Вокруг бурлил традиционный карнавал, каноны которого не менялись уже много веков. Техника, конечно, совершенствовалась, но суть оставалась прежней. Тир, а по соседству - прилавок с пупсами-голышами; дешевые ресторанчики с красочной отравой; американские горки, способные привести в экстаз самого бесноватого дервиша; величайшее шоу уродов; танцевальные залы; игровые павильоны; полутемные театрики (только для взрослых), посвящение в таинства стареющей плоти; блошиный цирк и говорящая собака; фейерверки всевозможных мастей и рангов, иногда модернизированные до неузнаваемости; оглушительная музыка; столбы ослепительного света. Тысяча акров восторга, последние чудеса техники! Главное отличие Луна-Ти-воли от тысяч других Тиволи прошлого заключалось в местонахождении - на дне кратера Коперника, с видом на восточную стену. Чистый воздух и танцы при силе тяжести в шесть раз меньше привычной. Луна.
- Водоворот? - поинтересовался из темноты вкрадчивый голос. - Не хотите ли прокатиться в Водовороте, мистер, мисс?
Лона, улыбаясь, повернула на голос. Беррис бросил в окошечко будки несколько монет, турникет на входе провернулся, пропуская его и Лону, и они оказались на причале. На поверхности ртутного озера зияла открытыми люками дюжина алюминиевых капсул, напоминая выеденные раковины гигантских устриц.
- Капсулу на двоих? - жизнерадостно поинтересовался коренастый, голый по пояс служащий; кожа его отсвечивала медью. - Сюда, сюда!
Беррис помог Лоне забраться в капсулу и опустился на сиденье рядом. Щелкнул задраенный люк. В капсуле стало темно, жарко; угнетающе тесно. Еле-еле хватало места на двоих.
- Назад, в безмятежность утробы, - пробормотал Беррис.
Лона крепко стиснула его ладонь. Озеро ртути пронизала искра. Капсула накренилась и понеслась в неведомое. По каким черным туннелям, через какие потайные ущелья? Весь мир закружило в водовороте; Лона вскрикнула.
- Тебе страшно? - спросил Беррис.
- Не знаю… Она так несется!
- С нами ничего не может случиться.
Это было похоже на полет, на стремительный дрейф. Гравитация практически не ощущалась, сила трения бездействовала, и капсула скользила во всевозможных направлениях, взмывая на невидимые гребни и обрушиваясь с дрожащих мелкой дрожью вершин. Приоткрылись потайные клапаны, и капсула наполнилась запахом.
- Чем это пахнет? - шепотом спросила Лона.
- Пустыней. Раскаленным песком. А ты что чувствуешь?
- Лес, дождь… гниющие листья… Миннер, как такое может быть?
Не исключено, что все его чувства работают совершенно по-другому, не по-человечески… Какая ж это пустыня? Густой, щекочущий ноздри запах гнили и влаги. Так и видишь, как из земли прорываются ярко-красные мухоморы. А под ногами кишат и роются в земле всякие многоножки. Длинный блестящий червь. И тут откуда ни возьмись - пустыня?..
Капсула стала заваливаться на бок, на мгновение замерла и с размаху хлопнула дном по упругой поверхности. Пока Лона переводила дыхание, запах успел измениться.
- А теперь пахнет, как ночью в Пассаже, - произнесла она. - Попкорн… пот… смех. Миннер, как пахнет смех? А ты что чувствуешь?
- Корабельная генераторная - меняют сердечник. Несколько часов назад что-то горело. Наверное, протекла смазка. Заходишь и такое ощущение, будто в ноздри с размаху загнали по гвоздю.
- Миннер, как это может быть, что мы слышим разные запахи?
- Обонятельные психоотличия. Мы чувствуем то, что подсказывает нам мозг. В капсулу не пускают никаких конкретных ароматизаторов, один сырой материал, пища для размышлений нервным окончаниям. Картинку мы формируем сами.
- Миннер, я не понимаю.
Он умолк. Запахи сменялись одни за другим: запах клиники, запах лунного света, запах стали, запах снега. Она не спрашивала, что чувствует Беррис. Один раз у него шумно перехватило дыхание другой раз он дернулся и вцепился пальцами ей в бедро.
Ароматическая атака прекратилась.
Капсула продолжала скользить но волнам, переваливаясь с гребня на гребень; минута тянулась за минутой. Теперь пошли звуки: короткие свистящие разрывы, органное гудение, удары молота, ритмичный скрежет. Ни одно из чувств не осталось обиженным. В капсуле стало прохладно, потом очень жарко, потом просто тепло; с какой-то своей сложной закономерностью менялась влажность. Капсула металась вверх-вниз, выплясывала безумные зигзаги, кружилась в неистово бурлящем водовороте, билась и эпилептическом припадке и неожиданно замерла. Беррис крепко взял Лону за руку и помог выбраться на причал.
- Забавно? - поинтересовался он без тени улыбки. - Понравилось?..
- Не уверена… По крайней мере, что-то необычное.
