"Служить мне. Принять мои идеи. Саламандра отпустит тебя, прежде чем раны станут неизлечимыми. А когда они закроются - тебе не нужно будет ничего делать… просто жить, долго и счастливо. А сейчас - сейчас ты вызовешь женщину наружу и отвлечешь ее, пока саламандра не возникнет прямо перед ней, как возникла перед тобой. Если ты откажешься - вернешься обратно как раз к тому моменту, когда сгоришь заживо".
Вирджиния была лишь чем-то неопредоленно-далеким, и у меня не было языка, чтобы сказать "да" или "нет". Но Вирджиния была смыслом моей жизни, и я знал это даже тогда, когда тонул в безысходной муке; и все это превратилось в беспредельную ярость и в беспредельную ненависть, и я вырвался из безвременья…, и вспышкой моих чувств он был выброшен в пустоту, из которой явился.
Глава 12
Думаю, я начал бороться именно из-за того, что ярость превысила муку. Мне говорили, что саламандра села на меня - и я вцепился зубами в ее зад с бешеной силой, не разжав клыки даже тогда, когда тварь вскочила. Но боль была так сильна, что кроме этой боли я ничего не помню.
Тогда саламандра исчезла. Улица сразу стала казаться очень темной, несмотря на лунный свет и отдаленные красные сполохи над горящими домами; было тихо, лишь изредка доносилось потрескивание огня пожаров. Когда мое тело восстановилось настолько, что начало действовать обоняние, я прежде всего почуял острый запах дыма.
Это заняло несколько минут. Несожженных тканей осталось все же достаточно, чтобы по образцам их ДНК воссоздалось остальное. Наконец я осознал, что моя голова лежит на коленях Джинни. Джинни гладила меня и плакала. Я лизнул ее руку - с трудом, потому что мой язык был подобен пересохшей подошве. Будь я человеком, я не спешил бы изменить позу. Но в облике волка, обладая лишь волчьими инстинктами, я увернулся от ее объятий и сел, хрипло тявкнув.
- Стив… о милостивый Творец, Стив, ты спас нам жизнь! - прошептала Джинни. - Еще пара минут, и мы бы просто задохнулись. У меня до сих пор в горле дерет.
Стуча по полу когтями, подошел Свартальф; вид у него был настолько самодовольный, насколько это возможно для кота с подпаленными усами. Он мяукнул. Джинни нервно рассмеялась и пояснила:
- Ты ему должен пинту сливок или что-нибудь в этом роде. Он ради тебя рисковал шкурой - точно так же, как ты ради нас. Ну, по крайней мере, именно он придумал, как спасти тебя.
Я насторожил уши.
- Он умудрился открыть кран на бочке с пивом, - сказала Джинни. - Я наполняла кувшин за кувшином и выплескивала их на саламандру. Ее это встревожило, она передвинулась - и ты смог пустить в ход клыки. - Джинни ухватила меня за загривок. - Но какое это было зрелище, когда ты висел на ней!
Пиво!.. Я с трудом поднялся на ноги и вернулся в бар. Джинни и Свартальф пошли следом за мной, не понимая, в чем Дело, пока я, поскуливая, не ткнулся мордой в ближайший стакан.
- О, ясно! - воскликнула Джинни, щелкнув пальцами. - Ты умираешь от жажды. Да нет, ты вообще пересох до полусмерти.
Она налила мне кварту пива. Я выхлебал его в один присест и потребовал еще. Но Джинни покачала головой:
- Хотя ты и заставил саламандру сбежать, но дело еще не закончено. Так что пей воду.
Мой звериный метаболизм почти мгновенно перераспределил жидкость в организме, и здоровье полностью вернулось ко мне. И первой вполне отчетливой мыслью была та, что незачем тратить хорошее пиво на борьбу с элементалью. Но тут же я решил, что использование любых подручных средств - основное условие победы.
Во всем есть своя отрицательная сторона. Оборотень имеет повышенную физическую сопротивляемость - но мозг его по существу своему звериный, в нем сохраняется лишь верхний слой человеческой личности. Или, проще говоря, в виде волка я был очень глупым человеком. У меня хватало ума лишь на то, чтобы сообразить - лучше поскорее вернуть себе человеческий облик… так что я выбежал за дверь, чтобы меня коснулись лунные лучи.
Вы когда-нибудь видели, как хихикает кот?..
- Ох, черт!.. - взвизгнул я и начал снова оборачиваться волком.
- Стой, стой! - сказала Джинни, давясь от смеха. - Если тебя так уж тревожит моя девичья стыдливость, возьми это!
Она бросила мне изрядно пообгоревшую, но вполне еще пригодную для практических целей меховую шубку. Сомневаюсь, что кто-то когда-то одевался быстрее, чем я в тот момент. Шубка здорово жала в плечах, но была достаточно длинной… если я двигался осторожно. И хотя ночной ветерок холодил мне ноги, лицо мое горело, почти как саламандра.
И это было одной из причин, по которым я просто забыл о посетившем меня видении. Другой причиной была угрожавшая нам опасность - живая и слишком горячая. Кроме того, физическая боль, сопровождавшая возрождение моего сознания, размыла память о невещественном опыте - и, пожалуй, это и было главным. Боль стерла все. Ну и мне просто не хотелось думать об этом.
