Полковник любил в разговоре с подчиненными блеснуть эрудицией, знал за собой этот грешок, но ничего поделать с собой не мог. Да и нужно же в конце концов человеку иметь хоть какие-нибудь слабости…
- Вы мне дайте хоть одного гнома, я уж с ним побеседую, - угрюмо пробормотал капитан Зырянов. - Ну ничего, понимаете, ничего. Один растворился в воздухе, причем растворился без осадка, как кофе, другой возник из ничего, как кролик у иллюзиониста. Этого Абнеоса обследовало уже три комиссии академии, не говоря уже о сотрудниках ИИТВа. И все разводят руками. Шпарит по-древнегречески - еле разбирать успевают; подробности всякие рассказывает о Гекторе - он ему щит, оказывается, реставрировал, - об Андромахе, ну, в общем, отвечает по "Илиаде" без бумажки. Комиссии за сердце хватаются. И признать невозможно, и не признать - тоже.
- Андромаха - это хорошо, - вздохнул полковник. - С Андромахой я бы поговорил, особенно когда она без Гектора… А Куроедова нужно найти. С Гомером или без - это уже детали. В конце концов у нас отделение милиции, а не филфак.
- А я разве против, - пожал плечами Зырянов. - Я перебрал все возможности, включая массовый психоз, гипноз, наркоз. Ну ничего, ни одной ниточки, ни одной зацепки, ничего. Голова уже гудит как большой турецкий барабан. Вчера у нас в клубе на репетиции "Егора Булычева" я вдруг начал шпарить из "Гамлета". Глаза на режиссера выпучил и думаю: а вдруг и он сейчас растворится в воздухе…
- М-да, - пожевал губами полковник и скорчил гримасу. Очевидно, горечь из трубки попала ему на язык.
Резко и неожиданно зазвонил телефон. Полковник раздраженно схватил трубку и буркнул:
- Полупанов… Господи, вы же знаете, что я занят… Всякая ерунда… Просится, просится… Третий раз… Да хоть сотый… - Полковник в сердцах, с треском швырнул трубку на аппарат. - Ходят всякие типы… Дежурный говорит, что третий раз за два дня является. Спрашивает, не пропало ли что-нибудь в районе и не появилось… Постой, постой… Не появилось… не появилось…
Полковник вдруг уперся руками в подлокотники кресла и, не отодвигая его, выскочил из-за стола, открыл дверь кабинета и громовым голосом закричал:
- Дежурный!
Дежурный по отделению старший лейтенант Савчук взлетел вверх по лестнице, не касаясь ступенек.
- Товарищ полковник…
- Знаю, что полковник! Где этот тип?
- Отпустил, товарищ полковник.
- Догнать, вернуть, найти, немедленно.
- Есть, товарищ полковник, он из телеателье. Разрешите идти?
- И побыстрее.
Полковник сел на краешек стола, набил трубку и спросил капитана Зырянова:
- Все это бред, капитан, но когда человек приходит в милицию, да еще третий раз за два дня, и осведомляется, не появилось ли где что-нибудь лишнего, - это… не совсем обычно, а мы уже два дня занимаемся не совсем обычным делом. Да вот он и сам.
Иван Скрыпник - а это, разумеется, был именно он - поздоровался и, сообщив, кто он такой, сказал:
- Я, товарищ полковник, признаться, удивлен. Приходит рядовой труженик в милицию и вежливо спрашивает, не пропало ли где-нибудь что-нибудь и не появилось ли что-нибудь взамен. И что же? Смотрят с сочувственной улыбочкой, говорят вежливо, открывают дверь, прощаются… Душевнобольные так и написано у них на лице - требуют особой чуткости.
- Это точно, - сказал полковник. - Что значит, уважаемый рядовой труженик, ваше выражение "взамен"? Появилось взамен пропавшего.
- В прямом. Ну да ладно. Как говорил в свое время некий Раскольников в таких случаях, вяжите меня. Если вы просмотрите записи за десятое сентября, вы увидите там странное заявление одной гражданки нашего района о пропаже у нее из буфета вазы с конфетами…
- Это бывает.
- Ваза пропала из запертого буфета, а вместо нее появился камень. Причем детей у гражданочки нет, равно как и мужа, а есть кошка. Но кошка не умеет подбирать ключи и не смогла бы приволочь камень весом в два килограмма сто тридцать шесть граммов. Иначе гражданочка не получала бы пенсию, а работала со своим зверем в цирке.
- Вы на учете состоите, товарищ Скрыпник? - нахмурился полковник.
- Состою, - тяжко вздохнул бригадир настройщиков. - На военном, комсомольском, профсоюзном.
- И все?
- И все.
- Тогда откуда, допустим, вы знаете, что камень весил два килограмма сто тридцать шесть граммов?
- Я его взвесил.
- Гм… интересно. А откуда вы его взяли?
- Я же вам предлагал вязать меня. Украл.
- Ну вот наконец я слышу слона не мальчика, а мужа, - сказал полковник.
- Откуда же?
- Из вашего отделения. Точнее, не совсем украл, а подменил. Вам-то все равно, а для меня этот камень ценнее золота.
- Послушайте, Скрыпник, раз вы не состоите на учете в психоневрологическом диспансере, вы, может быть, пробуете писать детективные повести. Вы чудно строите сюжет. Я, можно сказать, некоторым образом профессионал и то сижу как на иголках. Поздравляю вас. Так в чем же ценность камня?
- Сейчас я вам попытаюсь объяснить, но прежде скажите мне, что пропало и что появилось в районе. Иначе меня бы не схватили за хлястик на тротуаре.
Полковник посмотрел на капитана, не спеша выковырнул из трубки пепел и сказал:
- Исчезло: младших научных сотрудников - один. Появилось: троянцев - один.
- Тр-рр-оян-цев? - заикаясь, переспросил бригадир настройщиков. - Один?
- Он вдруг схватил полковника за плечи и трижды расцеловал его. Затем проделал ту же операцию с капитаном, уже давно потерявшим и дар речи, и способность удивляться и сидевшим с выражением, которое, наверное, бывает у человека, попавшего в водоворот.
Полковник несколько раз энергично потряс головой, не то отмахиваясь от чего-то, не то приводя в порядок мысли. Способность трезво оценивать самые неожиданные ситуации он выработал в себе давно, но теперь чувствовал, что грани между явью и вымыслом, возможным и невозможным, правдой и шуткой стали неприятно зыбкими, расплывчатыми и эта неопределенность была ему неприятна и утомительна, как работа без очков, которые он носил.
- Ну ладно, - сказал со счастливым вздохом Скрыпник, - ничего не поделаешь. Перед вами гений-самоучка, а может быть, и того хуже. В исчезновении младшего научного сотрудника и в появлении троянца виноват я. Понимаете, я понадеялся на автоматику, которая должна была выключить накопитель энергии, а вместо этого произошел пробой.
- Капитан, - торжественно сказал полковник, - передайте моей жене и детям, что Полупанов ложится на обследование.
- Не смогу, товарищ полковник, - сонно пробормотал капитан Зырянов, - у самого мысли путаются…
- Терпение, товарищи, - умоляюще попросил Скрыпник. - С кем бы я ни начинал говорить о своем изобретении - все улыбаются, хоть выступай на вечерах сатиры и юмора. Может изобретатель рассчитывать на терпеливое внимание хотя бы в милиции?
- Может, - вздохнул полковник и в третий раз за полчаса набил трубку "Золотым руном".
- Спасибо. Тогда слушайте…