Потом я осторожно протянул руку, достал из сумки хлеб и, отломив кусочек, протянул существу. Оно приблизилось, осторожно переступая коротенькими ножками, и протянуло лапку - вернее, ручку с крохотными, почти человеческими пальчиками.
Взяв хлеб обеими руками, странное создание осторожно надкусило его и, прижав краюху к груди, вновь скользнуло в туман. Я усмехнулся - предгорья были полны жизнью, для которой, похоже, самым странным и притягательным созданием был человек. Мы страшили и привлекали ночных обитателей холмов не меньше, чем страшил и притягивал нас самих окружающий мир. Какое - то время я сидел неподвижно, ожидая других визитеров, но больше никого поблизости не было.
Небо становилось все светлее, а туман сполз ниже, укутав подножье холма. Скоро, подумал я, у нас не будет и такой ночи - близилась пора летнего солнцестояния, когда солнце в странной задумчивости повисает над горизонтом, словно не решаясь нырнуть в темную пропасть. Подул легкий ветерок и откуда - то потянуло дымком - видимо, я вышел к пастушьей стоянке. Я, было, направился туда, но тут же сообразил, что мне придется объяснять с чего это мне вдруг вздумалось проводить ночь в горах в одиночку; инстинктивно я понимал, что лишних расспросов следует по возможности избегать, хоть особенно и не задумывался над этим.
Я ни сделал ни одного шага в направлении стоянки, но голоса все приближались - теперь, когда туман постепенно рассеивался, я увидел их - темные фигуры, которые казались из - за игры теней и света совсем огромными - над головами людей трепетали факелы. Все были вооружены. Глупо - сначала мне показалось, они ищут меня.
Процессия двигалась мне навстречу и я понял, что прятаться поздно. Убегать тоже было глупо - оставалось лишь открыто выйти им навстречу, что я и сделал.
Завидев меня, они резко остановились - лица у всех были настороженные. Здесь были и наши люди, и чужаки из Голого Лога, и еще кто - то из той общины, чья стоянка расположилась по соседству с нашей… многих я и не знал…
- Эй, - сказал тот, кто, похоже, был у них за главного, - а ты что тут делаешь?
Я счел за лучшее сказать правду.
- Я искал одного человека. Девочку. Она заблудилась где - то неподалеку.
- А ты не врешь, малец?
Он приблизил к моему лицу факел - у меня от жара затрещали волосы, и я отпрянул.
- Это Люк, - сказал кто - то из толпы, и я узнал Карла, мужа Лины. - Он, хоть и придурочный, но не врет - у моей хозяйки пропала сестра. Так она, бедняжка, с тех пор, как узнала об этом, ревет не переставая. А малый этот, вроде, ее приятель, девчонки той. Только зря все это. Девку не вернешь. И тебе тут шляться нечего, - обернулся он ко мне, - Ступай домой.
- Ладно, - сказал я благодарно; мне было приятно, что хоть кто - то за меня заступился, - а что стряслось - то?
- Оборотня ловим, - ответил Карл. - Оборотень тут поблизости бродит, ясно?
- А может, он и сам оборотень? - спросил кто - то из толпы.
- Нет, - Карл, видимо, решил защищать меня до конца, - говорю тебе, это наш. Ты что, оборотня от человека отличить не можешь?
- Как же его отличишь… - пробормотал кто - то.
- А ты факелом ткни, - посоветовали сзади, - он сразу себя и покажет.
Я молчал.
- Ладно, - сказал старший, - пошли. Ступай домой, малец, а то наживешь неприятности.
Я молча кивнул.
Процессия вновь двинулась в путь и какое - то время, пока она не скрылась за склоном холма, я смотрел ей вслед. В неторопливых, осторожных движениях людей была молчаливая угроза - когда я осознал, что произошло бы, если бы я, скажем, бросился бежать, или если бы Карл не признал меня, мне стало дурно…
Туман, скопившийся в расселинах, затрепетал и начала подниматься вверх, на миг погрузив меня в ватный сумрак, в котором исчезли все звуки и краски. Потом сквозь него начал пробиваться розовый свет, он вздрогнул, точно агонизирующее животное, и рассеялся, а в лицо мне ударил слепящий луч - солнце зависло в узкой расселине между двумя скалами и начало стремительно карабкаться на небосвод, поглощая зелень и чернь, и лиловый сумрак. Тени шарахнулись и поползли прочь, укорачиваясь на глазах. Чувства мои обострились, и я теперь отчетливо чуял запах дыма - где - то совсем рядом была стоянка пастухов, - и слышал треск горящих сучьев, и еще какое - то движение у себя за спиной - осторожное, почти неуловимое.
Я обернулся.
Она стояла на границе света и тени, и поначалу казалась совсем нереальной, но солнце все укорачивало и укорачивало тень, гнало прочь, пока, наконец, я не разглядел ее совершенно отчетливо.
- Тия, - прошептал я.
Она поглядела на меня своими огромными глазами. Косые солнечные лучи словно просвечивали ее насквозь и мне она показалась совсем бесплотной - легкая полупрозрачная фигурка, готовая вот - вот окончательно раствориться в воздухе.
