Тем более, мне не терпелось оказаться наверху, чтобы отыскать Тию - я радовался, что ей не пришлось видеть и слышать то, что творилось внизу, и вовсе не жаждал рассказать ей об этом. Просто хотел убедиться, что все у нее в порядке. В глубине души я был уверен, что все в порядке - просто хотел получить внешнее подтверждение этой своей уверенности. Поэтому, добравшись до летней стоянки, я тут же отправился разыскивать Лину - ее сестру.
Внешне она была совсем другая - темноволосая, черноглазая, бойкая, но улыбка у нее была хорошая; она походила на свою сестру чем - то другим, скрытым - даже мне, хоть я и не часто ее видел, было ясно, что в ней нет той неявной злобы, затаенной обиды на весь мир, которая часто присуща женщинам и тянет их язвить и жалить исподтишка.
Сейчас она не улыбалась - до нее дошли слухи о том, что стряслось в ее родной общине и глаза у нее были припухшие. Похоже, она все это время проплакала, но, увидев меня, выдавила улыбку - скорее, тень улыбки, и приветливо сказала:
- Здравствуй, Люк. Тебе что - то нужно?
- Я ищу Тию, - ответил я. - Я просто хотел сказать ей, что все в порядке.
Она поглядела на меня, точно увидела привидение.
- Что в порядке? - выкрикнула она и, не в силах больше сдерживаться, снова зарыдала.
Я, в свою очередь, уставился на нее.
- Ее здесь нет?
- Откуда ей тут быть? - устало ответила она. - Если ее нет среди тех, внизу, значит, она погибла…
Я нерешительно сказал.
- Лина… но ведь она не погибла. Я сам ее видел.
Она подскочила, схватила меня за плечи и сильно встряхнула, - мне казалось, что она даже не соображает, что делает.
- Ты ее видел? Где?
- Внизу. С ней ничего не случилось. Она просто была очень напугана. Я думал… она пошла сюда…
Она продолжала трясти меня.
- Когда? Когда это было?
- Прошлым вечером… Лина… она давно уже должна была быть здесь.
Она как - то сразу погасла, лихорадочное возбуждение покинуло ее, она выпустила меня и, сгорбившись, отступила на шаг.
- Ее здесь нет, - невыразительно ответила она. - Нет… и не было.
Глаза ее расширились.
- Это Голос, - сказала она. - Люди говорят, что она вчера слышала Голос. Вот она и ушла…
Я тупо помотал головой.
- Я… не верю. Может, она просто заблудилась?
С какой - то странной покорностью она сказала:
- Ее больше не найти, Люк. И искать никто не будет. Это без толку… ведь даже если ее найдут…
Она всхлипнула. Плакала она горько и беспомощно, а я беспомощно топтался перед ней, потому что мне было нечем ее утешить.
Потом сказал:
- Если она где - нибудь поблизости… я постараюсь найти ее, Лина.
Она только покачала головой и не ответила. Я знал, почему. Что бы я ни говорил, и я и она отлично понимали, как в действительности обстоит дело.
Говорят, что люди, отозвавшиеся на Голос, еще некоторое время бродят вблизи родных мест, словно ищут кого - то или хотят проститься со своими близкими. Если верить преданиям, они возвращаются за своей душой… что с того? Раз потеряв душу, невозможно получить ее обратно. Даже если их приводят домой, они не понимают обращенных к ним слов и никогда не возвращаются к обычной жизни.
Они слоняются повсюду, глядя пустыми глазами, а потом вновь исчезают - на этот раз навсегда. Куда они уходят? Я представил себе поселение неведомых оборотней, по которому как тени слоняются пропавшие из прибрежных деревень люди, и мне стало страшно. Лучше смерть, чем это…
И я стал собирать сумку.
На меня никто не обращал внимания - всех занимали события последних дней; община бурлила - на моей памяти никогда еще к ней не примыкало такое количество новых жителей, никогда еще не происходило драматичных событий такого размаха; Многие, в особенности молодежь, говорили, что хорошо бы спуститься вниз, поглядеть на новоприбывших, тогда как старухи резонно полагали, что пришельцы никуда не денутся, а тут и без них дел хватает. Словом, я надеялся, что мне удастся ускользнуть незамеченным, да и потом меня никто не хватится - решат, что я спустился вниз, к отцу Лазарю, вот и все.
Но мне, разумеется не повезло, потому что я напоролся на Матвея. Он обладал поразительной способностью замечать то, что его не касалось.
- Куда это ты собрался? - подозрительно спросил он.
Сначала я хотел сказать, что вниз, но потом передумал. Сказал, что иду к остальным мальчишкам на верхние пастбища - ребятня всегда крутилась вместе с пастухами, а предгорья считались безопасными.
- Они будут просто в восторге, - язвительно сказал он.
Он - то отлично помнил, что у меня со сверстниками не ладилось.
Я пожал плечами.
Он задумчиво смотрел на меня.
