- Силы явно не в нашу пользу, а это значит, что обычная атака обречена на провал уже изначально, они просто задавят нас мясом, используя преимущество в численности и знании местности, но технологии, транспорт, это все играет нам на руку. Значит, нам необходимо воспользоваться всем этим, чтобы нанести максимальный урон при минимальных потерях. Я сейчас говорю про бомбардировку. Сравняем это место с землей, а затем, окончательно зачистим пехотой. Лучше, конечно, десант. Сбросить им прямо на головы несколько сот человек и пройтись по всей прилегающей территории одним молниеносным броском. После бомбардировки они не смогут оказать достойного сопротивления и будут уничтожено всего за несколько часов. Те, кто не умрет на поверхности, и попытаются спрятаться в тоннелях под землей, останутся там навсегда. Взрывы обрушат все входы и навсегда перекроют им путь наверх. Это и есть мой план. Больше сказать нечего.
Я закончил. Слова потихоньку стихли, и в кабинете опять воцарилась тишина. Никто не хотел нарушить ее, и ждали, пока сам Тул не начнет разговор. Его лицо изменилось - оно стало довольным. Растянувшееся в дьявольской и самодовольной улыбке оно предвещало последствия и осознание этого заставило очень многих наемников насторожиться.
- Превосходно. Вот от кого я не ожидал услышать таких слов, так это от регуляра. Клянусь всеми богами, даже лежа на смертном одре, я бы не сказал то, что скажу сейчас. Он прав. Этот чертов регуляр прав! Единственный у кого еще не отсохли мозги и еще способны трезво оценивать ситуацию, оказался человек, которого я всего пару часов назад таковым не считал. Проклятье! Я хочу чтобы ты служил под моим началом. К черту все формальности! К черту эти различия! Сейчас, когда угроза нависла над всеми нами, нужно объединиться и дать отпор неприятелю.
- Тул, ты понимаешь смысл своих слов? Ты хочешь, чтобы регуляр воевал бок о бок с нами? Повтори, может я ослышался?!
Кто-то из наемников начал громко кричать.
- Ты пытаешься нарушить правила, которые были созданы задолго до того, как ты влился в ряды "Рубикона". Пусть его уже не существует, но они остались теми же и не тебе их менять! Никогда еще регуляр не сражался в наших рядах каким бы плохим не было положение. И я скорее умру от рук вонючего мародера, чем встану вот с "этим" в один строй.
Наемник поднялся со своего места и, развернувшись, плюнул в мою сторону.
- Значит, ты отказываешься выполнять мой приказ как старшего по званию?
Тул спокойно заговорил. Видно это был не первый случай, когда ему приходилось слышать подобное.
- Да - ответил наемник.
- Твой выбор?
После этих слов наемник немного опешил. Он знал, что подразумевалось под этими словами, и знал последствия своего ответа. Так было принято у них, если спор между двумя бойцами заходил в тупик и никто не хотел уступать, то единственное что можно было сделать - решить все одним боем. Тот кто оставался стоять и мог дышать становился победителем. Никаких судов, никаких разъяснений и военного трибунала. Быстро, кроваво и справедливо. Это была своего рода дуэль, где правда и истина буквально выбивалась из своего соперника. Появившись очень давно, еще на заре формирования группировки "Рубикон", эта "традиция" снискала особую славу среди бойцов, где главным аргументом в спорах была исключительно физическая сила. Ни меткость стрельбы, ни умение болтать языком тут не имело значение. Все, что было необходимо - это просто победить и тогда ты получал свое. С тобой начинали считаться, мнение уважать. Солдаты боялись перечить таким бойцам, а их авторитет рос одновременно с количеством поверженных в таком поединке противников. И Тул был одним из таких. Он не боялся выходить в круг и всегда возвращался оттуда с триумфом. Победив в таких состязаниях немыслимое количество соперников, он навсегда закрепил за собой железный статус главаря. И страх, с которым наемник встретил его вопрос, был вполне объясним. Конечно, он мог отказаться, но это был позор, который нельзя было ничем смыть. Трусость в таких вещах не просто не приветствовалась, она презиралась и навсегда, как клеймо, оставалась на своем владельце.
- Я жду твоего ответа.
Голос Тула как гром разлетелся по рядам и буквально впился в растерянного бойца. Его глаза бегали по помещению, а вены на висках вздулись и были готовы лопнуть от напряжения.
- В круг!
Боец вскинул свое оружие вверх, нажав на кнопку, выдернул магазин из винтовки и бросил его под ноги. Утвердив, тем самым, свое намерение драться с главарем в рукопашной.
- Да будет так. - сказал Тул и тут же направился к выходу.
