Глава 16
В комнате раздался звонок. Извинившись, Эгль нажал кнопку связи.
– Эгль, здесь Гунр, – раздался голос в динамике. – Кари сообщает, что они прибыли на место. Канал свободен в обе стороны.
– Хорошо. Передай Касю, что платформа в распоряжении Сатока. Да, на трое суток. Да, меловой период. Да, он знает. У меня все.
– Еще раз прошу прощения. Пожалуйста, профессор, продолжайте. На чем мы остановились?
– По-моему, мистер Хэвисайд как раз начал рассказывать о невидимой материи, – осторожно напомнил Лемех.
– Да-да, вот именно, – заторопился англичанин. – Все дело в том, что наш мир не похож на вашу устойчивую вселенную. Ваш мир пока стабилен, потому что у вас мало мертвых звезд.
– Что это за звезды такие? – спросил Лемех.
– О, у нас их видимо-невидимо, – махнул рукой Эгль. – Житья, можно сказать, от них нет.
– Скорее невидимо, чем видимо, – пошутил Хэвисайд. – Мертвыми звездами мы называем скопления темной материи между галактиками. Темной материи у нас так много, что ее притяжение остановило расширение вселенной.
– Простите, – перебил Лемех. – Разве материя не должна превращаться в новые звезды?
– Теоретически – да, – согласился Хэвисайд. – Так и происходит у вас, где плотность вселенной, извините, невелика: всего один атом вещества на пятьсот литров пустого пространства. Плотность нашего мира намного выше. Это привело к тому, что излучение звезд плавно сместилось из видимого диапазона в ультрафиолетовый. А потом просто исчезло!
– Как исчезло? – удивился Лемех. – Вы хотите сказать, что ваши звезды погасли?
– Вот именно, – тряхнул головой Хэвисайд. – Вместо света они начали излучать гравитационные волны. Официальная наука объяснить ничего не может. Но нам удалось узнать, что создана теория гравитации, в которой это предсказано. Мы надеемся на помощь автора.
– Вот как! – удивился Лемех. – Но кто же автор новой теории?
Переглянувшись, Эгль и Хэвисайд дружно засмеялись.
– Вы! – наконец, выговорил Хэвисайд.
– Я? – изумился Лемех. – Когда?
– В 1986 году, – подтвердил Эгль.
– Позвольте, каким образом? – запротестовал Лемех. – Конечно, я имею кое-какие наброски, схемы будущих расчетов. Но готовой работы с результатами у меня пока еще нет. Постойте, как вы сказали, когда? Но ведь сейчас пока еще… – внезапно покраснев, Лемех в замешательстве полез в карман за носовым платком.
– Успокойтесь, профессор, – поспешил на помощь Эгль. – Мы уверены, что интеллект поможет вам свыкнуться, что вы уже почти сутки находитесь в другой реальности.
– Вот именно, интеллект, – подхватил Хэвисайд. – Вы, коллега, вывели формулу гравитационного излучения и доказали, что она не связана с теорией Эйнштейна. Да что тут говорить! Вы наш уже тем, что опередили свою эпоху на полстолетия!
– Да-да, конечно, – пробормотал Лемех. – Формула Эйнштейна – она поставила меня в тупик.
– Чем же, – усмехнулся Хэвисайд. – Разве она не верна?
– Нет-нет, напротив, – замотал головой Лемех. – Она верна, если ее рассматривать отдельно от теории гравитации. Дело в том, что в теории Эйнштейна гравитационное излучение исчезает при переходе к некоторой системе отсчета. Но такого быть не должно. Если мне дадут мощную ЭВМ, я докажу, что принцип равенства гравитации и инерции ничем не обоснован. Да, но тогда мне грозит другое! Придется выступать против Эйнштейна и Клейна, а это очень авторитетные ученые. Крайне трудно бороться с традициями в мире науки.
– Вы уже сделали это, – засмеялся Эгль.
– Неужели? – удивился Лемех. – Ах да, я все время забываю. И каким же образом?
– Путем отказа от геометрии Римана, столь любимой немецкими физиками, – пояснил Хэвисайд.
– Интересно, интересно! – заторопился Лемех. – Вы не могли бы рассказать подробнее?
– К сожалению, нет, – развел руками англичанин. – В обзорной статье не было расчетов. Поэтому мы обратились лично к вам.
– Но почему ко мне, к Лемеху из семьдесят первого года? – удивился Лемех. – Не проще было бы нырнуть в восемьдесят шестой год и пригласить, так сказать, самого автора?
– Резонно, – согласился Эгль. – Но невыполнимо. Выяснилось, что этот год обладает повышенной неустойчивостью. Таких временных точек обнаружено уже около десятка. В них даже легкое вмешательство может круто изменить будущее Земли.
– Хорошенькое дело, – нахмурился Лемех. – Похищение вы называете легким вмешательством?
– Это не просто похищение, – возразил Эгль. – Мы создаем копию, которая остается на Земле и живет рутинной жизнью.
– Час от часу не легче! – рассердился Лемех. – Вы хотите сказать, что в моем кабинете сейчас хозяйничает моя копия?
