- Очень интересно, - невнятно пробормотал Уэда, занимавший видное место в обществе "Черного океана", и дипломатично перевел разговор: - Значит, мятеж все еще не подавлен?
- Боюсь, что он только разгорается! Продвижение наших войск приостановилось. Мы оказались меж двух огней. Французы восстановили фронт и требуют, чтобы мы оставили Дошон и отошли к границе. Мятежники сковывают нашу активность.
- Кто поднял мятеж? Французская разведка?
- Ничуть не бывало. Французы сами обеспокоены развитием событий на севере. Тут явно поработали большевики.
- Удалось кого-нибудь поймать?
- Конечно! Диверсантов и заложников каждое утро публично расстреливают на центральной площади Дошона.
- Слишком вы, господа военные, скоры на расправу, - подосадовал Уэда. - Следовало бы нас подождать.
- Жаль, что вы не получили подробное донесение.
- Ничего, я ознакомлюсь с ним на месте. Надо будет на французов нажать. В конце концов, это их протекторат, пусть выправляют положение.
- Но они отказываются что-либо делать, пока мы не отведем войска!
- возмущенно фыркнул генерал.
- В самом деле, какая наглость, - насмешливо покачал головой Уэда. - А вам не кажется, что по-своему они правы?
- Не кажется, - отрезал генерал.
- Ничего, я думаю, мы сумеем договориться.
В тот же день, даже не отдохнув с дороги, Уэда нанес визит профессору Тахэю, обосновавшемуся в маленьком домике возле вокзала на улице Травяной ряд, где некогда торговали сеном для слонов, лошадей и скота. Оставив ботинки у порога, Уэда ступил на татами и согнулся в подобострастном поклоне. Он передал хозяину привет от секретаря Усибы и рассыпался в уверениях преданности. Если в разговоре с начальником контрольной комиссии он держался как равный, то к Тахэю - личному другу самого премьера - проявил явное подобострастие. Служанка принесла дзабутон, поставила перед гостем корзинку с горячей салфеткой.
- У вас дело ко мне? - с присущей ему прямотой спросил Тахэй, когда служанка подала чай. - Пожалуйста, не стесняйтесь, Уэда-сан.
- Вы очень добры, сэнсей. Я спешно прилетел, чтобы просить вашего совета, - солгал Уэда.
- Наверное, вас взволновало известие о событиях в Дошоне?
- Не стану скрывать, оно перевернуло все мои планы.
- Не только ваши, Уэда-сан… Вы знаете, что я предупреждал о том, что такое может случиться? Но меня не послушали.
- Я прилетел сюда только затем, чтобы все исправить, - вновь солгал Уэда.
- К счастью, это еще возможно. Но прежде нужно отвести войска. Это в ваших силах? - выразил сомнение Тахэй. - Другого выхода просто нет.
- Изложите мне свой план, сэнсей, - вкрадчиво попросил Уэда. - С тем чтобы я мог немедленно доложить военному командованию. Уверен, что в свете новой ситуации оно более благосклонно отнесется к вашим… к нашим, - поправился он, - предложениям.
- Все очень просто, Уэда-сан. Французы сидят в этой стране около ста лет и превосходно научились справляться с любыми неожиданностями. Вы согласны? Так пусть они и впредь занимаются внутренними делами. В противном случае мы увязнем здесь по уши и все идеи превратить Индокитай в удобный плацдарм для дальнейшего проникновения на юг превратятся в ненужные клочки бумаги.
- Но мы не можем обойтись без военного присутствия, а французы встречают его в штыки. На переговорах в Токио Деку, как я слышал, торговался из-за каждого солдата.
- Здесь-то и коренится основная ошибка. Беда в том, что французские власти сомневаются в искренности наших намерений, и чем дальше, тем больше. Последние наши действия только укрепили их самые худшие подозрения.
- Но должен же быть выход из замкнутого круга? Пока не ликвидирован китайский инцидент, мы не можем позволить себе отвлекаться на умиротворение вьетов. И я целиком согласен с тем, что необходимо заставить французов выполнять взятые на себя обязательства. Мы, со своей стороны, готовы помочь им в борьбе с коммунистическим подпольем. Это отвечает нашим интересам.
- Ваше начальство тоже придерживается такого мнения?
- Точно не знаю, - уклонился Уэда, - но думаю, что смогу с вашей помощью его убедить.
- Собственно, именно на этом и построен мой план. Юридически, геополитически и экономически мне удалось обосновать идею совместного протектората. Став нашими официальными союзниками, французы иначе станут относиться и к ограниченному военному присутствию.
- Позвольте принести вам глубочайшую благодарность за содержательную беседу. - Уэда коснулся лбом татами. - Уверен, что мы плодотворно станем работать вместе. Теперь последний вопрос. Мне нужно коротко переговорить с другом. С глазу на глаз. Есть такое место в Ханое?
- Я бы порекомендовал вам Храм Литературы. Теперь туда почти никто не заглядывает. Очень удобно.
- Храм чего, литературы? - удивился Уэда.
