– Да. Это наследие Камы – богини любви, – подтвердил Шива и добавил: – В Индии много веков назад даже существовал обычай воспроизводить потомство с помощью священнослужителей храмов. Под чтение мантр в удалённой части обители жрец осуществлял обряд оплодотворения над желающей родить ребёнка женщиной. Причём обряд этот считался священным и целомудренным.
– Типа непорочного зачатия, – не удержался я.
Еве моя сальная шутка не понравилась.
Стена воды преградила нам путь из грота. Словно мы находились в пещере за водопадом. Вся равнина, просматриваемая с высоты на сотни километров сквозь дождевую завесу, была затянута чёрными тучами, гремели раскаты грома, и зигзаги молний внезапно вспыхивали в разных местах этого печального пейзажа.
– Выше подниматься опасно. Скала скользкая, – предостерёг Кун.
Но Еву буйство стихии только заводило. Безудержность Вики проснулась в ней. Она выскользнула из грота на открытую площадку и сразу промокла с головы до пят. Из красавицы-принцессы сразу превратилась в мокрого заморыша. Как пьяная она кружилась по площадке, подставляя восторженное лицо под дождевые струи.
– Буря! Пусть сильнее грянет буря! – кричала она небесам.
"Моисей включил в программу ее гипнотического образования и творчество пролетарского писателя Горького", – отметил я про себя.
Ева оступилась и, падая в лужу, машинально выбросила вперёд руку. Дикий крик заглушил шум тропического ливня. Шива, Кун и я бросились к ней. Она безуспешно пыталась подняться из лужи, опираясь на скользкие камни здоровой рукой. Её другая кисть тряпкой свисала вниз.
Травматолог диагностировал перелом запястья.
– Чтобы получить такую травму, надо было упасть с большой высоты. У неё очень хрупкие кости. Как у ребёнка, – недоумевал док, рассматривая рентгеновский снимок.
На место перелома он наложил гипс и перебинтовал ей руку. Ева стойко перенесла все манипуляции эскулапа.
– В нашей больнице плохие условия. Не для европейцев. Я подробно распишу весь курс лечения. В вашем отеле есть врач и медсестра. Они прекрасно со всем справятся. Но через две недели нужно будет подъехать сюда на повторный рентген. Мы должны убедиться, что кости срастаются правильно.
Я поблагодарил доктора и заплатил за лечение.
Ева попросила купить ей планшет и смартфон.
– У меня всё равно постельный режим. Займусь хоть самообразованием, – мотивировала она свою просьбу.
В воскресенье экскурсоводы пришли навестить её. Я специально заказал для них пропуск в администрации отеля, ведь местных жителей к нам не пускали. Ева очень обрадовалась им, поздоровалась и свободно заговорила с каждым на его родном языке. Ни гости, ни я ничего понять не могли. Как за неделю европейке удалось в совершенстве овладеть двумя абсолютно разными азиатскими языками, в головах простых смертных не укладывалось. Прощаясь, они крепко жали мне руку и твердили, что Ева уникум.
– Ты поразила всех своими способностями, – поздравил я Еву и спросил: – Но как тебе это удалось? На изучение китайского языка у многих уходит вся жизнь. Индусы разных народностей предпочитают общаться меж собой на английском, потому что не могут выучить родственный язык.
– Сама не знаю, – рассмеялась она, глядя на мою удивлённую физиономию. – Получилось как-то. Наверное, после комы во мне проснулся вундеркинд, а может, и экстрасенс?
– А о чём вы так долго говорили?
– Ты что, Адам, ревнуешь меня?
– Нет. Просто интересно. Они оба вышли такие счастливые, я бы даже сказал, окрылённые.
– Мы завершили беседу о религии. Их противоречия оказались надуманными. На самом деле в индуизме и буддизме больше общего, чем различий.
– Ты и восточную философию успела изучить?!
На мои восклицания относительно её феноменальных способностей Ева перестала обращать внимание.
– Ну, во-первых, Шива принёс окончательные извинения по поводу своих заигрываний со мной. На скале он рассказывал нам о тантризме. Но в индуизме не менее развито другое течение – аскетизм, к которому, кстати, и принадлежит наш друг. Бог Шива – гроза демонов и покровитель аскетов.
– Что же он тогда к тебе приставал?
– Я ему сильно понравилась, и он потерял контроль над собой. Но теперь вернулся на свой жизненный путь.
– А китаец? Он хоть и рассыпается в извинениях, но тоже украдкой бросает на тебя плотоядные взгляды.
– Ты жуткий ревнивец, Адам. Но я всё равно тебя люблю. Настолько сильно, что даже не могу представить прикосновения к себе других мужчин. Я же плоть твоя и принадлежу только тебе.
Она погладила здоровой рукой мою лысеющую голову.
– Четыре благородные истины буддизма гласят: привязанность к существованию есть страдание; причина страдания – жажда наслаждения, существования и гибели; избавиться от страдания можно, лишь бесследно уничтожив жажду наслаждения; страдания прекратятся, когда исчезнут желания. И главная заслуга Будды: он разработал специальный путь уничтожения желаний – восьмеричный путь, ведущий в нирвану. Только что наш друг Кун решил отправиться в это нелёгкое путешествие.
