- Вы, сукины дети! Думаете, что вы такие благопристойные, что отказываетесь торговать со мной! Видите ли, моё поведение не устраивает их! Вы могли бы лучше…
Бармен схватил портфель.
- Прочь руки, сукин ты сын! - завопил толстяк. - Вы все возомнили о себе Бог знает что, считаете себя жителями другой страны! Это я-то чужестранец? Так выслушайте меня, вы, жалкая кучка иностранцев! Это Америка! Это свободная…
Рыжеволосый капитан дорожной инспекции Эл Марден поднялся при первых же возгласах толстяка. Подойдя к нему, он положил огромную лапищу на его плечо, чем мгновенно отрезвил кричавшего.
Толстяк перестал орать, повернулся и замахнулся портфелем, чтобы ударить Мардена, но потом, долгую застывшую секунду уставившись в сверкающие глаза Мардена, в его лицо, приобретшее вид начальника, он остановился.
- Меня зовут капитан Марден, я из дорожной инспекции, - представился Марден. - И вот что я вам скажу: мы не заключаем больше никаких сделок с внешним миром. - Его голос звучал спокойно, твёрдо… и, как показалось Дейсейну, несколько весело.
Разгневанный толстяк опустил портфель и сглотнул.
- Вы можете выйти на улицу, сесть в свою машину и выехать из Сантароги, - продолжал Марден. - Немедленно. И больше не возвращайтесь сюда. Мы вас запомним, и если вы снова появитесь в долине, мы вышвырнем вас отсюда.
Толстяк успокоился. Плечи его поникли. Он сглотнул, внимательно оглядел зал, потом пробормотал:
- С радостью уеду отсюда. Буду просто счастлив. Ад замёрзнет, если я когда-либо вернусь в эту грязную долину. От вас смердит. От всех вас! - Он вырвался из хватки Мардена и по коридору прошёл в вестибюль.
Качая головой, Марден вернулся к столику, где играли в карты.
Постепенно в зале установилась прежняя атмосфера. Дейсейн, впрочем, ощутил перемену, которая наступила после нервного срыва торговца - зал разделился на сантарожанцев и приезжих, возникла невидимая стена, отгородившая столики, за которыми сидели семьи приезжих, где родители поторапливали детей, желая как можно быстрее покинуть зал, от столиков сантарожанцев.
Дейсейна охватило такое же желание. Казалось, словно люди в зале разбились на две группы - охотников и жертв. Он почувствовал запах пота вспотели его ладони. И заметил, что Бурдо ушёл.
"Это просто глупо! - подумал он. - Неужели Дженни не замужем?"
Он напомнил себе, что он психолог, наблюдатель. Но наблюдатель должен следить и за самим собой.
"Почему я реагирую таким образом? - подумал он. - Неужели Дженни не замужем?"
Две семьи приезжих уже шли к выходу из зала, пропуская вперёд детей, хриплыми голосами договариваясь о том, что немедленно уедут в соседний город.
"Почему они не могут остаться здесь? - спросил у самого себя Дейсейн. Ведь плата здесь вполне приемлема?"
В голове возникла карта этого района: в двадцати пяти милях находится Портервилль, в десяти милях от окраин долины, если ехать по дороге, по которой он прибыл. Если же ехать в противоположном направлении, то приходится делать крюк, огибая гору, - не меньше сорока миль, прежде чем дорога соединяется с 395-й автострадой. Ближайшие селения находились на юге на этой автостраде, и до них было не менее семидесяти миль. Это был район, где находились Национальные леса, озёра, запасные дороги, а местность своими горными кряжами с застывшими лавинными потоками, напоминала лунный ландшафт - почти пустынная, за исключением долины Сантарога. Почему же люди не хотят остаться здесь и провести ночь в гостинице, а не мчаться в темноте по такой не слишком приятной местности?
Дейсейн закончил есть, но пиво не допил. Перед тем, как ехать сюда, ему, конечно следовало поговорить об этой долине с главой факультета доктором Шами Селадором. Бурдо оставил счёт на коричневом подносе - 3 доллара 86 центов. Дейсейн положил на поднос пятидолларовую купюру и снова оглядел зал. Игроки в карты сосредоточились на своей игре. Бармен, перегнувшись над стойкой, о чём-то болтал с двумя клиентами. Какая-то маленькая девочка за столиком справа от него жаловалась, что она не хочет пить молоко.
Да, обстановка вокруг него была не совсем обычной, и Дейсейн ощущал, как всё внутри него кричит об этом. Хрупкое спокойствие этого зала угрожало в любой момент рухнуть, и Дейсейн не думал, что ему хочется стать тому свидетелем. Он вытер губы носовым платком, взял портфель и направился в вестибюль.
Его чемодан стоял на письменном столе, рядом с журналом регистрации посетителей. Из соседней комнаты, где находился коммутатор, доносились гудящие звуки и едва различимые голоса людей. Он взял чемодан и из кармана достал медный ключ от своей комнаты - пятьдесят вторая на втором этаже. "Если в ней не окажется телефона, - решил он, спущусь вниз и позвоню Шами из автомата".
Чувствуя себя дураком и всё ещё пребывая под впечатлением от сцены в столовой, Дейсейн направился к лестнице. Несколько пар глаз сидевших в креслах в вестибюле людей насторожённо следили за ним поверх газет.
