- Да чего тут высказываться? - подскочил боярин Кобылин. - Он, ворог, царя-батюшку сгубил, больше некому. Мне мои холопы доложили, что видали царского сплетника, когда он с Малютой о чем-то шептался. Тот к нему в ножки падал, не погуби, орал. Вот помяни, царица-матушка, и его тать совратил надело лютое.
- Опять же разбойникам с тюрьмы бежать помог, - подхватил боярин Жадин.
- Ить, все по-евойному, по байке его вышло! - не в силах сдержаться, разом загалдели бояре.
- Енто он нарошно ее надысь рассказал.
- Издевался, собака! Вот, мол, какой я вумный! План тайный в открытую вам выложил, а вы, тугомудрые, и не поняли.
- А мы все поняли!
- Все!
- Да полно тебе, Кобылин! Какой такой план? - заволновался кто-то из боярской думы. - Ну, загнул царский сплетник байку глупую, ну и что?
- Верно, Надышкин! Зависть их черная гложет, что царь-батюшка сплетника выделил да возвысил, - поддержал Надышкина боярин Калита.
Боярская дума разом загалдела. Теперь, когда она собралась в полном составе, да еще и под усиленной охраной войсковых стрельцов с заряженными пищалями, мнения сразу разделились, на что и рассчитывала хитроумная Василиса Прекрасная. Тем не менее самые упрямые под предводительством главы боярской думы боярина Буйского продолжали упорствовать в своих заблуждениях.
- Так у нас доказательства есть! - вопил Буйский. - И свидетели.
- Какие еще свидетели? - нахмурился боярин Калита.
- Стрельцы, которые татей, на царя-батюшку злоумышлявших, стерегли. Ну, этих… асса… сса… ассасинов. Тьфу! Пока выговоришь, язык свернешь. Ну, да дело не в том. Добрые были стрельцы, а тут словно околдовал их кто! Так до сих пор и гундосят про то, как разбойники мимо них ломанулись! Кто их околдовать такими словами мог? Тот, кто байку нам надысь таку рассказывал. А то, что колдун он черный, люди давно уже бают! Видали, как он с прихвостнями Кощея, Тугариным Змеем да Соловьем-разбойником, колдовством черным бился.
- А вас не напрягает, что он именно с прихвостнями Кощея бился? - усмехнулась царица. - Вы тут сидите губами шлепаете, а он с разбойниками бился! Делом свою преданность царю-батюшке доказывал. И Гордона потом опять-таки не вы, а он спасал!
- Для виду!
- Чтоб в доверие втереться!
- Царя-батюшки нет, разбойников выпустил.
- Сейчас венценосного пытают, небось!
- А може, уже закопали!
- Бандит он!
- А каку Кощей с Доном ему карету презентовали!
- А на карете-то что написано! "Авторитет"!
- Царица-матушка! Надо ворога немедленно пытать, а потом казнить!
- Распять!
- Четвертовать!
- Голову отрубить!
- А потом повесить!
- Слышал бы вас сейчас Малюта, - невольно усмехнулась Василиса, - обязательно предложил бы потом испанский сапожок на нем примерить. Что еще можете сказать, бояре? Только предупреждаю сразу: новые способы казни не предлагать. Уже и так больше чем достаточно. По делу говорите.
- А того, что сказано, еще мало? - возмутился Буйский. - Половина Великореченска может подтвердить, что он с Доном и Кощеем якшается. Слухи ходят, что они Русь-матушку уже на троих поделили. Скоко раз мы Гордону об ентом говорили! Не прислушался к умным людям.
- Вот и поплатился за то венценосный наш!
- Бояре! - крикнул Буйский. - Пока дело до смуты не дошло, предлагаю избрать нового царя по законам да обычаям нашим исконно русским.
- А не спешишь ли ты на трон, Буйский? - подскочил к нему боярин Калита. - Царя-батюшку еще не нашли, не похоронили, а ты…
- Дык смута начнется, пока искать будем!
- Ты это нас на что толкаешь? На провокацию?
- А не ты ли, варначья твоя душа, эту смуту затеял да на царя-батюшку злоумышлял? - вцепился в бороду Буйскому боярин Надышкин, которого за соответствующую внешность за глаза звали Медведем. Он давно уже метил на место главы боярской думы, а тут такой случай!
- Верно! - поддержал друга боярин Путятин.
- Бей его, бояре!
- Изменщики!!! - заверещал Буйский.
- Так, бояре! - хлопнула в ладоши Василиса, привлекая к себе внимание. - Вы тут пока на измене посидите, разберитесь между собой. Даю вам на это свое царское разрешение, а мне такими пустяками заниматься недосуг, дел много. Начинайте прения.
- Занимайся делами, матушка, - пробасил Медведь, - а мы тут по-свойски потолкуем. - Дородный боярин рванул на груди кафтан и боднул лобастой головой главу боярской думы, смяв ему в лепешку нос.
- Ура!!! Медведь на нашей стороне!
- И Путятин тоже!
Боярская дума приступила к прениям. В воздухе замелькали посохи и кулаки. Василиса удовлетворенно кивнула, поманила к себе пальцем Кондыбаева.