- Что ж, может, это и к лучшему, - сказал он, наконец, - По крайней мере, ты не будешь надоедать святому отцу; Он и так тобой недоволен.
Я растерялся.
- Что я такого сделал?
- Вопрос не в том, что ты сделал, - сухо ответил Матвей, - а что ты можешь сделать. Или в том, чего ты не сделал. Постарайся не раздражать его по крайней мере.
Я молча кивнул и, чтобы его успокоить, решительно направился в сторону верхних пастбищ - на самом деле мне было все равно, откуда начинать поиски.
Почему - то мне казалось, что если она и впрямь слоняется где - то поблизости, я обязательно ее встречу.
Я уже отошел на порядочное расстояние, когда он окликнул меня.
- Люк!
Я обернулся.
- Осторожней.
* * *
Я еще никогда не оставался один - даже в горах, где пастухи всегда старались дежурить парами, и мне было страшно. Когда начало темнеть, я очертил вокруг себя магический круг, чтобы никакая нечисть не могла до меня дотронуться, но в глубине души понимал, что это бесполезная мере предосторожности - ведь если бы такие штуки наверняка помогали, то с чего бы всем бояться? Тем не менее, я устроился внутри этого круга и разжег костер - поначалу сидеть у огня было уютно - он освещал все вокруг на несколько шагов, высвечивал ближайшую гряду камней, заставляя их покрываться то синюшной бледностью, то румянцем, а треск горящих веток помогал не прислушиваться к разным ночным звукам. Но потом, мне начало казаться, что тьма, отступившая за пределы светового круга, на самом деле уплотняется, окружая меня сплошной стеной, которая казалась совсем уж непроглядной по сравнению с розовыми отблесками костра. Она корчила мне рожи и, в тот же миг, злорадно хихикала у меня за спиной. Это было так страшно, что, если бы костер не прогорел, я бы, наверное, сам его погасил.
Только когда последние угли рассыпались грудой мерцающих огоньков, я понял, что зловещая тьма существовала большей частью в моем воображении - вокруг было не так уж темно. В начале лета ночи короткие, и светлые сами по себе, но тут, наверху, где деревья не заслоняли небо, а воздух был свободен от мутных морских испарений, я увидел, что от горизонта до горизонта протянулась огненная полоса - широкий звездный мост, такой яркий, что силуэты одиноких деревьев на склоне холма чернели, точно нарисованные углем. Звезды мерцали и переливались, собираясь в шары, в вихри, в сложные фигуры, слабое зарево на краю неба то вспыхивало, то гасло, и зрелище это так заворожило меня, что я поднялся и осторожно начал пробираться на самую верхушку холма. Оказавшись наверху, я обернулся и у меня перехватило дыхание - словно я стоял в полумраке молельного дома с его цветными окнами и мягким мерцанием светильников - море на юге лежало черное, черней, чем небо, но там, где днем я бы увидел темный лесной массив, протянувшийся сколько хватит глаз, сияла россыпь огней, точно кто - то кинул с высоты на деревья светляков - пригоршню за пригоршней. Только ни один светляк не мог бы сиять так ярко. Огни эти точно дышали - мерно, в каком - то своем ритме, то меркли, то разгорались ярче, казалось, что по верхушкам деревьев, по кронам пробегают волны света.
"Огни наших поселений простирались от горизонта до горизонта… я вижу их в своих снах - они сияют, точно небо, полное созвездий…" - вспомнил я. Зрелище было таким поразительным, что я почувствовал себя причастным к нему, словно я был странным образом соразмерен этим горам, и темному морю, поглощавшему звездный свет, и этим огням - я был не больше и не меньше чем они - часть этого мира, равный собеседник и наблюдатель.
Приоткрыв рот, я всматривался в этот неведомый свет, как вдруг огни, казавшиеся зеркальным отражением величаво раскинувшихся в небе созвездий, вспыхнули с особенной силой и тут же погасли. Лишь небо продолжало светиться, и грядущий рассвет казался мне то ли обещанием, то ли утешением - я спустился вниз, к своим пожиткам, уселся у прогоревшего костра и поплотнее запахнул куртку - на рассвете всегда холодно.
Резкий крик потревожил утренний сумрак, ему откликнулся другой. Странные, холодноватые голоса перекликались в тумане. Я насторожился - внизу, на побережье, я ни разу не слышал ничего подобного. Какое - то время ничего не происходило, потом передо мной внезапно возникло темное пятно - оно чуть приблизилось, оформилось и превратилось в странное существо примерно в половину моего роста. Присев на мохнатые ноги, оно с любопытством уставилось на меня своими глазами - бусинками.
- Привет, - сказал я.
К нечистой силе это создание явно никакого отношения не имело - похоже, оно опасалось меня не меньше, чем я его. К тому же оно умудрилось забраться за пределы моего магического круга.
Какое - то время мы оба сидели неподвижно и внимательно смотрели друг на друга.