- Смотрите, бояре! Вид делает, что не знает! А сам с подельниками-то царя-батюшку небось и похитил.
- Хватит! - рявкнул Буйский. - Вяжи супостата, Федот! А сопротивляться будет, из всех пищалей по нем пали.
Сотник в явной растерянности посмотрел на царского сплетника, и вид у него был такой виноватый, что Виталику его стало жалко.
- Не дергайтесь, - протяжно зевнул юноша, - не буду я сопротивляться, сам пойду.
- Да ты с ума сошел! - простонала Янка. - На суд, что ль, праведный рассчитываешь?
- Не, отоспаться в спокойной обстановке рассчитываю, - честно признался Виталий, выдергивая из перевязи пистолеты и кидая их на кровать. - Но если кто посмеет меня хоть пальцем тронуть, - пригрозил он боярам и стрельцам, - голову оторву.
Юноша поднял с пола шубейку с царского плеча, тряхнул ее, сунул под мышку.
- Будет чем накрыться. Ты, Федот, в камеру меня веди, где соломка помягче, и передай всем, чтоб до завтрашнего утра не тревожили. Разбудят раньше времени - прибью.
- Сделаю, боярин, - поклонился ему в пояс Федот.
- Ну, тогда пошли.
Бояре шарахнулись в разные стороны, давая дорогу царскому сплетнику, воистину царственной, хотя и не совсем твердой походкой шествовавшему отсыпаться в тюрьму…
5
До тюрьмы царского сплетника везли с шиком, в его собственной карете, украшенной разбитой на две части надписью "АВТОРИТЕТ". Сиденье в ней было такое мягкое, а везли его так деликатно, что он успел заснуть уже на полпути, а потому не слышал ругани бояр с отрядом стрельцов, перегородивших дорогу.
- Ничего не знаем, - упрямо твердил чей-то голос, - царица-матушка приказала везти его прямо во дворец и вам, бояре, следовать туда!
- Я сейчас за царя! - буйствовал боярин Буйский.
- Я тебе дам "за царя"! - резко ответил ему грубый голос войскового воеводы боярина Кондыбаева. - Уж больно скор ты, боярин. Подозрительно скор. Я вот думаю: а не ты ли к делу сему черному руку приложил? Не пора ли тебя к Малюте на дыбу?
- Что?!! - взревел Буйский.
- Ничего! Пока царица-матушка добро не дала, ты есть холоп ее! - отрезал Кондыбаев. - Сотник, заворачивай во дворец!
- Есть во дворец! - отрапортовал явно обрадованный Федот.
Карету развернули, и она неспешно потрусила в обратную сторону.
Следом за ней спешили бояре, на ходу потрясая посохами, а между ними и каретой ехали на лошадях стрельцы, отсекая их от дрыхнувшего внутри кареты арестанта. Царица встретила их во дворе неподалеку от палат царских.
- Как посмели без моего ведома арестовывать мужа государственного? - гневно вопросила она бояр. - Как посмели из повиновения выйти? Что? На плаху захотели?
- Царица-матушка! Тать он!
- Ты, хоть и царица, а все равно женщина. А женщины, они все без разумения, ничего не понимают!
- Вона на карете чего написано: "АВТОРИТЕТ!"
- Он, изверг, супруга твово верного извел!
- Помнишь, он вчерась хвастался, как легко из клетки уйтить можно? Так оно и получилось. Тати, что царя-батюшку в термах римских убить норовили, с тюрьмы ночью сбежали. Его работа, не иначе. Вот с ними он кормильца нашего и порешил!
- С Кощеем снюхался, с Доном снюхался, тать он! На плаху его, вражину!
- Да ты на одежку его посмотри! Пират натуральный!
- Вы что, с ума сошли, бояре? - Голос Василисы подрагивал от ярости. - А кто недавно царя-батюшку от верной смерти спас? Вы или царский сплетник?
- Да он енто покушение и устроил небось чтоб апосля в доверие втереться!
- А ить байку-то какую вчерась загинал! Черепахи! Ассасины опоенные! Какие ассасины? Тюремщиков поутру опоенных нашли, а татей и след простыл. Все по-евойному получилось! Енто он знак кому-то байкой давал! Начинайте, дескать! У меня все готово! Ентой ночью царя-батюшку будем изводить!
- Где тюремщики? - хмуро спросила царица.
- Здеся! Тоже суда праведного ждут.
К Василисе подтащили едва держащихся на ногах тюремщиков с мутными глазами.
- Как случилось, что тати из тюрьмы сбежали? - спросила их царица.
- Мы дверь откры-ы-ыли-и-и, - растянул рот до ушей один из тюремщиков.
