– Мы уже в подвале учебного корпуса, – определился Гарун. – Рома! Давай ключ от решетки.
– Ключа нету у меня, – задрожал юноша. – Он есть у Корнея, начальника охраны. Его люди сидят на всех этажах.
– Я говорил, что толку от рамца не будет, – замахнулся Пров.
– Погоди, – остановил Кари.
Надорвав карман видавшего виды комбинезона, русич вытащил длинную стальную булавку. Согнув жало крючком, он вставил ее в замочную скважину и легко открыл замок.
– На четвертый этаж, – сказал Гарун. – Кафедра там.
Поднявшись на площадку, он выглянул в коридор. Возле двери кабинета с потускневшей бронзовой рамкой, развалившись в кожаном кресле, дремал усатый рамец. Под креслом стоял пустой кувшин из-под пива, недвусмысленно указывая на причину внезапной сонливости охранника.
Гарун подкрался к охраннику и ударил его ребром ладони по шее. Удивленно хрюкнув, рамец свалился с кресла и растянулся на полу. Гарун подошел к двери и остановился перед бронзовой рамкой, в которой торчал кусок выцветшего картона с надписью:
И. О. ЗАВ. КАФЕДРОЙ ТЕОРФИЗИКИ
ДОЦЕНТ Г. И. АЛМАЗОВ
Чуть пониже кто-то приписал от руки:
Раньше ездил на верблюде,
А теперь сидит в "ауди".
Гарун толкнул дверь и вошел в кабинет. Он увидел длинный зеленый стол для совещаний, профессорское кресло с высокой черной спинкой, книжный шкаф, отделанный белым пластиком, гнутые стулья с жесткими сиденьями. Вся мебель была чужой и незнакомой. Старательно загнанная в подсознание тоска по утраченному прошлому внезапно распрямилась стальной пружиной и вырвалась наружу. Его охватило желание закричать, схватить топор, сокрушить всю эту стильную итальянскую мебель и бежать, бежать куда глаза глядят, потом рухнуть, забыться, заснуть. Пошатнувшись, он опустился на стул с гнутыми ножками. Русич деликатно кашлянул. Гарун, покачав головой, указал на портрет Пуанкаре, криво висевший на стене. Кари подошел к портрету и поправил его. Из-под рамы выпала пачка пожелтевших листов, оклеенных бумажной лентой. Кари поднял бумаги и подал Гаруну. Узнав свою подпись, Алмазов сорвал бандероль.
"Докладная записка Ученому совету", – прочитал он на титульном листе. Схватив бумаги, он лихорадочно зарылся в текст, передавая прочитанное русичу. Отложив последнюю страницу, Кари сочувственно посмотрел на Гаруна. Затем приоткрыл дверь в коридор.
– Савва! – крикнул он.
Глава 36
Потеряв связь с Землей, бортовой компьютер "Джотто" мгновенно переключился на автономное управление. Спасая аппарат, он направил его в видимый просвет между двумя снежными облаками. Проскочив край облака, "Джотто" оказался в чистом пространстве прямо над идеально гладкой поверхностью объекта Э-1, ослепительно засверкавшей на солнце, появившемся на мгновение в просвете облаков. Пытаясь избежать столкновения с ядром кометы, "Джотто" включил оба радиальных двигателя. Но в этот момент круглый камешек массой в сто граммов на скорости восемьдесят километров в секунду угодил прямо в борт космического зонда. Прошив насквозь два слоя противометеорной брони, камешек взорвался внутри вычислительного блока, превратив космический аппарат стоимостью триста миллионов долларов в груду металлолома.
Летящие с относительной скоростью семьдесят километров в секунду двести килограммов магниевого сплава легко пробили метровый лед, отделявший внутреннюю полость кометы от космического пространства. Врезавшись в поверхность тысячелетия назад застывшего озера, "Джотто" взорвался, мгновенно распавшись на атомы. Взрыв раздробил насыщенный вирусами слой льда на мельчайшие гранулы. Внутри воронки на месте взрыва лед кипел, превращаясь в пар, который захватывал гранулы с вирусами и мощной струей выбивался в открытое пространство. Через два часа комета Хэлли удалилась от места катастрофы на полмиллиона километров, оставив в плоскости земной орбиты зараженное вирусами облако.
Американский сателлит "ИКЭЭ-3", пролетавший двадцать пятого марта на расстоянии 30 миллионов километров от узловой точки, зарегистрировал облако ледяной пыли поперечником около ста тысяч километров, которое дрейфовало со скоростью сорок километров в секунду в направлении от Солнца. Спутник передал данные с параметрами движения облака в Западный центр наблюдения за кометой. В тот же день данные об облаке были переданы в Бамберг. К несчастью, никто из аналитиков, занятых составлением отчета о предполагаемых обстоятельствах гибели "Джотто", не догадался связать его появление с прохождением кометы. Принятую из Пасадины информацию отправили в архив до лучших времен, которые так и не наступили.
