сумки кусок красной резиновой трубки и просунул одним концом Гарри под бицепс, затем стянул трубку крепким узлом. Протерев спиртом участок кожи на предплечье, он подал мне тампон и взял из моих рук шприц. Поднял его повыше, к свету; сощурившись, поглядел на деления и выдавил струйку желтоватой жидкости. Я стоял рядом и смотрел. Гарри занимался тем же, по лицу его стекал пот, казалось, оно смазано тающим на коже кремом - влага стекала прямо на подушку.
После того, как был наложен жгут, на внутренней стороне предплечья Гарри набухала голубая жилка - над ней нависла игла шприца. Гандербай держал шприц почти горизонтально. Игла вошла в вену, это было проделано медленно, но уверенно. Гарри взглянул на потолок и закрыл глаза, снова открыл их, но не пошевелился.
Закончив, Гандербай наклонился к уху пациента.
- Теперь все будет в порядке, даже если он вас укусит. Но не двигайтесь. Пожалуйста. Я на минутку выйду.
Он взял сумку и вышел в холл, я пошел следом.
- Теперь он в безопасности?
Маленький доктор-индиец стоял в холле и потирал нижнюю губу.
- Эта сыворотка дает какую-то защиту, не так ли? - спросил я.
Он повернулся и подошел к раздвижной двери, ведущей на веранду. Я думал, доктор выйдет на веранду, но он остановился по эту сторону двери и принялся вглядываться в ночную темноту.
- Может, сыворотка не очень надежна?