Лестница вела к затемнённым антресолям - там находились столы с разбросанными на них листами белой бумаги. А чуть дальше висела табличка: "На второй этаж. Просьба закрывать дверь".
Следующий пролёт, тускло освещённый, с широкими панелями из тёмного дерева, вёл налево. За ещё одной дверью находился коридор с табличкой, указывающей, что слева находится аварийный выход. Напротив неё ещё одна табличка, светящаяся, указывала, что пятьдесят первая комната находится справа по коридору. С потолка свисали светильники, под ногами поскрипывал толстый ковёр каштанового цвета, в широких тяжёлых дверях с медными ручками были замочные скважины для старомодных французских ключей - всё это напоминало обстановку девятнадцатого века. Дейсейн даже не удивился бы, если бы увидел горничную в кружевном чепце, длинной юбке, в переднике, перехваченном сзади бантом, чёрных чулках и мягких туфлях - или же представительного вида портье в облегающем жилете со стоячим воротником и широкой золотой цепью на талии. Дейсейн почувствовал себя неуютно в подобной обстановке.
Медный ключ плавно провернулся в замке, и Дейсейн вошёл в пятьдесят первую комнату. Высокий потолок, одно окно с видом на стоянку. Дейсейн нажал на выключатель, и зажглась небольшая лампа, стоявшая на полу возле туалетного столика из тутового дерева. В жёлтом свете он увидел приоткрытую дверь в ванную, выложенную кафелем (оттуда доносился звук капавшей воды), письменный стол на толстых ножках с единственным стулом, кровать, которая показалась ему узкой и высокой. Переднюю спинку её украшали витиеватые инкрустации.
Дейсейн прикоснулся к постели - она показалась ему мягкой. Он опустил чемодан на постель и посмотрел на него. Из-под крышки выступал край белой ткани. Дейсейн открыл чемодан и осмотрел его. Он всегда тщательно и педантично укладывал вещи. Сейчас же в чемодане среди вещей был небольшой беспорядок. Кто-то открыл его и рылся в нём. Правда, он не был заперт. Дейсейн проверил, не пропало ли что-нибудь - нет, всё на месте.
"Почему и кто мною так интересуется?" - задал он себе вопрос.
Дейсейн огляделся в поисках телефона и увидел его - обычный французский аппарат, стоявший на полке возле стола. По пути к телефону он увидел себя в зеркале, висевшем на стене над столиком: широко раскрытые глаза, сжатый в тонкую линию рот. Недовольно он покачал головой и улыбнулся. Но улыбка вышла натянутой.
Дейсейн сел на стул и поднёс трубку телефона к уху. В комнате пахло дезинфицирующим мылом… и ещё чем-то, напоминающим запах чеснока. Через секунду он нажал на рычаг.
Женский голос вскоре произнёс:
- Телефонная станция.
- Я хочу позвонить в Беркли, - сказал Дейсейн и назвал номер. Последовала пауза, а потом его спросили:
- Номер вашей комнаты, сэр?
- Два - пятьдесят один.
- Одну минуту, сэр.
Он услышал звук вращающегося диска, потом гудки. На связь вышла другая телефонистка. Дейсейн вполуха прислушивался к их разговору. Запах чеснока всё усиливался. Дейсейн посмотрел на высокую старую кровать, свой раскрытый чемодан. Кровать как бы приглашала его пойти и прилечь на неё, напоминала, какой же он уставший. Заныло в груди. Он глубоко вздохнул.
- Доктор Селадор слушает.
Казалось, знакомый индийско-оксфордский акцент Селадора раздался совсем рядом. Дейсейн назвал себя и неожиданно ощутил чувство той самой близости, которое связывает людей сознанием всей огромности разделяющего их расстояния, когда только при помощи проводов ты можешь связаться с кем-либо, находящимся в другой части штата.
- Джилберт, старина, я вижу, с тобой всё в порядке. - Голос Селадора звучал бодро.
- Я в гостинице "Сантарога", доктор.
- Как я слышал, она вполне приличная.
- Похоже, что так. - К накопившейся усталости теперь примешивалось и ощущение неловкости. Зачем он вообще позвонил доктору Селадору. Ведь острый, проницательный ум доктора начнёт выискивать во всём мотивы, тайный смысл.
- Думаю, что ты позвонил мне не только ради того, чтобы сообщить, что прибыл в Сантарогу, - сказал Селадор.
- Нет… я… - Дейсейн вдруг понял, что не способен выразить своё неясное беспокойство, которое, возможно, бессмысленно, чувство отчуждённости сантарожанцев от чужаков из внешнего мира, уколы беспокоящего его страха. - Мне бы хотелось побольше узнать о сделках, заключённых нефтяными компаниями с этой долиной, - проговорил наконец Дейсейн. - Посмотрим, может, вам удастся выяснить, как они ведут дела с этой долиной. Здесь, по всей видимости, имеется независимая служба техобслуживания. Мне хочется знать, кто снабжает их бензином, маслом, запчастями и всем остальным.
- Хорошая мысль, Джилберт. Я назначу одного из наших… - Внезапно в трубке раздалось потрескивание, после чего наступила гробовая тишина.