Солдаты оживились. Это был знак к началу всего. Медленно, словно поток тихой реки, они стали выходить наружу, следуя друг за другом прямо к небольшой площади, находившейся у самых дверей в штаб наемников. Сконструированный специально для таких поединков, он был одновременно и местом, где собирался народ, чтобы услышать последние указания. И вот сейчас, когда солдаты вышли наружу и принялись создавать импровизированный круг, позади них, в ожидании чего-то неожиданного, принялись собираться простые люди. Все кто был рядом, обступали это место и тихо, почти шепотом, переговаривались между собой, ожидая начала этого поединка.
Тул был готов. Он всегда был готов в независимости от времени дня и состояния своего организма. Его тело, покрытое плотной военной формой, уже потрепанной, пропитавшейся потом, но все такой же прочной, было вздуто как набухшая почка. Огромные кулаки, чьи размеры приводили в страх окружающих, медленно поднялись вверх и вскоре образовали некое подобие защиты, что должна была защитить его от ударов противника. И когда каждый из них, приведя себя в состояние готовности, сбросил последние элементы брони, из глубины толпы, что вот-вот была готова пробить заслон из наемников и хлынуть в центр, послышался истошный крик.
- В круг!
Толпа тут же подхватила
- В круг!... В круг!... В кру-у-г!!
Началось. Крики заполнили все. Округа, молчавшая до сего момента, внезапно превратилась в Колизей, где посреди ликующей толпы должна была свершиться битва.
Шаг за шагом, под ободряющие возгласы, они двигались навстречу друг другу и, когда расстояние между ними сократилось до минимального, наемник нанес свой первый удар.
Кулаки впивались в тучные бока Тула и оставляли после себя лишь небольшие вмятины, которые не приносили вреда такому мощному человеку как он. Удар, за ним еще один. Наемник бил по всем незащищенным местам, но Тул, словно бульдозер, шел на него не обращая внимание на боль, которая несмотря на все терпение, начинала доноситься из его тела. Как бы он не старался терпеть, но удары приносили свой вред и вскоре, пропустив еще один, не выдержав, он опустил руки к ребрам и, сделав уклоняющий маневр, нанес ответный удар. Сильный. Настолько, что защита из мясистых рук не смогла компенсировать энергию и была пробита, пропустив сквозь себя мощнейший удар, который заставил наемника сделать несколько шагов назад.
Толпа кричала. Будто получая удовольствие от каждого удара, от каждой капли крови, упавшей на эту высохшую землю, она продолжала вопить и махать руками. Подстрекая и заставляя каждого из бившихся наступать друг на друга она требовала развязки. Требовала так сильно, что порой это доходило до абсурда.
Я смотрел на них, на этих кровожадных людей, которые всего несколько минут назад тихо двигались по своим улочкам и были заняты своими делами. Но теперь, когда первая кровь упала на эту землю, они, бывшие механики, простые работяги, превратились в зверей, поменявших свой облик и требовавших еще крови. Тут стиралась граница между ними. Толпа, она не имела личности, она просто требовала. Здесь и сейчас. Несмотря ни на что ей хотелось крови, неважно чьей, главное чтобы она пролилась.
Теперь я понял, почему Виктор хотел покинуть это место. Не потому что здесь не было жизни, не потому, что все окружающее в этом мире могло тебя убить и желало твоей смерти, а потому, что люди здесь переставали быть людьми. Грань, разделявшая человеческую и животную сущность в таких условиях стиралась очень быстро. И тот, кто всего несколько часов назад был спокойным и непримечательным, в критической ситуации мог превратиться во что угодно, но только не остаться человеком.
И вот теперь, когда Тул буквально вбивал голову своего противника в землю, а его кровь, вместе с кусочками костей разлеталась во все стороны, буря, которая воцарилась в толпе, достигла своего апогея. Крики, радость, смешавшаяся с ужасом от вида раздробленной головы, все это витало в воздухе и не давало покоя.
Бой закончился. Не так быстро как я ожидал, но итог оказался закономерным. Победа была слишком очевидной, чтобы ждать иного исхода.
Тяжело дыша, главарь наемников встал с колен, выпрямился и, бросив последний взгляд на распластавшийся труп, направился к месту, где лежала его одежда. Все было кончено.
Тело убитого быстро оттащили в сторону и принялись обыскивать. Любую ценную вещь, любую мелочь, которую можно было продать или обменять, обнищавшие люди срывали с окровавленного тела и тут же убегали прочь, боясь, что кто-нибудь другой сможет отобрать ее. Как изголодавшиеся стервятники, они кружили вокруг него, пока, спустя всего несколько минут, на том самом месте не осталось ничего, кроме голого тела.
Это было страшно, и в таком состоянии я простоял около пяти минут, пока не заметил как возле меня внезапно возник огромный человек.
- Вот такие у нас нравы.
Тул стоял по правое плечо и, поправляя нательную броню, смотрел на арену.