`Что ж в той склянке было? - озадачилась она, с трудом отрывая голову от подушки и пытаясь сфокусироваться на каком-нибудь предмете. Тщетно - ножны, сундук, половицы плавали в тумане.
- Халена!! Ясны зори через…тьфу!! Помёрла, что ль?!! - не унимался Гневомир.
Та, стиснув голову руками, чтоб она не отвалилась по дороге, мужественно встала, доползла до занавески и выглянула. Лицо ревуна поплыло вслед за остальным предметами.
- Ой, ты… - крякнул парень, оглядев ее, и без слов подхватил под мышки, выволок во двор. Сунул головой в бочку с ключевой водой.
Ледяная вода подействовала скорей как шокотерапия, чем как средство от похмелья. Халена вынырнула, хватая воздух ртом как рыба, и уставилась на парня с глубокой `благодарностью'. Однако выразить ее более внятно еще не могла - мыслей, достойных озвучения, не нашла, только влагу с лица вытерла да волосами тряхнула, как собака.
А парень растянул губы до ушей в довольной улыбке:
- Полегчало?
Ну, и что этому малохольному скажешь?
Спасибо. Во истину…
Туман перед глазами развеялся, и звуки наполнили сознание не избранно, а полномасштабно. Девушка услышала бряцанье металла, ржание лошадей и тихие разговоры. Она повернулась и нахмурилась: гридни и дружники заполнили двор. Одни вздевали брони, другие оглаживали лошадей, третьи проверяли оружие. Князь внимательно оглядывал воинов, рядом с ним, с тем же серьезно-сумрачным выражением лица стоял Купала во всем воинском снаряжении, включая `блины' на груди.
Пацанята облепили изгородь, но не галдели, как всегда, молча смотрели на сборы родных. Женщины гуртом жались к зарослям лопуха и прикрывали лица концами платов. Девчата, что и мужние, со скорбными, несчастными лицами - не иначе на смерть мужей провожают.
- Что происходит? - прошептала озадаченная Халена и уже сама сунула голову в бочку с водой, прогоняя остатки похмелья из разума. Вынырнула и, кинув побратиму: готовь лошадей! - рванула в избу.
Минута, чтоб скинуть мокрую праздничную рубаху и одеть свою - черную безрукавку, куртку. Еще минута, чтоб прикрепить дареный Варохом кинжал к лодыжке под брюки и схватить перевязь с мечом. Застегнула она ее уже на крыльце, зорко поглядывая в толпу воинов и выискивая Гневомира. Миролюб проверял узду, Трувояр белозубо улыбаясь, что-то говорил ему. Купала на коня сел. Другие тоже вскакивать стали, а побратима нет ни где.
- Гневомир!! - грянула Халена в отчаянье - уйдут ведь без них!
- Ну, чего? - парень стоял за спиной, придерживая коня.
- `Чего' - того! Уйдут!
- Ну! Ты все одно - остаешься.
- Это почему? - спросила грозно.
- Так ратиться идем, не балиться, - и вскочил на коня. - На Вехи степняки идут, Малик гонца прислал - поляничей тож теснят, ахиды. Ты жди, скоро возвернемся…
- Ага, сейчас! - кивнула девушка, возмущенная поведением парня, и приметила одинокую гнедую, привязанную к изгороди.
Дружники уже двигались со двора, строем по трое - конные, следом пешие в бронях.
Девушка вскочила на гнедую и дала ей по бокам, подгоняя в строй.
- Куды?! - взревел побратим, заметив ее маневры.
- Потом скажу, - отрезала Халена, с невозмутимым видом пристраиваясь рядом. И состроила серьёзно невозмутимую физиономию, проходя мимо князя, спрятавшись за побратима. Тот брови грозно свел и зашипел яки ужонок:
- Кыш, скаженная!
- Укушу, - серьезно предупредила его Халена и зубами для внушения клацнула. Гневомир обалдело хлопнул ресницами. Лошади прошли мимо князя, и девушка возликовала - не заметил, не вернул!
А Мирослав, глянув в спину Халене, качнул перстом Миролюбу, шедшему за три гридня после: заступой будешь, давай за ней!
Понял - кивнул тот и, наддав жеребца, пристроился третьим, рядом с воительницей.
- Ты-то куды?! - хлопнул себя по ноге Гневомир, узрев товарища.
- Туды ж, куды и остальные, - буркнул тот. - Я князем за Халеной приглядом поставлен!
- От-ты, алыра!
- Бухвост!
- Тихо, мальчики, - примирительно посмотрела сначала на одного, потом на другого девушка и деловито заметила. - Ругань потом, сейчас - дело. Чего там, в Вехах, говоришь? - качнулась к Гневомиру. - Подробностей хочется.
- А чего? Вишь, вон рядом с Купалой гонец? Вота он с Вех прибёг, доложил: в двух днях пути степняки. Поляничей ужо жгут, Росничи ихние, почитай, кончились.
- Так они на нас или на поляничей напали?
- На нас - бажат, а поляничей - имают, - вздохнул Миролюб.
- А мы им подмогу выслали?
- Сперва Вехи сдержим, опосля и погоним. Князь за городищем присмотрит. Все едино гонцов с других аймаков ждет. Шепот пошел, что неспроста степняки в набег пошли, как бы с лютичами сговору не было… Мутно.
- А раньше степняки нападали?
