Ричард бродил по спальне, не зная куда себя деть. Тоска грызла его, сдавливала сердце, и хотелось выть и кричать от бессилья, и на ум ничего дельного не приходило. Ни единого выхода - тупик, куда ни повернись.
Анжина… - провел пальцами по секретеру, вглядываясь в лицо любимой, что улыбалась с портрета в позолоченной рамке.
Анжина…
Отвернулся, потер лоб, зажмурившись: почему судьба отмерила ей столько испытаний? За что? Почему не ему? Где логика?
Рванул ворот рубашки и подошел к окну, распахнул его: тихо на улице, как во всем замке. Жара. Последние дни уходящего лета. Лета, что прошло без Анжины…
Пит сидел у бассейна, рассеяно смотрел по сторонам: черт побери - тихо, как в склепе. Хоть бы листик шелохнулся. Хоть бы одна свежая мысль в голове появилась.
Черт! - пнул камушек под ногой и скривил злобную рожицу золотистому ангелочку, что лил воду из своего кувшина - фонтана.
Три дня как вернулись. Трое суток! И ничего! Сколько еще сидеть, ожидая не известно чего?! О чем Ричард думает?! Ждать, ждать. Кого?! Чего?! Пока все в летаргию не впадут?! А Анжина в это время может уже и…
Пит не усидел на месте, вскочил и пошел в никуда - лишь бы идти, лишь бы двигаться, что-то делать, хоть и ноги переставлять. Умереть ведь можно от тоски, от мыслей дурных, что словно жара одолевают.
Дошел до берега океана и остановился: штиль. В лазоревой дали ни облачка, ни вздоха птицы, лишь слепящая гладь воды, что сливается с небом.
А ведь было иначе, совсем иначе.
Сколько же прошло? Пять лет. Месяц как Анжина и Ричард поженились.
Пит сел на песок и грустно улыбнулся, вспомнив, как хорошо тогда было: как шумел прибой, как смеялась Анжина и ветер трепал ее волосы, а Ричард лежал на песке и любовался женщиной. Пикник на берегу океана, здесь, на этом самом месте всего пять лет назад. Здесь они дурачились и веселились. Пит тогда обстрелял молодоженов пирожными и получил от Ричарда вазу фруктов в грудь и лицо. А Анжина упала в воду, сбитая шелковой подушечкой…
Весело было.
И посмотрел в небо: Боги? Не верил я в вас, и плевать мне было, есть вы или нет, а сейчас прошу - помогите Анжине, если вы есть. Больше не потревожу просьбой и верить в вас буду, правда, правда. Помогите ей, а? Ну, что вам стоит?…
И криво усмехнулся: дожил.
Ночь накрыла фонтаны и скверы, пляж, океан, здание дворца укутала сном.
Кирилл весь день боролся с дремотой и сдался, заснул, положив голову на руки.
- Капитан! - кажется, тут же раздалось над ухом. Шерби, вздрогнув, поднял голову, непонимающе уставился на Микса.
- Ее нет на этаже, - глухо сообщил тот.
- Отдохнул, - потерянно бросил Кирилл и начал щелкать кнопки, просматривая залы и комнаты. Кинул Миксу: Что стоишь? Поднимай всех по тревоге, быстро! Найдите ее!
Что она задумала? Куда исчезла?
А он-то, хорош, охранник и сторож - проспал!
Ричард маялся в липкой тишине ночи. Крутился на постели, не зная куда сунуть голову, чтоб ушли горькие думы, как пристроить руки, чтоб не сжимались в кулаки, в какую подушку уткнуться лицом, чтоб не видеть пустоты вокруг, чем накрыться, чтоб не чувствовать ее.
Анжина - как наваждение, как паранойя.
Где ты? Как? Почему молчишь? Почему не слышно тебя?
Что делать?
Как до тебя дотянутся? Через горло врага? А он как призрак: есть и нет.
Рука легла на глаза, скрывая даже от темноты слезы бессилия, ненависти к себе, недалекому слепцу, что позволил близко подобраться к семье, не защитил, не предотвратил беду.
Тихий шорох насторожил короля. Он резко сел и включил светильник.
Анжина?
Милые черты, мягкая виноватая улыбка. Минута очарования, всего лишь минута.
Ричард откинулся на подушки:
- Что тебе надо? Как ты сюда прошла?
- Не сердись, я хочу поговорить. Спокойно, если сможешь. Попытаемся? - села на край постели.
Мужчина сделал над собой усилие и сел, вновь уставился на Анжину. И поморщился: невыносимо смотреть на клон, слышать - ненависть к ней одолевает, вьется, клубком змей лежит на сердце. Глаза видят жену, женщину которую безумно любишь, а разум напоминает - перед тобой клон, у которого нет чувств, нет привязанностей, вообще ничего нет человеческого кроме формы, до боли знакомой линии губ, черт лица, линий фигуры. И хочется убить куклу лишь за тот факт, что она смеет быть похожей пусть и только внешне на Анжину. И не можешь - обезумевшая от тоски в разлуке душа кричит - нет, подожди - еще минуту побудь рядом, хоть так, хоть с куклой, как с голографическим снимком. И страшно причинить вред и боль даже фантому любимой, даже понимая, что перед тобой мираж - не столько чужая, сколько твоя собственная фантазия.
