Эдрика, казалось, задела грубость его товарища. Или нет? У Сыновей, видимо, уже вошло в привычку поливать слюнями свою Истинную землю. Эдрик нахмурился. Пытался что-то понять, что-то вспомнить? Он медленно повернулся ко мне.
Четко выговаривая слова, чтобы мои друзья догадались, что я хочу передать им какой-то знак, я сказала:
- Правильно, мы все Экзоты. Абсолютно все, верно, ребята? И гордимся этим.
Увы, события покатились, как снежный ком. Йорп рассказывал, что в его тяжелом мире люди были одеты в броню. Он не объяснил, зачем это было нужно… Я связала эти факты воедино, словно один вытекал из другого. Тяжелый мир, тяжелые тела.
И все же, если все было таким тяжелым, таскать на себе еще и броню - последнее дело. Если только тебе не нужно защищаться от каких-нибудь опасных тварей. Или чтобы не пострадать в очередной потасовке…
А Йорп был истинным сыном своего мира.
Он издал воинственный клич, похожий на вопль гигантского самца квакуна, когда он видит подобную себе самку:
- Юп! Юп! Юп! - Нагнув голову и почти став на четвереньки, Йорп бросился на Эдрика.
Эдрик был застигнут врасплох. Йорп с лету выбил из него дух и повалил на землю.
Но здесь, на Земле, у Йорпа было легкое тело. Второй мальчишка, на которого он бросился, уже ждал его, поэтому легко с ним справился. Третий набросился на Йорпа с кулаками.
Завопив "Давай, ребята!", я бросилась выручать Йорпа. И вот уже мы все сцепились с ватагой Эдрика, ведя бой с переменным успехом. К моему удивлению, Амброз оказался сильным и проворным. Швырнув кого-то на землю, он успел бросить мне с усмешкой: "Вот ради чего стоит двигаться!"
Но Лихэлли уже каталась по земле, держась за разбитый нос, а Марл умел только отчаянно размахивать руками. Наверное, он боялся, что они сломаются, если он кого-то ударит.
Эдрик уже стоял на ногах, переводя дух.
Он показал пальцем на нашу свалку:
- Вот эта! Хватайте ее! Она из нашего мира! Это ведьма!
Изо всех сил я бросилась бежать в лес. Не из трусости. Победить в драке мы бы все равно не смогли. Убегая, я по крайней мере - так я сказала себе - отведу опасность от Лихэлли и остальных. Может быть, они смогут позвать на помощь.
Если предположить, что мы с Эдриком встретились чисто случайно, как он меня узнал?
Я увеличила скорость.
Прижавшись спиной к дереву, я помахивала дубинкой.
- Ну, кто первый? - пропела я окружившим меня Сыновьям. - Подходите, мальчики! Не можете поцеловать, так хоть побьете, а? Истинная земля в том, что вы не можете ничего, что могут взрослые мужчины. И штуки свои вам вставить больше не во что. Потому что они стали мягкими, как червяки, и останутся такими на веки вечные. Как вам, наверное, обидно!
Вне себя от ярости, один из Сыновей бросился на меня. Я нанесла удар. К своему удивлению, я попала ему прямо по губам. Завопив от боли и зажав рот рукой, сквозь которую начала капать кровь и посыпались осколки зубов (как я думаю), он отшатнулся назад.
Я издала победный клич: "Йа! Йа!"
- "Йалин", хочешь ты сказать! - рявкнул Эдрик. - Так вот ты кто! Почему же ты не выкрикиваешь свое имя полностью, Йалин?
- Кто это? - спросила я.
- Это ты. Я сразу подумал, что ты из нашего мира, как только ты начала смеяться над чтением проповедей. - Эдрик все еще тяжело дышал. - Никто другой не употребил бы этого слова. Проповедуют только в Ка-теоборе. - (Вот оно что! Опять меня подвел мой язык.) - Зачем притворяться, что ты Экзот, если на самом деле ты ведьма с востока? А кто из восточных ведьм больше всех не хочет со мной встречаться?
- А зачем вы вообще бегаете за ведьмами, кем бы они ни были? - Я взмахнула дубинкой. Еще один Сын приготовился к прыжку, но после моего движения передумал. - Что, Божественный разум открыл охоту на ведьм?
Если так, то лучше бы мне умереть как можно скорее; и прощайте мои надежды вернуться к жизни с помощью Любезных Граций… Тогда я по крайней мере вернусь домой по психосвязи в хранилище-Ка. Возможно, может быть.
- Я вас спрашиваю, почему Божественный разум ненавидит ведьм?
- Богохульница! Ты думаешь, Божественный разум станет беспокоить какая-то плесень на маленьком листочке? Нет, об этом позаботятся его верные садовники! - (Ах, так они действуют не по приказу Божественного разума. Значит, увы, назад к плану "А": медленная пытка.) - Я прекрасно понял, что ты за ведьма, по твоим гнусным словам! Божественный разум наградит нас, Братья. Она была слугой Сатаны-Змея, пока я не прекратил ее грязные дела! Она смогла избежать допроса, но у меня еще остались кое-какие вопросы, которые стоит задать!