– Верно, – согласился Эгль. – Но я должен доложить, что это очень хорошая копия, поскольку для ее создания мы используем свои методы. Это не клонирование, где неизбежны мутации. В нашем случае ваш двойник – это вы сами, каким были за долю секунды до начала копирования.
– Кажется, я понимаю, – пробормотал Лемех. – Вы как бы отправляетесь за моим двойником в ближайшее прошлое, причем разница во времени настолько мала, что никто ничего не замечает.
– Можно сказать и так, – кивнул Эгль. – Хотя энергетически нам выгоднее приостановить ход вашего личного времени, пропустив окружающий мир вперед. Результат будет аналогичен.
– Не могу согласиться, – запротестовал Лемех. – Во втором случае мой двойник будет старше меня на микросекунду!
– Именно поэтому мы считаем, что вы настоящий Лемех, – улыбнулся Хэвисайд. – А в Москве остался ваш двойник, который старше вас на микросекунду.
– Хорошо, – смягчился Лемех. – Но я не вижу причин для катаклизмов. Если подмена произошла так быстро, что никто не заметил, то каким образом может измениться ход событий? Или вы имеете в виду нечто другое?
Хэвисайд в замешательстве достал из кармана трубку. Набив ее душистым табаком, он закурил.
– С вами, профессор, приятно иметь дело, – сказал он, окутавшись облаком ароматного дыма. – Вы все схватываете на лету. Конечно же, под катаклизмом мы имели в виду не социальный психоз или иную реакцию общественного мнения, которой не трудно управлять. Это дело политиков, а им не нужны резкие перемены.
– Тогда что вас беспокоит? – спросил Лемех.
– Ваш мир, коллега, очень устойчив. У вас гравитация практически равна инерции.
– Вы хотите сказать, что в вашей Вселенной не так?
– Вот именно, – ответил англичанин. – Разница в структуре привела к катастрофе. Каждое утро, наблюдая расширение диска Сола, мы спрашиваем у себя, сколько дней осталось до конца.
– Понимаю, – кивнул Лемех. – Вы хотите остановить процесс.
– У нас имеются все возможности, – подтвердил Эгль.
– Почти все, – поправил его Хэвисайд. – Нам не хватает настоящей теории гравитации.
– И где вы ее возьмете? – воскликнул Лемех. – Ах да, что же я говорю! Надо полагать, группа Кари отправлена за этой работой?
– Совершенно верно, – подтвердил Эгль.
– А как же развилка? – спросил Лемех. – Я не считал бы похищение секретного документа легким вмешательством. Представляете, какой шум поднимется, когда узнают, что работа исчезла?
– Профессор, – рассмеялся Эгль, – за кого вы нас принимаете? Мы знаем, что в марте 1986 года вы отказались передать результаты заокеанским коллегам, несмотря на прямое указание сверху. Вы пересняли статью, копию спрятали в надежном месте. Кари должен найти документ.
– Шпионаж! – ахнул Лемех.
– Разведка! – поправил Эгль.
– Действительно, – заторопился Хэвисайд. – Не будем, дорогой профессор, влезать в дебри софистики. И потом, разве вам не интересно прочитать свою же работу?
– Конечно, – смутился Лемех. – Ведь при этом репутация двойника не пострадает?
– Надеюсь, что так, – вздохнул Хэвисайд.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Лемех.
– Видите ли, профессор, – засуетился англичанин, перекладывая на столе какие-то бумажки. – Пролонгация вашего ответвления, возникшего после отъезда, показала, что побег событий обрывается сразу после узловой точки.
– О чем вы? – нахмурился Лемех. – Говорите яснее.
– Понимаете, – замялся Хэвисайд. – "Красная Стрела", этот поезд, на котором вы ехали. Случилось столкновение, катастрофа. Грузовик застрял на переезде, а поезд уже разогнался. Машинист ничего не смог сделать. Половина состава рухнула под откос. Это был бензовоз, восемь тонн высокооктанового топлива. Три первых вагона мгновенно вспыхнули, как свечки. Никого спасти не удалось. Вы ехали во втором. Извините…
В комнате наступила тишина, прерываемая шелестом большого вентилятора под потолком.
– Теперь ясно, – прервал молчание Лемех, – почему вы не могли взять меня из этого года или позже. Меня там уже нет. Просто бред какой-то!
– Простите, – вмешался Эгль. – Как это вас нет, когда вы уже здесь? Погиб двойник, который к тому же старше вас на пятнадцать лет. Попробуйте взглянуть с другой стороны. Вы молоды, здоровы, и впереди вас ожидает большая интересная работа. Профессор, я гарантирую, что, когда Кари вернется, вам придется отпустить бороду.
– Это почему же?
– У вас просто не будет времени на бритье.
– И когда Кари планирует вернуться?
– Не позднее завтрашнего утра.
– Так быстро?
– Профессор, – засмеялся Хэвисайд, – вы забываете о наших технологиях. Диверы могут задерживаться в прошлом на месяцы и даже годы. Но обратно они прибывают всегда в назначенный срок. Если, конечно, остаются в живых.