- Да, Ван Миеу, это можно перевести как Храм Словесности. Храм Литературы. Он построен еще в 1070 году. Этот храм имеет секреты акустики. Я бы не советовал вам останавливаться в том месте, где поэты пели свои стихи. Каждое ваше слово будет слышно в любой точке храма, даже на берегу. С точностью совершенно удивительной учтено влияние ограды, деревьев, отражательная способность озерной глади. Зато у задних ворот вы можете беседовать без опасений. Вас не услышат, даже если начнете кричать о помощи. Лучшего места не найти.
- Вы дали необыкновенно мудрый совет, сэнсей, и крайне для меня полезный. Я тут пока на птичьих правах и ничего не знаю.
"Для настоящего разведчика, - с удовлетворением подумал Уэда, - все может оказаться полезным. В том числе и древние черепки".
Позвонив Жаламбе, он назначил встречу у задних ворот Ван Миеу. Они увиделись перед вечером, когда золотой свет над крышами навевает томление и тревогу. Вспугивая ящериц, прошли мимо изъеденных временем скамей, где в черных замшелых трещинах поселились улитки и вездесущие воробьи.
- Картотека, которую вы любезно согласились нам передать, - с места в карьер начал Уэда, когда они остановились у каменной арки со знаком неба, - оказалась довольно любопытной. Когда мы сравнили ваши данные с собственными, выявились занимательные подробности. Есть шансы затравить крупного зверя.
- В самом деле, господин Уэда? - Жаламбе облегченно вздохнул. - Рад, что сведения принесли пользу.
- Будем планировать крупную облаву. Пусть ваша тайная полиция целиком переключится на коммунистов. Преступления побоку. Это не убежит, это успеется. Мы войдем в контакт с нашими службами в Китае и затянем на шее большевиков петлю.
- Об этом я всегда мечтал, но не было возможности подобраться со стороны Китая. Англичане нам не очень помогали, так как не были заинтересованы в спокойствии и процветании французских владений.
- А мы заинтересованы, господин Жаламбе! И докажем это на деле. Рад сообщить, что ваши данные помогли нам напасть на след виднейшего деятеля Коминтерна. Совместными усилиями мы должны его взять. Сразу почувствуете, насколько тише станет в Тонкине.
- Весьма лестно. Однако должен сказать, - возразил Жаламбе, - что не только вьетнамские эмигранты, но и местные красные доставляют много хлопот. У них большая и разветвленная организация, притом умело законспирированная. Бить надобно с двух концов.
- Приятно, что наши мнения совпадают. Мы со своей стороны тоже готовы снабдить вас полезной информацией. Возьмем общих клиентов под совместный надзор, выявим связи и поставим капкан. Дело привычное.
- Завтра же можно наметить конкретные мероприятия. Не согласитесь ли побеседовать с моими сотрудниками?
- Ни в коем случае. Я в Ханое не более чем гость. Вы, я говорю о французах, тут полноправные хозяева. Но мы готовы помочь вам навести в доме порядок. На дружеской основе, неофициально. Так прошу и доложить его превосходительству господину генерал-губернатору Деку.
- Совсем не обязательно посвящать адмирала в мелочи полицейского сыска, - с видом сообщника подмигнул Жаламбе. - Мы с вами можем решить все сами.
- Это так. - Уэда проявил настойчивость. - Но, пожалуйста, доложите, что японские власти свято почитают суверенитет Франции и не будут вмешиваться во внутренние дела Индокитая.
- Означает ли это неучастие в оперативной работе? - решился задать прямой вопрос Жаламбе.
- С юридической точки зрения да, - откровенно ответил Уэда. - Мои люди, не жалея сил, помогут вашим во всем, что касается сыска. Но производить аресты будете вы.
- Понятно… - протянул Жаламбе.
- В отдельных случаях я попрошу у вас разрешения принять участие в допросе. Не откажете?
- Что за вопрос! - Жаламбе сделал широкий жест. - Можете хоть живьем изжарить.
- Зачем же? На то у вас имеется гильотина. Судебные формальности остаются в ведении французской стороны. - Уэда совершенно открыто диктовал свои условия. - Лично от вас, господин Жаламбе, требуется только одно. Вы должны развязать нам руки. Предупредите своих людей и, разумеется в мягкой форме, дайте понять генерал-губернатору, что кэмпэй-тай не потерпит никакого вмешательства в свою деятельность… Вы умеете играть в го, господин Жаламбе?
- Нет. - Француз был явно озадачен. - Что это за игра?
- Японская. Но… не имеет значения. Просто там есть такая операция, как окружение крепости. Я намерен приступить к ней немедленно. - Уэда вынул из бокового кармана фотографию. - Подберите все, что у вас имеется на этого человека.
"Вот и мы работаем на гестапо", - меланхолично отметил Жаламбе.
- Какое спокойное лицо, - усмехнулся он, рассматривая снимок. - Почти аскетическое умиротворение. Интеллигент, конечно?
- Кадровый работник компартии, - кивнул Уэда. - Канбо, как говорят здесь. Очень опасен.