Он купил ей длинный леденец на палочке. На пути их появился павильончик, где вам предлагалось кидать стеклянными шариками в золотистые мишени на движущимся экране. Если из четырех бросков три поразят цель, гласила вывеска, вы можете получить приз. Для земных мускулов задача была практически невыполнимой. Стоящие в стороне девушки капризно надували губки; а кавалеры-снайпера краснели от смущения. Тут же, на прилавке, были выставлены призы: тонко выделанные инопланетные безделушки непонятных очертаний, обтянутые пушистой тканью.
- Миннер, выиграй мне такую! - взмолилась Лона.
Беррис остановился и пригляделся к метателям-неудачникам. Чаще всего получался перелет; некоторые после хитроумных прикидок, кидали слишком слабо, и стеклянные шарики падали по неторопливой параболе за несколько метров до цели. Возле павильона собралась приличная толпа; но когда Беррис принялся протискиваться к прилавку, перед ним тут же образовался проход, и возбужденные разговоры вокруг умолкли. Только б он не обратил на это внимания! мелькнуло в голове у Лоны. Беррис выложил на прилавок монеты и тщательно выбрал шарики. Первый бросок; недолет дюймов на шесть.
- Приятель, прекрасный бросок! Эй там, подвиньтесь, дайте ему место! Наконец-то хоть один с хорошим глазомером! - Павильонщик в упор разглядывал Берриса, явно не веря своим глазам. Лона покраснела. Ну почему все так пялятся?! Разве он настолько страшный?
Второй бросок. Бам-м. И снова: бам-м. Бам-м.
- Три подряд! Юная леди, получите приз!
Лона прижала к груди что-то пушистое, теплое, чуть ли не живое. Толпа гудела все громче и громче, и они с Беррисом поспешно удалились от павильончика.
- Видишь, Лона, - вполголоса сказал Беррис, - все-таки что-то в этом ненавистном теле заслуживает уважения.
В какой-то момент она поставила приз на землю, а когда обернулась, тот уже исчез. Беррис предложил выиграть ей еще один; Лона только махнула рукой.
Посвящением в таинства плоти они по молчаливому уговору решили пренебречь.
Перед ними замаячила вывеска "Величайшее шоу уродов". Лона замедлила шаг; ей хотелось зайти посмотреть, но предложить язык не поворачивался. Промедление оказалось фатальным. Хлопнули двери, повеяло пивным перегаром; из павильона, нетвердо держась на ногах, появились трое, уставились на Берриса и пополам согнулись от хохота.
- Смотриге-ка! Один удрал!
На щеках Берриса вспыхнули ярко-красные пятна ярости. Лона поспешно утащила его дальше по аллее, но непоправимое свершилось. Столько недель работы над собой - и в одно мгновение все псу под хвост!
Промедление оказалось воистину роковым. До этого момента Беррис старался не подавать виду, насколько ему скучно; что-то его даже искренне забавляло. Теперь же он стал откровенно враждебен. Веки-диафрагмы распахнулись на полную, и в открывшихся глазах было столько желчного яда, что пролейся он на землю, и весь Луна-Тиволи на много лет пришлось бы объявить запретной зоной. Походка Берриса стала одеревенелой, и он постоянно ворчал.
- Лона, я устал. Давай вернемся в отель.
- Ну еще чуть-чуть.
- Завтра вечером мы сюда вернемся.
- Миннер, но еще так рано!
Его губы странно дернулись.
- Тогда оставайся одна.
- Нет! Я боюсь! В смысле… ну, без тебя это будет совсем не так интересно.
- Мне вовсе не интересно.
- Но раньше…
- То было раньше. А то сейчас. - Он потянул ее за рукав. - Лона…
- Нет, - сказала она. - Я не собираюсь уходить отсюда так рано. В гостинице только и можно, что спать, заниматься сексом и разглядывать звезды. Миннер, это же Тиволи. Тиволи!!! Я хочу насладиться каждой минутой здесь.
Он произнес что-то, чего она не поняла, и они двинулись дальше. Но долго сдерживаться ему оказалось не под силу, и через несколько минут он снова стал упрашивать Лону вернуться в отель.
- Миннер, расслабься. Постарайся отвлечься.
- От этого места меня тошнит, шум… вонь… глаза.
- Никто на тебя не смотрит.
- Смешно! Ты что, не слышала, что сказали те, когда…
- Пьянчуги - что с них взять. - Он напрашивался на сочувствие, но Лона устала гладить его по головке. - Конечно, тебя оскорбили в лучших чувствах! Твои лучшие чувства так легко оскорбить. Но хотя бы один вечер не будь таким чувствительным! Мы прилетели сюда приятно провести время, и я не дам тебе все испортить!
- Эгоистка!
- От эгоиста слышу!
Над их головами вспыхнул фейерверк. Ослепительно-яркий змей распустил по небу все семь хвостов.
- И сколько еще ты хочешь тут бродить? - В голосе появилась сталь.
- Не знаю. Полчаса? Час?
- Пятнадцать минут.
- Пожалуйста, Миннер, только не надо торговаться! Мы не видели еще и десятой части всего, что здесь есть.
- Это не последний вечер.
- Опять двадцать пять! Миннер, прекрати! Я не хочу устраивать сцену, но я не уступлю. Не уступлю - и все.
Он церемонно поклонился; так низко прогнуться не удалось бы никому с нормальным человеческим скелетом.
- К вашим услугам, миледи.