- Говори, - процедил.
- Я предлагаю заключить мир и вести себя цивилизованным образом.
- То есть ты мне яд в бокал, а я тебе рубиновый гарнитур? - усмехнулся, недобро щурясь: что ты задумала, куколка? За кого меня принимаешь?
- Нет, я серьезно. Я помогаю тебе, а ты относишься ко мне как к человеку.
- Все проще - веди себя как человек.
- Это я и предлагаю.
- То есть ты переходишь на нашу сторону, играешь по моим правилам, а взамен?…
- Я перестаю быть пленницей.
- И только?
- Да. Я не могу сидеть взаперти. Общество стен и немых охранников меня не устраивает. Я хочу плавать в бассейне, обедать не в одиночестве, а с вами, красиво одеваться, видеть восхищенные взгляды. Жить, чувствовать себя живой…
- Блистающей…
- Женщиной, такой какая я есть - красивой, очаровательной. И убеждаться, что нравлюсь, что меня хотят… как я хочу тебя.
- Ничего не перепутала?
- Ричард, - качнула головой. - Я серьезна и честна, пожалуй, впервые, а ты злишься и насмехаешься. Я ведь могу передумать.
- Я не заплачу, поверь.
- Послушай, перестань упрямиться. Глупо. Посмотри на ситуацию реально - твою жену… да, да, горячо любимую женщину - помню, забрали в неизвестном направлении. Когда ты найдешь ее - вопрос, потому что я не знаю, где Зор, не знаю, куда он ее спрятал, понятия не имею о том, когда он со мной свяжется и что вообще планирует. Ожидание может продлиться вечность и что нам теперь? Мне сидеть как монашке? Тебе мучиться в одиночестве? Зачем? Можно с умом потратить время ожидания: я развею твою печать, ты утолишь мой голод. Я буду очень нежна с тобой, выполню любую прихоть. Живи сам и дай жить мне. Взаимная выгода. Неужели лучше воевать, чем мирно сосуществовать?
- Ты что-то читала сегодня? Или фильм смотрела? О военной тактике и стратегии?
- Я много думала эти дни, - легла на постель и принялась поглаживать ногу Ричарда, прикрытую атласной простыней. - И пришла к выводу, что нам лучше быть вместе, заодно. Жизнь так коротка, глупо тратить ее на ссоры, еще глупее помнить вчерашние недоразумения. Я была не права, ты тоже непростительно груб. Считай, ты сам провоцировал меня на ответное хамство. Но все можно исправить, начать сначала.
- Ты умеешь уговаривать, - кивнул, отодвигаясь. - Одно условие - ты больше не появляешься в моей спальне.
- Почему? - удивилась искренне.
- Нет смысла объяснять, ты все равно не поймешь.
- Ах, да! - рассмеялась. - Привязанность, любовь, верность? Забыла.
- Не удивлен. Иди.
- А может, все-таки передумаешь? Спать одному грустно…
- Переживу.
Анжина замялась и с хитрой улыбкой искоса посмотрела на Ричарда:
- А мне холодно одной. Не хочешь спасти меня от обморожения?
- Легко, - качнулся к ней с усмешкой. - Регулятор температуры воздуха на панели у двери в каждой зале.
- Суррогат, а я натуралка. Не боишься, что загуляю?
- Не поверишь: можешь роту в свою постель привести, слова не скажу.
Анжина рассмеялась и встала:
- Не пожалей потом… Так что, я свободна? Могу пройтись по парку, съездить в город?
- А тебя никто и не держал.
- Как же охрана?
- Издержки жизни великосветской персоны.
- Хочешь сказать, что твои мальчики будут сопровождать меня?
- Куда бы ты не пошла, - закончил за нее с милой улыбкой, от которой Анжина потеряла игривость взгляда и тона.
- Я думала, мы договорились.
- Думать буду я, а выполнять - ты.
- Не пожалеешь? - прищурилась зло. - Мы почти договорились.
- Я с роботами не договариваюсь. Твои передвижения никто не ограничивает и не станет ограничивать, но на этом твоя свобода и заканчивается. Мирные отношения меня устроят, но их нужно заслужить. Ведешь себя смирно, я иду на уступки, устраиваешь бунт, начинаешь показывать свой скверный характер - получаешь тоже самое. Поняла?
- Неужели я совсем тебе не нравлюсь? - пытливо уставилась в глаза мужчины. Она явно не могла поверить, что такое возможно.
- Совсем, - заверил Ланкранц.
- Но все может измениться?
- Да. Например, кто-то из нас умрет - ты. В этом случае, ты мне понравишься.
- Глупо, чисто по-человечески идти на поводу эмоций, - скривила губы женщина. - Но это твое дело. Я предложила - ты отказался. Мне все ясно, тебе… надеюсь, ты не пожалеешь, что оттолкнул меня.
- Прежде чем угрожать, подумай, что ты можешь.
- О, милый, я могу настолько много, что ты и представить не можешь, - заверила с лукавой улыбкой. - И обязательно тебе это докажу и покажу, - повела плечиками и, взмахнув подолом пеньюара, поплыла к выходу.