15 апреля 1986 года Земля встретилась с зараженным облаком.
Глава 37
Лемех сладко потянулся и открыл глаза. Он обнаружил себя за столиком возле стеклянного павильона, который украшала вывеска с надписью:
ШАШЛЫЧНАЯ "ШАШЛЫК"
Из открытого окна тянуло жареным луком.
– Как долго я спал? – лениво подумал Лемех. – Куда все подевались? Где Анри и Элберт?
Дверь павильона открылась. На пороге появился аспирант третьего курса Гарун Алмазов. Он ловко нес поднос с бутылкой вина и блюдом, на котором лежали шампуры с дымящимися кусками мяса.
– Кирога! – рявкнул Гарун в открытую дверь. – Еще два поставь, – он сбежал по ступенькам и поставил поднос перед Лемехом.
– Кушайте, профессор, – Гарун придвинул стул и уселся напротив. – Кушайте на здоровье.
– Я ничего не заказывал, – удивился Лемех. – Откуда ты взялся?
– За все заплачено, – подмигнул аспирант, разливая вино по стаканам. – Прошу отведать вина. Это настоящий марочный кагор из Шемахи, урожай 79-го года. Подарок Ханта Амирова.
– Какой урожай, какая Шемаха, ничего не понимаю, – Лемех промокнул платком вспотевший лоб. – Где Пуанкаре? Куда пропал Элберт?
– Их уже нет, – ответил Гарун и посмотрел стакан на свет.
– Как нет? – растерялся Лемех.
– Просто нету, – пояснил аспирант. – Пуанкаре умер в 1912-м, Эйнштейна не стало в 1955-м. Предлагаю почтить их светлую память бокалом этого благородного вина! – он поднял стакан и медленно выпил рубиновую влагу.
– Значит, все кончено, – Лемех со стуком поставил стакан. – Диспут умер, не успев начаться.
– Все еще только начинается, – возразил Гарун, рассеянно поглядывая на одинокое облачко, возникшее на горизонте. – Вы поезжайте в Цюрих и спросите.
– Куда поезжайте? – растерялся профессор.
– Вы поезжайте в Цюрих, – повторил Гарун, вставая из-за стола, – и спросите, какая геометрия имеет место быть: Римана или Евклида. Вам любой швейцарец скажет, что прямая тропинка всегда прямая, будь ее длина равна десять или десять тысяч шагов.
– Не любой, – возразил Лемех. – Элберта, к примеру, не беспокоило, что линия Римана расходится с прямой Евклида уже на первом шаге.
– Вы абсолютно правы, – согласился Гарун, нервно поглядывая на облако, закрывшее уже полнеба. – Так примите же решение, по какой линии вам следовать дальше. Лично я рекомендую прямые дороги. Прошу подписать счет, – он протянул Лемеху вечное перо. – Извините, профессор, мне пора. – Гарун щелкнул зажигалкой и поджег бумагу с подписью Лемеха. Затем схватил поднос и скрылся в павильоне.
– Гарун, ты что имел в виду? – крикнул вдогонку Лемех.
В небе грянул гром. Из облака высунулся черный смерч, который гигантским молотом ударил по крыше павильона и вдавил его в траву, как картонную коробку. Воздушная волна смела Лемеха со стула и отбросила в сторону. Он упал на землю и потерял сознание.
Глава 38
– Первый блок продержался шестьдесят микросекунд, – Хэвисайд вернул стрелку таймера на цифру 12. – Неплохо, это неплохо. Сейчас должен выбежать ирейзер. Где же он? Даю увеличение. Ага, вот и клоп!
Красная точка, прилипшая к серебряной нити, превратилась в жука размером с божью коровку. Быстро перебирая лапками, жук добрался до кристалла и вцепился в него острыми ногочелюстями. За считанные микросекунды ирейзер проделал в гладкой поверхности кубика отверстие и забрался внутрь. Вскоре он вылез на противоположную грань и ухватился лапками за боковую нить, протянутую к соседнему кубу. Поврежденный кристалл ярко вспыхнул. Нить распалась, ее концы свернулись в кольца и разошлись в стороны. Клоп-стирашка повис на обрывке нити, беспомощно шевеля лапками. Второй куб запульсировал зеленым светом.
– Запускается блок номер два, – объявил Эгль. – Даю отсчет! – Он прижал пальцем цифру 11 на циферблате и щелкнул по стрелке таймера. Второй куб выбросил оранжевую точку, которая скользнула по радиусу и вошла в октаэдр.
Глава 39
– Лично мне нравятся прямые дороги, – весело прокричал Лемеху темнокожий таксист. – Прямая, как известно, есть кратчайшее расстояние между двумя населенными пунктами. Разрешите представиться, Кирога, – он протянул через спинку сиденья смуглую руку с длинными пальцами музыканта. Желтое такси вылетело на широкую автомагистраль и повернуло направо.