- А они как ломану-у-ули… - добавил второй.
- Видала, матушка? - завопили бояре. - Все, как царский сплетник баял вчера!
- И царя-батюшку он похитил!
- Нету кормильца нашего!
- Нету родимого!
- Казнить лиходея!
- Сначала я хочу царского сплетника услышать! - оборвала увлекшихся бояр Василиса.
- Извини, царица-матушка, - поклонился ей в пояс Федот, - вряд ли от него сейчас толк будет. Он вчера, видать, так хорошо боярство отмечал, что его сейчас лучше не тревожить. Он и в тюрьму-то согласился ехать, чтобы вокруг не галдели и дали ему там толком отоспаться.
- Согласился? - невольно усмехнулась царица.
- Ну да. А ежели бы не согласился, плохо б нам пришлось.
- Быть по сему. Вези его в тюрьму, Федот, в темницу самую надежную определи. Пусть проспится. И поставь на охрану команду своих самых надежных стрельцов. Никого к темнице не подпускать, кроме меня. Всех, кто к ней приблизиться посмеет, в шею гони.
- Но, царица… - застонала боярская дума.
- Боярина без царя судить нельзя! А в отсутствие царя его судить можно только полным составом боярской думы! - отрезала Василиса. - А у вас здесь далеко не полный состав.
- Так это мы мигом…
- И боярин должен иметь возможность отвечать на поставленные вопросы, - добавила царица. - Вези его, Федот, в тюрьму. Ты, я надеюсь, все понял?
- Все понял, матушка.
- Исполнять! - властно приказала Василиса.
- Слишком уж ты добрая к татям, царица! - не выдержал боярин Буйский.
- Добрая, злая… главное, за кем армия, - мрачно сказала царица. - Козьма, - обратилась она к боярину Кондыбаеву, - поднимай войско! Ежели кто из бояр смуту затеять посмеет, вязать и к Малюте в пыточную волочить либо казнь вершить на месте без суда и следствия по законам военного времени. Страже стрелецкой, - повернулась царица к боярину Засечину, - усиленные наряды на улицах нести, и любую смуту, особливо со стороны бояр…
- Но, царица-матушка… - протестующее взревел стрелецкий воевода.
- Лишаю тебя воеводства! - рявкнула царица. - Федот! Городскую стражу и разбойный приказ под твою руку отдаю!
- Есть! - вытянулся сотник.
- А ты, Буйский, чтоб к полудню боярскую думу в полном составе в палатах царских собрал. Не соберешь, пеняй на себя. Я не Гордон. Скипетром никого охаживать не буду. Боярскую шапку долой, удел в казну, голову на плаху. Козьма, уделы боярские обложить войсками со всех сторон!
- Будет сделано, царица-матушка, - кивнул войсковой воевода. - Без твоего приказа никто из них со своего подворья носа не высунет, кроме тех, кому на заседании боярской думы быть. Ну, чего ждете? По домам, бояре, вас здесь только к полудню ждут.
Как только ропщущие бояре покинули царский двор, Козьма Кондыбаев склонился к уху Василисы:
- Как бы чего не вышло, царица-матушка. Под моей рукой войск, конечно, много, но и у них людей хватает.
- Знаю. Обложить лишь те уделы и подворья, что ближе к Великореченску. Силы не распылять.
- Так ить с дальних уделов подтянуть могут.
- Что предлагаешь?
- Гордона искать надо. Только он междоусобицу остановить может. Не верю я, что сгинул наш кормилец.
- Я тоже не верю. Федот, а ты чего застыл?
- Ждал, когда бояре разойдутся, - ответил сотник, поглаживая рукоять сабли. - Мало ли чего…
Царица усмехнулась:
- Вези его в тюрьму, исполняй приказ. Да распорядись, чтоб квасу да рассолу ему в камеру побольше поставили и чего-нибудь поесть. Стрельцам, что в карауле стоять будут, пищали выдай. Пусть палят по любому, кто в камеру царского сплетника прорваться надумает. Кто бы ни пришел, боярин, не боярин, никого, кроме меня и Гордона, близко не подпускать! Пока вина не доказана - сплетник не виновен! И всех стрельцов предупреди, что боярин Засечин им теперь не указ.
Федот поклонился, запрыгнул в седло и дал знак кучеру трогать. Карета в окружении стрельцов тронулась в обратный путь по направлению к городской тюрьме, мерно стуча колесами по булыжной мостовой.
- Ах, как все это не вовремя, - пробормотала Василиса, глядя вслед карете. - Шемаханское посольство на подходе, а моего непутевого опять куда-то занесло. Нет, с этим надо что-то срочно делать…