Я стоял неподвижно, боясь пошевелиться. Понимание пришло ко мне - такое чистое и холодное, такое окончательное, что меня затрясло, точно я вышел из освещенной комнаты на мороз.
- Что же ты… - сказал я хрипло и осекся…
Позвать на помощь? Я вспомнил суровое факельное шествие, багровый свет на лицах и впервые осознал, какой страх скрывается за этой решимостью…
- Ты не знаешь… - сказал я, - Уходи отсюда… Пожалуйста, уходи. Они очень напуганы. Они убьют тебя.
Она рассеянно улыбнулась, точно это совсем ее не занимало. В серых глазах отражались верхушки гор.
- Но ведь это совсем не то, что они думают, Люк, - сказала она мягко, - все совсем не так…
- Может быть, - торопливо согласился я. - ты права… но тебе нельзя здесь оставаться. Они могут вернуться… Я не знаю, откуда ты пришла, но все равно - возвращайся туда, слышишь?
- Идем со мной, - тихонько сказала она.
Я замотал головой.
Она в последний раз поглядела на меня, улыбнулась и скользнула обратно в заросли. Я стоял столбом, как дурак, и смотрел ей вслед; солнце припекало все сильней, но меня по - прежнему бил озноб. Ветка у меня за спиной хрустнула - там кто - то стоял.
Я думаю, он был с пастухами - все подростки предпочитают болтаться на верхних пастбищах, да и старшие не возражают, потому что здесь от них есть хоть какой - то прок. Скорее всего, его отправили собрать хворост для костра и, когда он услышал голоса, он просто пошел на звук…
- С кем это ты разговариваешь, придурок? - спросил Тим, - сам с собой?
Я не ответил.
- Забавно, - сказал он, и попытался обойти меня на узкой тропке.
Я загородил ему дорогу, но он отпихнул меня.
- Эй! - окликнул он и раздвинул руками кусты.
Она обернулась и он отпрянул, точно от удара.
- Ах ты, черт! - сказал он, - это ведь…
Я схватил его за рукав куртки и дернул. Он, было, потерял равновесие, но удержался на ногах.
- Оставь ее в покое! - сказал я, - оставь, слышишь ты!
Он рванулся и высвободился.
- Кого ты защищаешь? Кого ты защищаешь, урод?
Он набрал в легкие побольше воздуху, но крикнуть не успел - я подскочил к нему и охватил сзади, зажимая рот. Мы стали бороться - молча; он - потому, что я не давал ему крикнуть, я - потому, что, опасаясь быть услышанным, не издал ни звука, несмотря на то, что он вцепился зубами мне в руку. Я почти ничего не соображал - понимал только, что если я его выпущу, он тут же позовет старших, и что они сделают с ней, Господь знает. Потом это куда - то ушло, словно я получил какой - то тайный сигнал - с ней все в порядке, ее здесь нет; теперь меня больше тревожило то, что они могут сделать со мной.
Я и рад был бы отступить, но все уже слишком далеко зашло.
Он не ожидал такого отпора и пришел в ярость - теперь он навалился на меня, выкручивая мне руку, а я отбивался - слепо, отчаянно, багровая пелена застилала мне глаза. Я даже не пытался вырваться, чтобы освободиться и убежать, я в слепой ярости бессильно колотил его кулаком по спине, по голове, другой рукой пытаясь найти точку опоры, зацепиться за корень, за выбоину, пока пальцы мои не наткнулись на камень и не обхватили его. Лежа ничком на земле, я размахнулся и ударил, почувствовав, что острая грань камня встретила лишь слабое сопротивление, погрузившись во что - то мягкое. Хватка моего противника внезапно ослабела.
Я перекатился на живот и, сбросив с себя тяжелое тело, приподнялся на четвереньки - ноги меня не держали. По прежнему оставаясь на четвереньках, я подполз к нему. Ярость ушла, и черты его разгладились. В глазах отражалось небо.
На какое - то время я застыл неподвижно, напряженно вглядываясь в его лицо. Потом, всхлипывая, поднялся на ноги. У меня было странное ощущение, что все это происходит не со мной - словно я заблудился в каком - то дурном сне.
Именно это ощущение полной нереальности помогло мне окончательно не свихнуться и не потерять голову - я взглядом отыскал самую глубокую расселину и, подтащив тело к обрыву, спустил его туда. Потом изо всей силы уперся в нависшую над обрывом глыбу и толкнул. Наконец, мне удалось раскачать тяжелый камень, и он покатился вслед за телом, волоча за собой шлейф пыли и увлекая множество других камней - помельче.
Еще несколько таких же усилий и тело скрылось под грудой валунов, а я, находясь все в том же странном полусне, кое - как разровнял истоптанную землю, уничтожив следы драки.
Только покончив со всем этим, я стал медленно осознавать случившееся и мне стало по - настоящему страшно.
- Что же это такое? - пробормотал я в пустоту, - ведь я не хотел. Я просто хотел его остановить…