Но, между прочим, я отметил для себя, что уже дважды меня посещали подобные фантомы, в те моменты, когда я терял сознание. Может, мне следует показаться психиатру? Нет, это было бы глупо. Наверное, это просто реакция на травму.
И я выбросил все из головы.
- Куда мы теперь? - спросил я. - Чертова тварь может оказаться где угодно.
- Думаю, она будет болтаться вокруг студенческого городка, - сказала Джинни. - Там для нее обширное пастбище, а она не слишком сообразительна. Идемте.
Она принесла из глубины бара свою метлу, и мы вылетели на улицу.
- До сих пор, - сказал я, - мы просто даром теряли время.
- Н-ну нет, не совсем. Я поняла ход ее мыслей. Я не могу, конечно, сказать точно, как это выглядит в ее воображении… Но элементаль можно отлить фактически по любому шаблону. Похоже, капитан команды болельщиков вложил в нее знание английского и примитивный интеллект. Добавь сюда непостоянную природу огня - и что ты получишь? Ребенка.
- Та еще деточка, - буркнул я, натягивая шубку пониже.
- Но, Стив, это очень важно! Саламандра обладает детскими чертами характера. Непредусмотрительность, беспечность, неспособность задуматься… Умная саламандра залегла бы где-нибудь, постепенно копя силы. И она бы понимала, что нельзя сжечь всю планету, - да если бы и не понимала, все равно ей бы это не пришло в голову. Потому что в таком случае откуда бы ей взять кислород? И не забывай еще о ее безмерном тщеславии. Она же впала в безумную ярость, когда я заявила, что есть силы более мощные и более прекрасные, чем она, - к тому же на красоте она, похоже, помешалась еще крепче, нежели на силе.
И она не способна подолгу удерживать внимание на чем-то. Ей бы следовало сначала уничтожить тебя… или начать с нас со Свартальфом, чтобы обеспечить себе тылы. Но она раздробила усилия. А ведь она вполне могла воспользоваться своими зубами, когда ты ее укусил, или просто потерпеть боль секунду-другую и окончательно раздавить тебя… - Голос Джинни прервался, но она справилась с собой и торопливо продолжила: - То есть она может удерживать в поле внимания лишь что-то одно, пусть это несущественная мелочь, и при этом не замечает важности целого. - Джинни задумчиво кивнула. Ее длинные волосы, раздуваемые ветром, коснулись моего лица. - Не знаю пока, как именно - но я должна найти точку опоры именно в ее психологии.
Мое собственное тщеславие, наверное, не уступало тщеславию саламандры.
- Нельзя сказать, что я был несущественной мелочью, - проворчал я.
Джинни улыбнулась и, обернувшись, коснулась пальцами моей щеки.
- Да, Стив, конечно. Я тоже так думаю, и теперь я знаю, что ты будешь хорошим мужем.
От этих слов я просто растаял, хотя и не совсем понял, что она имела в виду.
Мы заметили внизу саламандру, поджигавшую здание театра, но она ускользнула почти в то же самое мгновение и возникла в миле от нас, возле медицинского исследовательского центра. Стеклянные кирпичи не спешили загораться. Когда мы приблизились к твари, она дерзко пнула стену центра, свалив ее, - и снова исчезла. Невежественная и импульсивная… дитя… отродье ада!
Пролетая над студенческим городком, мы увидели свет в административном корпусе.
- Наверное, они там устроили штаб-квартиру, - сказала Джинни. - Давай-ка доложим обстановку.
Свартальф повел метлу к лужайке перед зданием; спешившись, он важно зашагал ко входу впереди нас.
Двери охранял взвод полицейских, вооруженных огнетушителями.
- Эй, стоп! - Полицейский встал у нас на пути. - Куда это вы?
- На собрание, - коротко ответила Джинни, приглаживая растрепанные локоны.
- Да? - Глаза полицейского остановились на мне. - Как раз подходящий для этого костюмчик, а? Ха-ха-ха!
С меня было довольно. Я обернулся волком и спустил с него штаны. Он схватился за дубинку, но Джинни превратила ее в маленького боа-констриктора. Я снова стал человеком; мы предоставили полицейским самим решать свои проблемы и вошли в холл.
Зал собраний был набит до отказа. Мальциус собрал сюда всех профессоров. Когда мы входили, до меня донеслось:
- …позорно. Власти просто не желают меня слушать. Господа, мы обязаны отстоять честь университета. - Мальциус заморгал, когда вошли Джинни и Свартальф, а при виде меня залился темным пурпуром; я шествовал во всем блеске, едва прикрытый норковой шубкой. - Мистер Матучек!..
- Он со мной, - бросила Джинни. - Пока вы тут сидели, мы сражались с саламандрой.
- Но, возможно, в этом деле нужна не простая сила мускулов, даже если это мускулы оборотня, - с улыбкой произнес доктор Алан Аберкромби. - Насколько я понимаю, мистер Матучек не ради шутки остался без брюк.
Аберкромби, как и Мальциус, сменил промокшую одежду на неизменный твидовый костюм. Джинни одарила доктора ледяным взглядом.