- В их свару не вступать.
- А ежели они друг друга…
- Не расстроюсь. А кто выживет, тот потом и окажется виноват, - сказала царица, покосившись на катающийся по полу клубок бояр. - И все по закону будет.
- Понял, - хмыкнул Кондыбаев.
- Сам понимаешь, толку последнее время от этих пустобрехов мало, а вреда хоть отбавляй. И ненадежны все, собаки. Сегодня глотку рвут за царя, а завтра уже нож в спину всадить норовят. Тебе пока верю. Потому и воеводой войсковым держу.
- Спасибо, государыня.
- Твоя задача их отсюда не выпускать, пока я во всем, что произошло, сама не разберусь. К Никитушке с Аленкой охрану приставил?
- Лучших стрельцов на это выделил. Покои царевича и царевны два полка сейчас охраняют. Муха не пролетит.
- Добро, - поднялась царица.
- Куда ты, матушка?
- Сплетника проведать. Думаю, уже пришел в себя, сердешный. Ты тут за прениями присматривай, и пусть твои стрельцы наготове будут. В случае чего пуль не жалеть.
- Понял.
Василиса направилась было к выходу, но тормознула, увидев скромно стоящего в углу худощавого боярина.
- А ты чего стоишь, Вольфыч? - поинтересовалась царица.
- Все предатели, все! - сразу запетушился боярин, в драку по-прежнему предпочитая не вступать. - Всех на кол! А я потом лично тебя на престол выдвину. Монархия спасет Россию! Вот я верный какой! Цени! А за этих, царица-матушка, не волнуйся. Я, в случае чего, их добью потом, - воинственно тряхнул посохом постоянный член боярской думы.
- Правильным путем идешь, боярин, - рассмеялась царица и поспешила выйти из тронного зала, так как там уже в ход пошли лавки в качестве оружия.
Покинув дворец, Василиса села в золоченую карету, уже ждавшую ее у парадного сода.
- Трогай, - приказала царица.
Кучер, заранее предупрежденный о маршруте следования, подхлестнул лошадей, и карета в окружении почетного караула стрельцов в алых кафтанах, что говорило об их принадлежности к городской страже, загромыхала в сторону тюрьмы.
- Свежие новости есть, Федот? - окликнула Василиса бывшего сотника, а ныне главу городской стражи и разбойного приказа, скакавшего рядом с каретой.
- Пока нет. В Великореченске все спокойно. Никто бунт и смуту не сеет. Вот только царя-батюшку все найти не могут. Мои люди весь город перерыли. Как в воду канул.
- Не накаркай. О Кощее и Доне ничего не слышно?
- Тоже пропали. Теперь в Великореченске только один криминальный авторитет остался - царский сплетник.
Эти слова нового главы разбойного приказа чем-то так встревожили царицу, что она высунулась из окошка и раздраженно крикнула кучеру:
- Ты что, заснул там? Гони давай!
Свистнул кнут, и лошади сорвались в галоп. Великореченск, хоть и был столицей всея Руси, но особо большими размерами не отличался. Тюрьма для особо опасных преступников находилась здесь же, в Верхнем граде, а потому через пару минут они были на месте. Стрельцов ктюрьме Федот подогнал целую кучу. Как минимум три взвода контролировали ее по периметру, и столько же, если не больше, находилось внутри. Василиса одобрительно кивнула, увидев, что Федот к своим новым обязанностям отнесся серьезно и царского сплетника охраняют на совесть.
- Веди.
Федот двинулся впереди, показывая путь к камере царского сплетника. Стрельцы при виде царицы земно, в пояс кланялись и спешили вытянуться во фрунт. Они быстро спустились в подземные казематы.
- Как он там? - спросил Федот стрельцов, несших караул около входа в камеру с узником.
- Навроде того, что оклемался, - растянул рот до ушей один из стрельцов.
- Какой оклемался! Сам с собой только что разговаривал, - возразил ему его напарник. - Не слышал, что ль, как он с зеленым змием беседу вел?
Увидев выступившую из-за спины Федота Василису, стрельцы поспешили склониться в низком поклоне. Царица подошла к двери камеры, прислушалась.
- Тихо вроде.
- Ага. Минут пять, как затих, - подтвердил охранник.
- Открывайте! - приказала Василиса.
- Они не могут. Я на всякий случай ключи с собой забрал.
Федот выудил из кармана ключ и начал ворочать им в замочной скважине.
- Это ты молодец, - одобрила царица. - Со мной пойдешь, а вы, - повернулась она к стрельцам, - здесь охраняйте.
Федот открыл дверь, они вошли в камеру и замерли у порога, не в силах вымолвить ни слова. Вернее, слова-то, скорее всего, у них были, но такие, которые в приличном обществе обычно не говорят.
На соломе лежал опустошенный жбан, несколько пустых кувшинов из-под кваса, кувшин с рассолом и поднос с нетронутой едой, которая Виталику с дикого бодуна в глотку не лезла. А вот самим царским сплетником в камере и не пахло. Хотя нет, истины ради надо признать, что пахло. Да еще как! Камера пропахла свежим перегаром так, что Василиса поспешила заткнуть пальчиками носик.