Буддистское сообщество Шри-Ланки признало просветлённость паломника из Китая, и очень скоро Кун сделал карьеру на этом поприще. Его знания учений Конфуция и Лао Цзы легли недостающими пазлами в многообразной мозаике буддистского мироустройства. И вскоре он стал одним из главных священнослужителей в храме Зуба Будды.
Евина рука скоро зажила. Кости срослись быстро. Как у ребёнка. И мы начали готовиться к свадьбе. У меня даже в мыслях не было как-то отсрочить это событие.
На торжество, естественно, пригласили наших местных друзей. Кун пришёл постриженным наголо в красном монашеском одеянии. Он сильно похудел, осунулся, больше не смеялся по малейшему поводу, был задумчив и сосредоточен, но какое-то внутреннее свечение исходило от него. Шива в белом саронге выглядел неестественно и держался скованно. Может быть, стеснялся своей жены. Её чёрное, как у негритянки, лицо сильно выделялось на фоне светлого праздничного сари, а выпиравший из-под него живот весьма контрастировал с её болезненной худобой.
Наши свадебные наряды практически ничем не отличались от одеяний Шивы и его жены. Саронг и сари. Тот же цвет – белый. Разве что ткань дороже. В руках у невесты – букет из орхидей. Мы выходим из номера, и за нами сразу выстраивается процессия. Девушки в розовых сари бросают нам под ноги лепестки роз и поют торжественные песни. Ева наверняка понимает их содержание, все здешние языки и наречия ей известны, но для меня это просто мелодичные звуки. Юноши в длинных до пола розовых юбках, красных, расшитых золотом камзолах и ярких тюрбанах бьют в висящие у них на шеях вытянутые, как дыни, барабаны.
Уединённая беседка среди пальм на самом краю обрыва украшена белыми и розовыми лотосами. В середине специальный помост драпирован разноцветными тканями. Седой бородатый брахман подаёт большие медные чаши: одну – невесте, другую – мне. В каждой – листья бетеля. По традиции мы должны обменяться ими семь раз. Мы исполняем обычай. Теперь высшие силы охраняют наш союз и любовь на семь поколений вперёд.
После обмена кольцами Ева поит меня водой, а я кормлю её рисом, сваренным в кокосовом молоке. Потом наоборот. Брахман связывает наши мизинцы золотой нитью и, молясь, поливает её водой из серебряного кувшина. Отныне мы муж и жена.
От удара мечом одного из барабанщиков кокосовый орех раскалывается пополам. Брызги молока орошают мой саронг и сари Евы. Значит, будут у нас здоровые дети. Барабанщики изо всех сил колотят по своим дыням. Девушки извиваются в танце. Брахман протягивает Еве украшенную цветами масляную лампу, а мне коробок длинных спичек. Огонь нашей надежды и удачи зажжён.
На слоне, покрытом позолоченной попоной, мы проезжаем по пляжу. Отовсюду слышатся поздравления на разных языках. Многие отдыхающие снимают нашу свадьбу на камеру.
– Ритуал – это хорошо, это красиво. Когда у человека нет ритуала, он подобен крысе, одно только тело, – бормочет довольный монах.
Затем застолье в отдельном зале ресторана. Кроме Шивы и Куна мы пригласили еще травматолога, гостиничного доктора с медсестрой и управляющего отелем. Надо же кому-то поедать двухярусный торт и прочие деликатесы.
Китаец поднимает первым тост за молодожёнов.
– Союз опыта и молодости – это очень хорошо. Отцом Конфуция был семидесятилетний старец, а матерью – семнадцатилетняя девушка.
Обидеться мне не позволила Ева.
– Спокойно, милый, – шепнула она мне на ухо. – Я-то знаю, что тебе далеко не семьдесят, а чуть-чуть за тридцать. Но Кун прав: я рожу тебе пророка.
Стемнело. Приглашённые артисты устроили на открытой эстраде при свете факелов концерт. Танцы, песни, хождение по горящим углям и битому стеклу – чего только в программе не было! Последним вышел на сцену Шива. По собственной инициативе.
– Дорогие мои друзья Адам и Ева! В день вашей свадьбы я хочу подарить вам этот древний тамильский танец.
Ничего подобного я прежде не видел. Он извивался как змея, кружился как волчок. Его руки и ноги мелькали настолько быстро, словно их было по меньшей мере десяток. Уже и факелы догорели, а Шива продолжал вертеться в бесконечном танце при свете большой луны.
– Скажи, Адам, а тебе ничего не напоминает этот снимок?
Просматривая свадебные фотографии, Ева остановилась на танце нашего друга.
– Что-то до боли знакомое, – напряг я свою память, но так и не вспомнил.
– А вот что! – жена перелистнула страницу на планшете и показала мне найденное в Интернете изображение металлической статуи.
– Точно! Они же здесь продаются в каждой лавке! – ударил я себя кулаком по лбу.