- Ну-у-у…весен с пяток тому будя, на поляничей зарились, было. Токмо полусотней проказничали. А ноне бают акридой ползут на нас, потаенно.
- Не страшно, - беззаботно улыбнулась Халена. - Один мирянин пятерых врагов стоит, ты и пятнадцати. А тайное, всегда становиться явным.
`Чего загнула'? - озадачился Миролюб. Гневомир затылок почесал, вздохнул:
- Узрит тя Купала, вот ору будя…
- Не кручинься, разберусь, - Халена расправила плечи, подвигала, проверяя, как лежит перевязь. - Ничего, врежем мы вашим степнякам, и двадцать весен не сунуться, и сто.
Войско разделилось. Тридцать воинов с Горуздом вправо пошли:
- К поляничам? - спросила Халена. Гневомир хмаро посмотрел им в спину и кивнул:
- Мало, однако.
- Справятся, - уверено заявил Миролюб.
Дальше шли молча, увеличивая темп. Копыта лошадей глухо печатали дерн, сердце Халены билось им в такт. И ни беспокойства в груди, ни холодка предчувствия беды, ни тревоги, ни страха. Ей казалось, что они затеяли конную прогулку для того, чтоб развеять хмурое настроение мужчин, коней, застоявшихся, выгулять. Или учебную вылазку, или передислокацию войск с целью тренировки устроили.
Девушка улыбалась ветру, жмурилась на солнце, то и дело косилась на побратимов: что ж вы такие серьезные-то? Те же игриливое настроение посестры не разделяли - знали, не борьбище молодецкое впереди - сеча. Но зачем в сердце девичьем раньше времени тревогу и страх родить? Пущай пока радуется…И им спокойней - а то поди узнай, что опосля вытворит.
`Ничего - в тереме запрем', - решили оба, переглянувшись. И синхронно вздохнули - удалось бы…
Ненадолго Халене хорошего настроения хватило - вчерашняя медовуха, отсутствие завтрака и скачка - давали о себе знать. Вскоре в ушах девушки уже шумело не от ветра, от головной боли и стука не менее двухсот копыт.
А вскоре и другое прибавилось - беспокойство.
По дороге они встретили молодуху с детьми. Та стояла у тропы, хмуро поглядывая на проезжающих мирян, и крепко прижимала к себе детей. Семеро малышей в рубашенках с постными, перепачканными сажей и грязью лицами. Да и сама не лучше выглядела - словно с пожарища - лицо в копоти, брови обгорели и одежда - лохмотья.
Трувояр мимо не проехал, направил лошадь к ней, заговорил. И потемнел лицом.
- Беда-а-а, - протянул Миролюб, смекнув неладное.
Купала Трувояра окликнул, обратно в строй вернул. Тот то и дело оглядывался на женщину, но перечить десничему не стал. Оно и понятно - его и так брать не хотели - зелен совсем в сечу идти, насилу напросился, до земли Мирославу поклон бил с сотоварищами.
Халена выяснить решила - откуда женщина да почто вид такой жалкий?
Направила к ней гнедую, склонилась:
- Здрава будь и дети твои на долгие годы. Откуда путь держишь да куда?
Женщина с минуту на нее смотрела, словно глазам не верила, и вдруг поясной поклон положила:
- Здрава и ты будь многие лета, Халена Солнцеяровна!
- Мы знакомы? - удивилась Халена.
- Слух о тебе далече идет…А мы с Росничей князю вашему Мирославу с поклоном идем. Пожгли нас степняки, со всего городища акорья одни да кроха людская осталось. Тьма ахидов набежала, насилу ушли. Вот кого нашла да собрала, - рукой детей обвела. - Почитай, все.
- Что ж воины ваши делали? Князь ваш?
- Малику недосуг, отбъется-ль сам - не ведаю. А наши мужи все полегли, - скатилась слеза по щеке женщины. Вздохнула тяжко молодка. - На вас они идут тучей, а вас, зрю, малость…
- За нас не бойся, - выпрямилась девушка и, не зная, что в утешение сказать, на Миролюба, ее поджидавшего, глянула просительно. - Маманя тебе наверняка съестное в дорогу дала, поделись, коль не жалко.
Парень без слов туес от седла отвязал, Халене подал, а та женщине:
- Детей покорми, путь не близкий. А к Мирославу придешь - от меня поклон бей. Скажи - Халена шибко его принять вас просила. И отслужит за то по чести.
И коня наддала, оставив молодку в растерянности.
Смурно на душе было, тесно. И подумалось - кончилось время беззаботное, и смех и забавы, словно не туес она с нехитрой снедью отдала, а что-то другое, не материальное, без чего жизнь такой светлой уже не кажется. Может ребячество глупое? А может и себя саму, ту вчерашнюю, что забот серьезных не ведала? А скорей всего - покой. Прошлое она не помнила, а теперь и будущее туманом подернулось - как там оно будет, что?
И подумалось - не важно, что ждет ее, важно, чтоб других на дороге в будущее поджидало лишь хорошее, светлое и радостное, как этот мир, как все, кто его населяет. А ей и того довольно, чтоб не видеть больше слез, жалкие лица сирот обескровленных.
- Степняки, говоришь? - прошептала, перед собой глядя.
Гневомир глянул на нее и насупился - таперича держись. Устроит Халена ворогам кисель со смородиной, ужо попотчует до сыта. Ишь озлилась…