Не может быть, чтобы Эдрик и на Земле считал меня слугой Червя. Или мне придется выложить это под пыткой?
- Наградит вас? - Я насмешливо заухала. - Божественному разуму нет никакого дела до такого дерьма, как вы. А заодно и до всего остального человечества!
Эдрик воздел руки к небу:
- Да как ты можешь так говорить обо всем, что вокруг нас здесь, в Идеме? Божественный разум исполнил свои обещания! Эта благословенная земля!
Если бы эти несчастные мальчишки не прервали нашу головоломную беседу… Амброз полжизни шел к своему выводу: теория телескопа, создание Ка-линз размером с галактику. Но как бы он смог его доказать? Возможно, помочь ему могло бы только черное течение…
Да где же, в самом деле, мои приятели? Где подмога?
- Как ты можешь? - снова и снова вскрикивал Эдрик. Кажется, он по-настоящему испугался. Может, он задавал просто риторические вопросы, чтобы подзадорить себя. - Что ты этим хочешь сказать: "и Божественному разуму нет никакого дела?"
Может, мне не следовало такое говорить.
- О, Идем такой аккуратненький, - быстро сказала я, придав своему голосу насмешливый тон. - Здесь все на своих местах в отличие от ваших мозгов, вы, банда… - Я произнесла грубое ругательство.
Они бросились на меня.
Они хорошо развлеклись. Очень скоро я заходилась от визга и думала о том, как трудно потерять сознание, когда ты этого хочешь.
То, что они терзали всего лишь мою оболочку, не слишком-то утешало. Все ее нервные окончания функционировали вполне нормально, спасибо. Не помогло и то, что на этот раз у Эдрика не было пыточной машинки с винтом. Не буду описывать, что они со мной делали. Не хочу об этом вспоминать. Скажу только, что, как мне показалось, где-то через неделю новая изощренная боль прекратилась, оставив только старую, уже знакомую. Но я ничего не сказала - я только вопила. Когда симфония боли сменила тональность, я подумала, что сейчас последует костер. Я даже желала этого.
Канат скрипит и стонет, когда судно пытается порвать его, качаясь на волнах. Потом ветер стихает, и канат провисает. Так и мое сознание. Когда боль ослабла, оно затухло. Больше я ничего не помню.
Когда я пришла в себя, то горела в огне!
Вокруг меня полыхало ненастоящее пламя. Огонь был внутри. Горела я, мое тело. Малейшее движение вызывало такую боль, что я старалась не дышать; но это было невозможно.
А надо мной - густые ветви и голубое небо. Потом все закрыло что-то массивное. Ко мне склонилась мохнатая морда. Кристаллические глаза заглянули в мои. Механический олень? Медведь? В любом случае Любезная Грация!
- Они ушли, - сказала она. - Я отослала их прочь. Все закончилось. Ты поправишься.
Из ее ноздрей вырвалась струя зеленого дыма. На этот раз, прежде чем я вырубилась, мне стало действительно хорошо.
Следующие три или четыре недели - точно не знаю сколько - я провела в ванне с желе в какой-то подземной лаборатории, где меня приводили в порядок. За мной ухаживали нежные машины. Потом одна из них начала спрашивать меня о нападении. Казалось, ее больше интересовало странное поведение Сыновей, чем моя измена. Я лгала ей сквозь стиснутые зубы.
Вот они остались прежними. Я смутно помню, что Эдрик приказал не трогать мой рот, чтобы я могла говорить; Сыновья сосредоточили внимание на других объектах.
Когда я уже выздоравливала, ко мне пришел Йорп и вся наша компания. В присутствии своих машин-наседок я не могла свободно говорить. Но кое о чем мы побеседовали, намеками.
- Жаль, что нас тогда прервали, - сказала я. - Становилось все интереснее. Так ты говоришь, телескопы?
Амброз, умница, все понял.
- Чтобы пролить свет на тьму.
- И что увидеть?
- Конец и начало всего. Почему все именно так. Люди могут все видеть. Если ты смотришь на солнце, то можешь обжечь глаза; но ты все-таки смотришь, хоть и недолго. А если ты посмотришь сразу на миллиард и миллиард солнц? В моем мире говорят, что мгновение озарения стоит вечности слепого невежества. А еще говорят, что люди - это глаза Бога. - Амброз криво усмехнулся. - Мы - Его ученики. И все же именно мы создали его.
- Простите, - прервала нас машина. - Пожалуйста, поясните свою мысль.
Амброз пожал плечами:
- Сказано достаточно. Мне пора идти. Нельзя утомлять инвалида. Но сначала, согласно местному обычаю, поцелуй. О, эти мягкие и влажные губы! - Он наклонился над ванной и легонько коснулся ртом моей щеки. Быстро и очень тихо он прошептал: - Забудь. Все это не имеет значения. Если нашему другу, чтобы видеть, нужна вся галактика, ему потребуется еще тысяча веков. Он выпрямился. - Пошли, - сказал он Йорпу.
Ватоголовый Экзот завернулся в свой бурнус.
- Пошли, команда. Больше я их не видела.
Через неделю я уже была как огурчик.